Слоновая кость - Мерседес Рон Страница 30

Себастьян стоял передо мной, и не смог удержаться, чтобы не окинуть мое тело взглядом. Мне же хватило одного взгляда на него, чтобы понять: мокрое нижнее белье оставляло мало простора для воображения.

– Хочешь сделать фото, пока тут леденею?

Себастьян проигнорировал замечание и обернул полотенцем. Осторожно вытащил из ванны и вытер насухо, пока я продолжала дрожать.

Взглянула на себя в зеркало: выглядела жалко. Кожа была странновато-красного оттенка, а вода с волос капала, образовывая лужицы у ног.

– Оставлю тебя, чтобы надела пижаму.

Когда он вышел, стянула мокрое нижнее белье, снова ругаясь сквозь зубы.

– Я говорила, что ненавижу тебя?! – крикнула ему вслед.

Он не ответил. Переоделась в чистое нижнее белье и натянула через голову летнюю ночную рубашку – чертовски хотелось пижаму из флиса или фланели, с шерстяными носками и теплым шарфом!

Вытерла волосы полотенцем и за полминуты расчесала.

Когда вышла, прошла мимо него, не глядя, дрожа, забралась в постель и укрылась одеялом до ушей.

– Даже не думай снимать с меня одеяло. Если снимешь, клянусь, укушу.

Себастьян вздохнул и протянул градусник.

– Поставь его.

Когда градусник пискнул, вернула Себастьяну.

– Ну, что там? – с надеждой спросила я. Если бы оказалось, что прошла через эту пытку зря, клянусь, выбросилась бы с балкона; уверена, это было бы не так больно.

– Тридцать восемь с половиной, – сказал он, нахмурившись.

Я улыбнулась.

– Сработало.

– У тебя все еще высокая температура.

– Не ворчи. Температура спала, а сейчас дай поспать.

– Сначала прими это.

Он дал антибиотик и вышел из комнаты.

Заснула почти мгновенно, или так показалось. Была измотана до такой степени, как если бы бежала босиком по льду, упала со скалы, а затем восемь часов подряд брела по пустыне.

Открыла глаза не знаю сколько времени спустя и увидела фигуру, приближающуюся к кровати… фигуру с подносом. В памяти всплыл не такой уж и давний кошмар, пугающе реальный, будто дежавю.

– Не прикасайся ко мне! Отпусти! Спасите!

– Это же я… Себастьян.

Перестала кричать и огляделась. Я была в спальне… а не в том подвале…

Испуганно посмотрела на Себастьяна, и кошмар частично развеялся.

– Это я, – прошептал он едва слышно.

Медленно кивнула. Затем сглотнула слюну и откинулась на подушку, не сводя глаз с Себастьяна.

Все казалось таким нереальным, как монтаж в фильме, где две сцены наложены друг на друга. Неужели я только что вспомнила какую-то деталь похищения?

– Принес томатный суп, и еще тебе нужно попить. Ты уже несколько часов ничего не пила.

Он снова положил руку мне на лоб, и я прикрыла глаза от этого прикосновения. Ужасно болела голова.

Села, стараясь не прислоняться спиной к изголовью кровати, и стала крошечными глотками пить суп.

– Как себя чувствуешь?

Я не ответила: была будто в трансе. Внезапно почувствовала себя в опасности; боялась за жизнь, не из-за лихорадки или инфекции, а потому что он был в моей комнате.

– Почему ты на меня так смотришь, словно хочу сделать тебе больно?

Опустила взгляд на тарелку с супом. Он был очень вкусным и теплым, помог согреться после ванны, или, может быть, дело в том, что после приема антибиотика температура наконец начала спадать.

– Мне приснился кошмар.

Себастьян обеспокоенно кивнул. Когда покончила с супом, он взял миску и поставил ее на прикроватную тумбочку.

– Сейчас нанесу крем с антибиотиком, и ты сможешь уснуть.

Когда он намазал спину кремом, снова почувствовала озноб, но не от холода. Не забыла его слов, сказанных несколько дней назад, поэтому почувствовала облегчение, когда он закончил, выключил свет и ушел.

–

Ночь была долгой и тяжелой. Вскоре снова поднялась температура, и Себастьяну пришлось провести ночь, накладывая на лоб компрессы, смоченные в ледяной воде, следя за тем, чтобы температура не поднималась выше сорока. Я была слаба и очень плохо себя чувствовала. В какой-то момент попросила его лечь со мной рядом. Он так и сделал, правда, поверх одеяла. Наверное, так было легче накладывать компрессы, хотя просьба была всего лишь бредом, вызванным высокой температурой.

Он гладил мои волосы, а может, и это было лишь галлюцинацией. В конце концов я заснула, и он, видимо, тоже.

Когда несколько часов спустя я открыла глаза при свете нового дня, проникающего в окно, поняла, что Себастьяна в постели нет; проморгавшись, увидела, что он наблюдает за мной с углового дивана. Села на кровати и посмотрела на него.

– Как себя чувствуешь?

Как он был красив, даже представить не можете. Наверняка я была не в лучшем виде, а у него даже темные круги прекрасно оттеняли карие глаза. Хотелось откинуть с его лба растрепанные волосы и расцеловать лицо и щеки, за то, что остался ночью со мной и заботился. Но не могла сделать ни то, ни другое.

– Хорошо, намного лучше.

Себастьян встал с дивана и посмотрел на меня. Прежде чем успел заговорить, опередила его.

– Скажу Лиаму, чтобы он приходил и ухаживал за мной. Можешь взять свободные часы и делать все, что захочешь. В ближайшие несколько дней никуда отсюда не денусь.

Себастьян плотно сжал губы, но ничего не сказал.

Итак, «сиделку» сменил Лиам, но с ним мне уже никогда не испытать того, что было с Себастьяном.

15

Марфиль

Лиам приехал почти сразу, как позвонила. По-дурацки присвистнул, когда зашел в комнату и увидел, что лежу измученная и замерзшая.

– Не думал, что когда-нибудь это тебе скажу, но… выглядишь паршиво.

Накрылась одеялом с головой.

– Позвонила тебе, чтобы ты меня приободрил, а не наоборот.

Пошевелилась, когда почувствовала, что он сел рядом.

– Знаю-знаю, я же пошутил. Ты очаровательна с раскрасневшимися щеками, искусанными губами и модной прической а-ля воронье гнездо.

Ударила его подушкой, но так слабо, что даже не попыталась повторить.

– Что случилось? Из-за татуировки ты в таком состоянии? Серьезно? Я же говорил: гребаный «Феррари» не украшают наклейками. Ты пошла против природы – она отплатила тебе тем же.

– Заткнись.

– Может, покажешь, что там за татуировка? Потому что, если ты набила «Я люблю Лиама», в этом хотя бы был смысл.

Закатила глаза, встала, повернулась к нему спиной и подняла рубашку.

– Какая… красивая балерина… с псориазом.

– Все настолько плохо?

– Настолько.

Закрыла лицо подушкой. Карма, ну на кой черт ты опять приперлась?!

– Эй, – позвал он, убирая подушку, – твой телохранитель сидит довольно встревоженный. У него всегда такая мина, будто ему засунули палку в задницу, но, сдается мне, на этот раз довела