Наталья Солнцева - Полуденный демон Страница 30

Это была совсем не та юная, гибкая и свежая синеглазая девушка, которая сводила его с ума, с которой он познал первые любовные радости. Напротив него сидела отяжелевшая, стареющая матрона с крашенными в рыжий цвет волосами и отекшим лицом. Не верилось, что когда-то у него захватывало дыхание и замирало сердце от прикосновения к ее руке и по телу пробегал электрический разряд.

А потом… бытовые неурядицы, безденежье и ссоры выхолостили трепетное романтическое чувство. Двое безумно, как им казалось, влюбленных разошлись на долгие двадцать девять лет.

Морозов женился, а Кравцова так и осталась одна. Он почти забыл о ней, а она не напоминала о себе. Скрыла рождение ребенка.

– Неужели ты не нашла достойного человека? – удивился он, когда услышал ее короткую исповедь.

– Лучше тебя? Нет… А ты как? Любишь свою жену?

– Леру? Люблю, – вырвалось у Николая Степановича раньше, чем он успел подумать.

Он тут же засомневался в своих словах. Ведь с Лерой у него не было той сладости, того неистовства, которые делила с ним Тоня.

– Тебя не узнать, – улыбнулся он.

– Постарела? Жизнь у меня не сахар, – без обиды кивнула она. – Одна дочку поднимала. Да и работа не из легких. Я ведь повар. Целый день в пару, в чаду, среди раскаленных плит и духовок, кипятка, неподъемных кастрюль. А куда деваться-то? Дочку кормить надо было, одевать, учить…

– Почему ты молчала? Я бы помог деньгами.

– Я вычеркнула тебя из своей жизни, Коля. Прости… – смутилась Кравцова. – Говорят, гордость – смертный грех. Наверное, так и есть. Грешна я перед Богом, вот он меня и наказывает.

Их первое после разлуки свидание в кафе «Попугай» прошло как в угаре. Говорили только о Марианне, о том, как помочь ей выпутаться из ужасного положения.

«Я боюсь, что ее…»

«Посадят? – с ужасом вымолвил Морозов то, что не решалась произнести Антонида Витальевна. – Успокойся. Я уже принял меры. Я не допущу, чтобы моя… наша дочь оказалась в тюрьме. Ни в коем случае!»

«Как мне хочется тебе верить…»

В ее словах проскользнул намек: один раз, мол, ты уже обманул. Хоть во второй не подведи.

Краска бросилась в лицо Морозову. Он отвел глаза и отрывисто вымолвил:

«Я ничего тебе не обещал, Тоня!»

«Кроме любви. Помнишь свои клятвы? Помнишь, как мы целовались в темноте комнаты, а за стеной готовились к зачету студенты? Как скрипела кровать, а ты уверял меня, что никто ничего не слышит?..»

Она не упрекала его. Просто говорила о наболевшем. Молодость миновала, сердечная рана зарубцевалась. Все проходит.

Морозов ощутил себя предателем и устыдился своего цветущего вида, дорогой одежды.

«Вот, возьми…» – он суетливо протянул ей конверт с деньгами.

«Не надо! Что ты! – отвела его руку Кравцова. – Я не за этим тебя позвала. Дочку спасать надо. А я к деньгам не привыкла. Даже у зятя ни копейки не брала. И слава Богу! Мне не в чем себя винить. Я в их отношения не лезла, Маришу против мужа не настраивала. Хотя он мне жутко не нравился. О мертвых плохо не говорят… поэтому о Ветлугине больше ни слова. Пусть почивает с миром…»

«Я от души даю», – огорчился Морозов.

«Лучше адвоката найми хорошего… или сыщика. Темное это дело. Не по-человечески умер зятек мой. Чую, расплатился с ним кто-то».

«Возьми деньги, прошу!»

«Нет, – покачала она головой. – Я не нищая. Сама на себя зарабатываю».

«Опять гордыня?»

«Такая уж я уродилась. Поздно себя ломать…»

От прошлого разговора у Морозова остался мутный осадок. Все всплыло в памяти, едва он снова увидел Тоню. За эти дни она осунулась, ее мучила одышка. Ноги распухли и болели.

– О чем задумался? О свадьбе?

– Ты знаешь?

– В Интернете читала. Ты человек публичный, весь на виду. Дочка у вас с женой – красавица. Желаю ей счастья. Марианне не повезло, так пусть хоть ей судьба улыбнется.

Морозов сидел, смешавшись и разглядывая разноцветные клетки на скатерти. Он не чувствовал никакого смятения в сердце, никакой внутренней дрожи. Предвкушение встречи с бывшей любовью обернулось разочарованием в первый раз и тягостным сожалением – во второй. Если и была у него страсть к Тоне, то вся вышла. Зря он боялся, что опять поддастся ее чарам, потеряет голову, наделает глупостей.

– Есть новости? – спросила она.

Николай Степанович поднял глаза. Что сделали с ней годы! На лице морщины, губы накрашены кое-как. Помада небось копеечная; руки неухоженные, с коротко обрезанными ногтями, в одежду въелся неистребимый запах кухни. Даже синева ее глаз потускнела. Жалкий конец чудесной сказки…

В то же время он испытывал странную безысходность. Словно с появлением Тони что-то в его жизни надломилось, нарушился привычный ход вещей. И что возврата к прежнему не будет.

Он не собирался уходить от Леры, бросать семью ради этой, по сути, чужой ему женщины. Невольное сравнение Тони с женой было явно в пользу последней. Стройная, моложавая блондинка, Лера сохранила привлекательность и шарм. Тогда как Тоня растеряла все свои достоинства. Пусть жена тоже красила волосы и позволила фигуре слегка расплыться, но ее нельзя было назвать тучной и обрюзгшей.

Вновь обретенная старшая дочь пока не будила в Морозове родительских эмоций. Ее образ на снимке взволновал его, напомнив молодую Тоню. Та была такой же худой, с таким же васильковым взглядом. На этом сходство заканчивалось.

Однако глубоко заложенная в нем отцовская ответственность, давняя мечта о втором ребенке не позволяли ему отмахнуться, отказать в помощи одинокой матери. Свою кровинку в обиду давать негоже.

– Не молчи, Коля. Ты меня пугаешь…

– Что мы делаем в этой забегаловке? – натянуто улыбнулся он. – Поедем куда-нибудь… в приличное место. Посидим, как люди.

Кафе «Попугай», которое облюбовала для встреч Кравцова, оскорбляло память об их отношениях. Морозов уже забыл, когда заходил в подобные заведения. Все здесь задевало его своей убогостью, – от мебели до посуды. Он не рискнул ничего заказать, кроме выпивки и фруктов. Впрочем, Тоня только пригубила шампанское, сразу заявив, что не голодна.

– Куда я пойду в таком виде? – отказалась она от приглашения. – «Попугай» для меня в самый раз. А ты, видать, брезгуешь?

– Нет… нет… – смутился Морозов. – Раз тебе здесь нравится…

– Тебе удастся замять дело?

– Полагаю, да, – обнадежил ее бывший возлюбленный. – Я предпринимаю определенные шаги. Не беспокойся. Я все беру на себя.

Он действительно нашел подходы к должностным лицам, от которых зависел ход следствия. Но этого было недостаточно.

– Я хочу, чтобы доброе имя моей… нашей дочери было восстановлено, – настаивала Кравцова. – Чтобы на ее жизнь не легло несмываемое пятно. Мариша еще молода, еще может полюбить, выйти замуж. Она не должна повторить мою долю.

Морозов понимал: Тоня права. Для него это тоже важно. Если в прессу просочится информация о его родстве с Марианной, то…

– Убийца-то гуляет на свободе, – прошептала, наклонившись вперед, Кравцова.

От нее пахнуло ванильными духами и лаком для волос. Все-таки она прихорашивалась, собираясь на это свидание с прошлым.

– Я должен его найти и обезвредить? – пошутил Николай Степанович.

– Да, – с полной серьезностью кинула она. – Иначе Мариша может стать… следующей жертвой.

Два последних слова Кравцова произнесла почти беззвучно, так они ее страшили.

В этом ключе Морозов проблему не рассматривал. А ведь Тоня опять права! Все дни после их переписки и телефонных разговоров его одолевали горькие мысли. Знакомиться с дочерью или оставить все, как есть? Судя по тем сведениям, которые ему удалось раздобыть, покойный муж оставил ей богатое наследство. Материально они с матерью будут обеспечены… а морально? Как им жить с этой ношей? Что, если смерть Ветлугина связана с какими-то его грехами или долгами? Убийца может явиться к вдове и потребовать… чего угодно.

Разразится новый скандал. Начнется новое следствие. И то, чего опасался Морозов, снова всплывет на поверхность: поползут слухи о его внебрачной дочери. В общем, ничего криминального в этом нет… если бы не его семья, не скорая свадьба, не будущие родственники.

Может, плюнуть на все и признаться? Он представил себе изумленное, вытянутое лицо жены… возмущенные глаза дочери. В сущности, теперь она не единственная наследница морозовских капиталов. Вдруг Марианна заявит свои права на часть имущества? Кто знает, на что она способна? Как на это посмотрят Шлыковы? Они, кажется, довольно озабочены «шкурным» вопросом…

Мысли роем закружились в голове Николая Степановича и, похоже, отразились в его мимике. Кравцова сразу отреагировала.

– Ты тоже думаешь, что Марише грозит смерть? – испугалась она.

– Нет, конечно. Не выдумывай! Какое она имеет отношение к Ветлугину?

– Самое прямое…

«Ах да! Они же были супругами!»

Он занервничал, его мысли путались. Неужели придется нанимать частного детектива? Это уже совсем из ряда вон.