Убийство на скорую руку - Честертон Гилберт Кийт Страница 31

– Мистер Грант, – серьезно сказал инспектор, без всяких объяснений принявший учтивый тон. – Мы хотим получить от вас лишь показания по одному очень важному факту. Я глубоко сожалею о недоразумении, из-за которого вы пострадали, но уверен, что вы не откажетесь помочь правосудию. По нашим сведениям, вы зашли в этот бар сразу же после открытия, примерно в половине шестого, и заказали бокал виски. Мы точно не знаем, кто из служащих гостиницы – бармен, управляющий или еще кто-то – находился в баре в это время. Будьте добры, взгляните на этих людей и скажите, есть ли среди них тот, кто подал вам виски.

– Да, он здесь, – произнес Грант с угрюмой улыбкой после того, как обвел присутствующих острым взглядом. – Я узнаю его где угодно, и вы согласитесь – такого здоровяка трудно не заметить. В вашей гостинце все слуги так же важничают, как он?

Взгляд инспектора оставался жестким и неподвижным, а лицо отца Брауна ничего не выражало, но на многих других лицах отразилась тень сомнения. Бармен был не особенно высоким и вовсе не спесивым, а управляющий недотягивал и до среднего роста.

– Мы хотим только опознать бармена, – монотонным, бесцветным голосом произнес инспектор. – Разумеется, нам известно, кто это, но нам нужно получить от вас независимое подтверждение. Итак…

Он внезапно замолчал.

– Да вот же он, – устало отозвался шотландец и указал пальцем.

Одновременно с этим жестом огромный Джукс, князь разъезжих торговцев, вскочил на ноги, словно разбушевавшийся слон, а трое полисменов вцепились в него, словно охотничьи псы в дикого зверя.

– Все достаточно просто, – сказал отец Браун своему другу спустя некоторое время. – Как я уже говорил, в тот момент, когда я вошел в бар, то сразу же подумал: если бармен оставляет зал без присмотра, ничто не помешает мне или вам зайти за стойку и всыпать яд в любую из бутылок, поджидающих своих клиентов. Разумеется, более практичный отравитель поступил бы как Джукс, то есть заменил обычное вино отравленным, потому что это можно сделать мгновенно. Он торгует спиртными напитками, поэтому для него не составляло труда держать наготове бутылочку шерри-бренди точно такого же образца. Конечно, есть одно условие, которое в данном случае удалось обойти. Если отравить пиво или виски, которое пьют многие люди, это приведет к массовой гибели. Но когда известно, что человек пьет что-то одно и не слишком популярное среди других – например, вишневую наливку, – это все равно что отравить его в собственном доме. Даже еще безопаснее, потому что подозрение моментально падет на служащих гостиницы, и даже если кто-то заподозрит одного из сотни клиентов, он ни за что на свете не сможет доказать это. Такое убийство можно назвать едва ли не самым анонимным и безответственным, какое может совершить человек.

– Но почему же убийца совершил его? – спросил инспектор.

Отец Браун встал и аккуратно собрал бумаги, которые уронил на пол в минуту растерянности.

– Разрешите привлечь ваше внимание к материалам будущей биографии под названием «Жизнь и письма Джона Рэггли», – с улыбкой сказал он. – А может быть, лучше обратиться к его собственным словам? На этом самом месте он намекнул, что собирается обнародовать скандал, связанный с руководством гостиниц. Обычное дело – сговор между владельцами и оптовыми продавцами спиртного, дающими взятки, чтобы их бизнес получил монополию на поставку всей выпивки, которую продают в гостинице. Никаких взаимных угроз и шантажа, просто махинация за счет клиентов, которых управляющий якобы должен честно обслуживать. Это уголовное правонарушение. Поэтому находчивый Джукс, знаток местных обычаев, при первой возможности заглянул в пустой бар, зашел за стойку и подменил бутылку. К несчастью для него, в этот момент в бар ввалился шотландец и потребовал виски. Ему поневоле пришлось сыграть роль бармена и обслужить посетителя, и он испытал большое облегчение, когда убедился, что тот лишь зашел выпить на скорую руку.

– Сдается, вы сами можете кого угодно обставить на скорую руку, – заметил Гринвуд, – особенно если говорите, что с самого начала что-то заподозрили в пустой комнате. Вы сразу же заподозрили Джукса?

– Да, он производил впечатление богатого человека, – уклончиво ответил отец Браун. – Знаете, когда у человека глубокий, сочный голос, обычно свойственный богатеям? Вот я и задумался, почему у него такой отвратительно богатый голос, когда все честные работяги вокруг него похожи на бедняков? Но, наверное, последние сомнения развеялись после того, как я увидел его сверкающую галстучную булавку.

– Потому что она была фальшивой? – с сомнением в голосе осведомился инспектор.

– Да нет, потому что она была настоящей, – ответил отец Браун.

Зеленый человек

Молодой человек в бриджах, с жизнерадостным и энергичным выражением лица играл в гольф сам с собой на поле, которое было расположено параллельно песчаному пляжу и морю, отливавшему серым в вечерних сумерках. Он не просто гонял мячик как попало, а практиковал отдельные удары с сосредоточенной яростью, словно маленький и аккуратный вихрь. Он быстро выучил много игр, но утрачивал интерес к ним немного быстрее, чем усваивал правила. Его губила склонность к замечательным предложениям, благодаря которым человек может научиться играть на скрипке за шесть уроков или приобрести безупречное французское произношение на заочных курсах. Он жил в разреженной атмосфере заманчивой рекламы и радужных надежд. В настоящее время молодой человек был личным секретарем адмирала Майкла Крейвена, владельца большого дома за парком, граничившим с полем для гольфа. Будучи честолюбивым, он не собирался до бесконечности оставаться личным секретарем у кого бы то ни было. Но он был достаточно рассудителен, чтобы знать, что лучший способ избавиться от секретарской работы – быть отличным секретарем. Соответственно, он был очень хорошим секретарем и разбирался с постоянно накапливавшимися завалами корреспонденции адмирала с таким же сосредоточенным усердием, с каким подходил к мячу для гольфа. Сейчас ему приходилось иметь дело только с корреспонденцией, и он был волен поступать по собственному усмотрению, потому что последние полгода адмирал находился в плавании, и, хотя теперь он возвращался домой, его не ждали в ближайшие часы, а возможно, и дни.

Широкой спортивной походкой молодой человек, которого звали Харолдом Харкером, преодолел гребень зеленого дерна, ограничивавший поле для гольфа, и, посмотрев на море через пески, увидел странное зрелище. Оно было нечетким, потому что небо, затянутое грозовыми облаками, темнело с каждой минутой, но на мгновение ему словно пригрезился сон из давно ушедших дней или драма, разыгрываемая призраками из другой исторической эпохи.

Последние лучи заката тянулись медными и золотыми полосами над темной полоской моря, которое казалось скорее черным, а не синим. Но еще темнее на фоне западного сияния, словно фигуры в театре теней, проступали резкие контуры двух мужчин со шпагами и в треуголках, как будто только что высадившихся на берег с одного из деревянных кораблей Нельсона. Это не было такой галлюцинацией, которая могла бы привидеться мистеру Харкеру, даже если бы он был подвержен галлюцинациям. Он принадлежал к сангвиническому типу людей с научным складом ума и с гораздо большей вероятностью вообразил бы летающие корабли будущего, а не боевые корабли прошлого. Поэтому он пришел к вполне разумному выводу, что даже футурист может поверить своим глазам.

Иллюзия длилась не более мгновения. То, что он увидел со второго взгляда, было необычным, но не фантастическим. Два человека, шагавшие по песку на расстоянии примерно пятнадцати ярдов друг от друга, были обычными современными морскими офицерами, но одетыми в почти экстравагантную парадную форму, которую офицеры по возможности стараются не надевать, за исключением больших праздников и визитов особ королевского рода. В человеке, идущем впереди, который не проявлял никакого интереса к своему спутнику, Харкер сразу же узнал своего работодателя: адмирал имел нос с высокой горбинкой и носил бородку клинышком. Человека, идущего позади, он не знал, зато понимал кое-что в обстоятельствах, связанных с парадной формой. Ему было известно, что, когда корабль адмирала стоит в соседнем порту, его посещает с официальным визитом некая высочайшая особа. Это объясняло их наряд. Но Харкер также был знаком с офицерскими обычаями и с поведением адмирала. Что могло заставить адмирала сойти на берег при полном параде, когда ему хватило бы пяти минут, чтобы переодеться в гражданскую одежду или хотя бы в обычную форму, – это ускользало от понимания секретаря. Такое обстоятельство выглядело крайне маловероятным и в течение многих недель оставалось одной из главных тайн этой таинственной истории. Зрелище этих пышных придворных регалий на пустынной сцене, разделенной между темным морем и песком, имело нечто общее с комической оперой.