Андрей Анисимов - Проценты кровью Страница 30

– Ты где был? – тихо, почти шепотом, спросила она.

– С генералом засиделся, – ответил Петр Григорьевич и, закрыв за собой дверь, снял в прихожей плащ и в свою очередь спросил: – А ты почему не спишь?

– Тебя жду, – ответила Надя. – Как можно спать, когда муж ночью шляется?

– Ты же знаешь, где я и телефон Грыжина знаешь? – удивился Ерожин.

– Я и уснула. А потом поняла, что тебя нет и проснулась. Никогда не бросай меня ночью. Мне показалось, что ты меня разлюбил и ушел навсегда, – призналась Надя.

– Я тебя разлюбил?! – изумился Ерожин.

– Конечно, ты. Вчера на меня ноль внимания. Смотрит в потолок, словно рядом кочерга валяется, а не молодая жена спит. Сегодня ночью смывается…

Ерожин взглянул в обиженные глаза супруги, поднял ее на руки и отнес на тахту. Доказать жене, что она ему не безразлична, для Петра труда не составляло. Надя уснула с улыбкой, обняв Ерожина двумя руками. Петр заснуть не мог. Никогда в жизни Петр никого и ничего не боялся, но этой ночью ощутил нечто вроде страха. Страха не за себя. Он испугался за Надю. Если обиженный уголовник начал мстить его близким, ближе Нади у Ерожина никого нет. «Завтра же отправлю ее к родителям. Предстоит большая охота, – понял Ерожин и подумал: – Хорошо бы в этой охоте самому не стать дичью».

По Чертановской улице прогремел первый трамвай. «Шестой час», – прикинул Петр Григорьевич и закрыл глаза.

Таня Назарова машинально жевала бутерброд с сыром и утвердительно качала головой в нужных местах рассказа. Анна Степановна сегодня была разговорчивее обычного. Женщине прибавили пенсию, и она пребывала в хорошем настроении.

– А зять Антонины Григорьевны, ну я тебе о нем уже рассказывала, известный в нашем городе хирург… – доносилось до Тани, но девушка в смысл рассказа вникнуть даже не старалась. Младший лейтенант думала о своем. События последних трех дней поставили перед начинающим криминалистом столько вопросов, что и у более искушенного в жизни человека могла «сыграть» психика. Задание на стадионе Назарова на девяносто процентов выполнила. Она посещала «Вымпел» четыре дня и получила «автографы» почти у всех ребят, что пользовались раздевалкой. С самого начала Назарову удивило полное безразличие Суворова к ее деятельности. Он формально интересовался ее успехами, но полученные отпечатки не проверял, а откладывал в сторону. «Соберешь со всех, тогда и поработаем», – сказал он ей, не отрываясь от своих мыслей. Таким рассеянным и отсутствующим своего патрона стажерка не помнила. Суворов всегда жил делом и на все события реагировал эмоционально и активно. Виктор Иннокентьевич и покорил девушку тем, что был человеком не равнодушным. А тут его словно подменили. Криминалист часто отлучался, а когда и присутствовал на своем рабочем месте, то сидел за столом и смотрел в стену на фотографию штангиста. Иногда он звонил по телефону, но старался говорить так, чтобы его не поняли те, кто поблизости. Все это Таню беспокоило, но не касалось впрямую. Эпизод, поставивший молодого криминалиста в тупик, произошел сегодня. Младший лейтенант повидала девять мальчишек из секции тренера Чижа и у каждого взяла автограф с «пальчиками». Десятый парень не появлялся. Не пришел он на тренировку в прошлое воскресенье, не явился и во вторник. Сегодня Таня приехала на стадион и попросила тренера дать ей адрес или домашний телефон боксера Ерожина. Свой женский и профессиональный интерес она отчасти удовлетворила.

– Очень знакомая фамилия у вашего питомца? – закинула Назарова наводящий вопрос Чижу. И Чижик попался.

– Сынок известного в наших краях следователя, – ответил тренер и дал Тане домашний телефон своего подопечного. Назарова записала и подумала, что телефон этот ей уже попадался. Младший лейтенант имела прекрасную зрительную память и ошибалась редко. Вернувшись в лабораторию, она достала свою записную книжку и проглядела новгородские телефоны. Их у нее было не много и записаны они были не по алфавиту с фамилиями, а на букву «Н» и на одну страничку. Каково же было удивление девушки, когда она обнаружила, что телефон боксера Ерожина и ее шефа один и тот же. Суворов дал ей свой домашний номер на случай экстренной необходимости. Виктор Иннокентьевич сидел за своим письменным столом и по обыкновению последних дней любовался фотографией штангиста. Таня чуть не вскрикнула от своего открытия и уже хотела подбежать к патрону с вопросом, но что-то ее остановило. Она уехала с работы, так и не объяснившись с Суворовым. И теперь, сидя за ужином, под монотонный монолог тети, мучительно соображала, как поступить? За поведением Виктора Иннокентьевича явно что-то скрывалось. Назарова не знала, что и думать. Наконец она решила проверить одну свою догадку. Поблагодарив тетю и сказав традиционную фразу, «что все было очень вкусно, и очень интересно», Таня подошла к телефону и набрала номер боксера.

– Позовите, пожалуйста, Гришу, – попросила Назарова невинным девичьим голосом.

– Гриши нет, а кто его спрашивает? – устало ответила женщина на другом конце провода.

– Знакомая, – соврала Таня и поинтересовалась, когда молодой человек объявится.

– Гриша уехал. Ничего больше сообщить я вам не могу, – ответили в трубке.

– А можно поговорить с Виктором Иннокентьевичем? – спросила Назарова.

– Мужа нет, он будет позже. А кто вам все-таки нужен, Гриша или его отец?

Таня положила трубку и, уединившись в своей комнатке, принялась переваривать полученную информацию. Вариантов загадочного совпадения телефона оказалось немного, а попросту, всего один. Суворов – отчим Гриши Ерожина. Любвеобильный следопыт, по предположению Тани, бросил семью, а порядочный и сердобольный Суворов не смог остаться равнодушным и, спасая честь управления, женился на брошенной женщине, вырастил чужого сына. Теперь пасынок пошел на убийство. Вот почему Виктор Иннокентьевич сам не свой. Младшему лейтенанту все стало понятно. Странное поведение шефа легко объяснялось. Таня второй раз столкнулась с человеческой трагедией. В первый – несчастье коснулось ее лично. Гибель Сережи продолжала томить сердце, и время, прошедшее со дня его убийства, облегчения Тане не приносило. Теперь горе зацепило Суворова. Личность, на которую Назарова глядела как на образец в профессиональном и гражданском смысле. Внезапная мысль заставила девушку вздрогнуть. Она почувствовала, как внутри разливается тягучая и холодная ярость. Гриша Ерожин убил ее жениха! Пистолет, застреливший супругов Звягинцевых, принадлежал Крутикову. Сергея убили, чтобы завладеть оружием. И убил Крутикова боксер Григорий Ерожин, а шеф убийцу прикрывает. Страшная догадка спутала все мысли и намерения девушки. Если раньше она предполагала объясниться с Суворовым, то теперь ей такое объяснение казалось кощунственным. Надо пойти и все рассказать полковнику Семякину. Начальник областного Управления внутренних дел должен быть в курсе, что творится в его ведомстве. Сотрудник управления покрывает пасынка-убийцу! Завтра же утром она явится на прием в кабинет начальника. Придя к такому заключению, младший лейтенант Назарова улеглась в постель и заплакала. Нет, она не сможет. Таня представила себе бледное лицо Виктора Иннокентьевича, его хромающую походку, усталые глаза под стеклами очков и поняла, что донести на своего руководителя рука у нее не поднимется. Назарова всю ночь не спала и, чтобы не допустить истерики, попросила у тетки сердечные капли. Анна Степановна знала о гибели друга Тани и жалела ее, но про себя считала, что выходить замуж за милиционера девушке не стоит. У Анны Степановны много родных пострадало от репрессий, и к органам внутренних дел женщина относилась без симпатии. Не догадываясь о новой напасти в жизни племянницы, ее слезы хозяйка квартиры приписывала любовному горю.

Утром Таня на работу не пошла. Назарова не знала, как ей поступить. Она даже думала собрать вещи и уехать домой в Питер. За завтраком Анна Степановна молчала. Глядя на побледневшее и припухшее от слез лицо Тани, тетка сообразила, что рассказы о семейном древе сегодня неуместны. Она лишь настаивала, чтобы племянница хоть немного поела. Кухонные ходики пробили десять раз. В конце последнего удара зазвонил телефон. Анна Степановна имела привычку долго беседовать после завтрака со своими престарелыми подругами и оттого была в курсе всех городских событий. Поэтому Таня решила, что этот звонок к ней отношения не имеет. Но звонили Назаровой. Девушка взяла трубку и услышала голос Суворова:

– Таня, нам надо встретиться и поговорить. Я все объясню, и ты сама решишь, как тебе поступать. Выходи на улицу. За тобой поехал мой друг, – голос Виктора Иннокентьевича звучал спокойно и доброжелательно. Таня помолчала и тихо сказала: «Хорошо, я спускаюсь». Наскоро умывшись и не подкрасив ресничек, она открыла шкаф и достала свой обычный для работы шерстяной костюмчик. «Надо бы подгладить», – машинально оглядев себя в зеркальце, подумала Назарова. Вчера в куртке она замерзла, поэтому решила надеть плащ с подстежкой. На улице светило солнышко. Но трава во дворике поблескивала серебристой сединой. Ночью почву прихватили первые заморозки. Таня зажмурилась от яркого света и не сразу увидела шикарный черный автомобиль, мягко подкативший к облезлым дверям старенького двухэтажного дома. Водительская дверца бесшумно раскрылась, и из машины вышел подтянутый высокий мужчина в кожаной куртке и без головного убора. Короткий белобрысый бобрик его прически делал выражение лица водителя не по возрасту мальчишеским.