Сидни Шелдон - Оборотная сторона полуночи Страница 31

– Я тоже так считаю. Именно поэтому мы и должны бороться с фашистами.

Она взглянула на него.

– Потому что Бог на нашей стороне?

– Да, – согласился он.

– Если Бог есть, – резонно заметила Ноэлли, – и он создал их, то, выходит, он и на их стороне.

В октябре исполнился год, как в театре шла пьеса с участием Ноэлли. Продюсеры решили отметить это событие и устроили вечер для занятых в пьесе актеров. Кроме них на торжество пришли банкиры и крупные предприниматели. Среди гостей преобладали французы, но заявилось и с десяток немцев. Некоторые из них пришли в военной форме. Все немцы, кроме одного, были с француженками. Без девушки оказался немецкий офицер старше сорока лет, с длинным умным лицом, темно-зелеными глазами и тренированным, спортивным телом. На лице у него выделялся тонкий шрам, пересекавший щеку и доходивший до подбородка. Ноэлли заметила, что весь вечер офицер не сводил с нее глаз, хотя ни разу не подошел к ней.

– Кто этот человек? – небрежно спросила Ноэлли одного из устроителей вечера.

Он взглянул на офицера, одиноко сидевшего за столом и попивавшего шампанское, и удивленно посмотрел на нее.

– Странно, что вы задаете этот вопрос. Я думал, что он ваш друг. Это генерал Ганс Шайдер. Он служит в Генеральном штабе.

Ноэлли вспомнила о его розах и приложенной к ним карточке.

– Почему вы решили, что он мой друг? – спросила она.

Ее собеседник несколько разволновался.

– По вполне понятным причинам… Дело в том, что сейчас во Франции нельзя поставить ни одной пьесы и снять ни одного фильма без разрешения немецких властей. Когда их цензор пытался запретить съемки вашей новой картины, генерал лично вмешался и дал разрешение на ее производство.

В этот момент Арман Готье стал знакомить Ноэлли с кем-то из гостей, и разговор прервался.

Ноэлли больше не обращала внимания на генерала Шайдера.

На следующий вечер у себя в уборной она обнаружила одну розу в небольшой вазе и маленькую карточку со следующими словами: «Пожалуй, нам стоит начать с малого. Можно мне с вами встретиться? Ганс Шайдер».

Ноэлли разорвала карточку и выбросила розу в корзину для мусора.

После этого случая Ноэлли заметила, что генерал Шайдер присутствовал почти на всех вечеринках, которые она посещала с Арманом Готье. Генерал всегда находился где-нибудь в тени и постоянно смотрел на нее. Она видела его так часто, что это не могло быть простым совпадением. Ноэлли поняла, что ему стоило немалого труда следить за ее передвижениями и добиваться приглашений туда, где она бывала.

Она задавала себе вопрос, почему он вдруг так заинтересовался ею. Однако Ноэлли не слишком старалась выяснить причину повышенного внимания к ней. Иногда она забавлялась тем, что принимала чье-нибудь приглашение, но в гости не приходила. На следующий день она спрашивала у хозяйки, был ли там генерал Шайдер, и всегда получала утвердительный ответ.

Несмотря на то что любое неподчинение немецким властям каралось смертной казнью и приговор немедленно приводился в исполнение, саботаж в Париже принял небывалые размеры. Кроме маки появились десятки других групп свободолюбивых французов, готовых с риском для жизни бороться с врагом всеми имеющимися средствами. Они убивали немецких солдат, застав их врасплох, взрывали грузовики, возившие на склады снаряжение и боеприпасы, минировали мосты и поезда. Находящаяся под контролем немцев пресса изо дня в день клеймила позором саботажников, но патриотически настроенные французы гордились их подвигами. Газеты долго писали про одного человека. За умение пробраться в любое место его прозвали Тараканом. Гестапо никак не удавалось поймать его. Никто не знал его имени и фамилии. Одни говорили, что это живущий в Париже англичанин. Другие считали его агентом руководителя французских сил освобождения генерала де Голля. Третьи клялись, что Таракан – один из немцев, недовольных своим положением. Кем бы он ни был, в Париже на каждом углу стали появляться рисованные тараканы – на стенах зданий, на тротуарах и даже в служебных помещениях германского командования. Гестапо тщетно пыталось поймать его. Лишь в одном никто не сомневался: Таракан стал народным героем.

Как-то во второй половине дождливого декабрьского дня Ноэлли отправилась на открытие выставки молодого художника, с которым они с Арманом были знакомы. Экспозиция разместилась в одной из галерей на рю де Фобур-Сент-Оноре. Зал был переполнен. На выставку пришло много знаменитостей, и у входа собралась целая армия фоторепортеров. Ноэлли медленно переходила от одной картины к другой. Вдруг кто-то взял ее за руку. Она обернулась и оказалась лицом к лицу с мадам Роз. Казалось, что в ее знакомой и безобразной внешности ничего не изменилось, и все-таки мадам Роз выглядела на лет двадцать старше, словно некая алхимия времени превратила ее в собственную мать. На мадам Роз был широкий черный плащ, и Ноэлли непроизвольно обратила внимание, что на нем нет обязательной для ношения желтой звезды с надписью «juden».

Ноэлли заговорила, но старуха остановила ее, сильно сжав руку.

– Мы можем встретиться? – едва слышно спросила мадам Роз. – В «Де Маго».

Не успела Ноэлли ответить, как старуха растворилась в толпе. Ноэлли сразу же окружили фоторепортеры. Улыбаясь, она стала позировать им, а сама вспоминала мадам Роз и ее племянника Исраэля Каца. Оба они помогли ей в трудную минуту. Исраэль дважды спас ей жизнь. Ноэлли спрашивала себя, что же нужно от нее мадам Роз. Скорее всего, деньги.

Через двадцать минут Ноэлли незаметно ушла с выставки и взяла такси до предместья Сен-Жермен-де-Пре. Целый день хлестал проливной дождь, и теперь он перешел в холодный и мокрый снег. Когда такси подъехало к «Де Маго», Ноэлли вышла из машины и почувствовала страшный холод. Откуда ни возьмись рядом с ней появился человек в плаще и широкополой шляпе. Ноэлли почти сразу узнала его. Так же как и его тетушка, он внешне изменился. И не только внешне. В нем появились власть и сила, которых не было раньше. С момента их последней встречи Исраэль Кац сильно похудел, глаза у него ввалились. Казалось, он не спал несколько суток. Ноэлли заметила, что он не носил желтую шестиконечную звезду.

– Не будем стоять под дождем, – нарушил молчание Исраэль.

Он взял Ноэлли за руку и провел в помещение. В кафе сидели пять-шесть человек, все французы. Исраэль посадил Ноэлли за столик в дальнем углу зала.

– Хотите что-нибудь выпить? – спросил он.

– Нет, спасибо.

Он снял насквозь промокшую шляпу, и Ноэлли принялась разглядывать его лицо. Она сразу же поняла, что он позвал ее сюда вовсе не для того, чтобы попросить денег. Исраэль тоже рассматривал ее.

– Вы по-прежнему красивы, Ноэлли, – тихо сказал он. – Я смотрел все ваши фильмы и спектакли. Вы – великая актриса.

– Почему же вы ни разу не прошли ко мне за кулисы?

Исраэль немного заколебался и смущенно улыбнулся:

– Не хотел смущать вас.

Ноэлли бросила на него удивленный взгляд, но тут же поняла, что он имел в виду. Для нее «евреи» было просто словом, которое время от времени появляется в газетах и совсем не затрагивает ее. А вот как, будучи евреем, жить в стране, где немцы поклялись стереть евреев с лица земли, если эта страна еще и твоя родина?

– Я сама выбираю себе друзей, – ответила Ноэлли. – Мне никто не приказывает, с кем встречаться, а с кем нет.

Исраэль вяло улыбнулся.

– Не нужно растрачивать свою смелость по пустякам, – посоветовал он. – Нужно пользоваться ею, чтобы помогать другим.

– Расскажите мне о себе, – попросила она.

Он пожал плечами.

– У меня весьма обыденная жизнь. Я стал хирургом. Учился у доктора Анжибуста. Слыхали про такого?

– Нет.

– Это великий специалист по операциям на сердце. Он взял надо мной шефство. Потом немцы запретили мне быть врачом.

Исраэль слегка поднял свои красивые, изящные руки и посмотрел на них так, словно они принадлежали кому-то другому.

– Пришлось переквалифицироваться в плотника.

Она обвела его долгим взглядом.

– И все? – спросила она.

Исраэль удивился.

– Конечно, – ответил он. – А что?

Ноэлли отбросила все подозрения на его счет.

– Ничего. Зачем я вам понадобилась?

Он наклонился поближе и заговорил тише:

– Хочу попросить вас об одной услуге. Один из моих друзей…

Неожиданно распахнулась дверь, и в бистро ворвались четверо немецких солдат в серо-зеленой форме во главе с ефрейтором. Ефрейтор громко объявил:

– Achtung!13 Прошу всех предъявить документы!

Исраэль Кац мгновенно напрягся, его лицо приняло суровое выражение и стало похоже на маску. Ноэлли видела, как он запустил правую руку в карман своего плаща. Затем Исраэль глянул на узкий проход, ведущий во двор через кухню, но один из солдат уже приблизился к нему и перекрыл путь. Исраэль торопливо сказал ей тихим голосом: