Спецназовец. Шальная пуля - Андрей Воронин Страница 32

Глава 7

– А интересное получается кино, ты не находишь? – рассеянно произнес полковник ФСБ Томилин, глядя на монитор компьютера.

Капитан того же ведомства Евгений Куницын предпочел промолчать. Кино действительно получалось интересное, и это было скверно. Вопреки распространенному мнению, жизнь сотрудника ФСБ, которому повезло служить вдали от театра военных действий, вовсе не представляет собой сплошную череду погонь, перестрелок, рукопашных схваток и иных захватывающих приключений, как зубодробительных, так и высокоинтеллектуальных. По большей части она являет собою жизнь простого чиновника – мелкого или покрупнее, в зависимости от звания и должности, – и состоит из массы скучных, рутинных дел, выполняемых, как правило, нехотя, спустя рукава, исключительно из опасения навлечь на себя гнев начальства. Отсутствие приключений, которых так жаждет глупая, неопытная юность, свидетельствует о благополучии и покое, к которым стремится всякий нормальный человек. Естественно, покой этот относительный и может быть в любой момент нарушен срочным вызовом на службу. Но вызовы эти чаще всего связаны с какой-нибудь ерундой наподобие очередного побега из-под стражи или несанкционированного митинга и заканчиваются, как правило, распитием пивка или чего-нибудь покрепче в теплой мужской компании сослуживцев. А когда в воздухе начинает пахнуть настоящими приключениями, это действительно плохо: по ходу этих самых приключений в вас иногда стреляют и делают это, как правило, с заслуживающей лучшего применения меткостью. Кроме того, когда события переходят в активную фазу, они сплошь и рядом требуют быстрого принятия самостоятельных решений, за последствия которых потом приходится отвечать. Хорошо, если решение было правильным; но что, если нет?

Отвечать порой приходится не только за свои собственные промахи, но и за ошибки начальства. В этом плане капитан Куницын считал весьма показательной историю одного милиционера, который во время дежурства в Домодедовском аэропорту остановил для проверки документов двух показавшихся ему подозрительными мусульманок с тяжелыми сумками. Доложив о них по рации своему начальству, он получил ворчливое напоминание о том, что уроженцы Северного Кавказа являются такими же гражданами Российской Федерации, как и он сам, и не менее ворчливый приказ оставить их в покое. Позже, когда чертовы бабы привели в действие беспрепятственно пронесенное в здание пассажирского терминала взрывное устройство, тот мент – кстати, тоже капитан, – получил семь лет колонии. Из этих семи он отсидел четыре, ни словечком не обмолвившись о том, что просто выполнял приказ старшего по званию. А тот, в свою очередь, скромно промолчав о своей роли в печальных событиях, за упомянутый период времени недурно продвинулся по службе, достигнув больших карьерных высот.

Так что пропади они пропадом, эти приключения! И интересное кино туда же, пусть его другие смотрят – те, кому оно действительно интересно…

– Любопытно, что же это за птица свила гнездышко под крышей у нашего уважаемого Магомеда, – по-прежнему глядя в монитор, протянул полковник.

Куницын знал, на что он смотрит. Там, на мониторе, красовалась сильно увеличенная фотография человека, недавно поселившегося в доме Расулова. Фотография была сделана группой наружного наблюдения из припаркованного напротив дома автомобиля и не блистала высоким качеством даже после обработки на компьютере. На ней был изображен крепкий молодой мужчина откровенно славянской и притом довольно мужественной – как нынче принято выражаться, брутальной, – наружности. Что делает этот явный русак в доме, набитом дагестанцами, как гранат зернами, было решительно непонятно, и еще более непонятной казалась терпимость хозяина к иноверцу, который, по оперативным данным, вел себя в чужом доме хуже, чем в собственном сортире.

– Очевидно, старый знакомый, – рискнул предположить Куницын. Прикидываться в присутствии начальства бессловесным предметом хорошо до известного предела, после преодоления которого могут последовать неприятные для притворщика оргвыводы. Сейчас упомянутый предел был уже не за горами, капитан чувствовал это кожей и полагал дальнейшее молчание, пусть себе и самое почтительное, небезопасным. – Есть основания предполагать, что Расулов ему чем-то обязан.

– Основания – это слова завербованного охранника, что ли? – пренебрежительно уточнил полковник, продолжая разглядывать снимок на мониторе. – Ничего не скажешь, веские основания! Впрочем, ты, скорее всего, прав. Это следует из самых общих соображений. Расулов старательно разыгрывает из себя такого правоверного, что аж глядеть тошно, и не стал бы терпеть в своем доме пьяную русскую свинью, не имея на то достаточно серьезных причин. Надо бы эти причины выяснить, и поскорее, как ты полагаешь?

– Есть, товарищ полковник, – отчеканил Куницын, нисколько не введенный в заблуждение сослагательным наклонением, к которому прибегло начальство.

– Может быть, тогда станет понятно, что стряслось с этими двумя клоунами… – Полковник пощелкал пальцами, делая вид, что припоминает фамилии собственных подчиненных. – С экипажем машины прослушивания, с этими…

– Крайновым и Харченко, – подсказал капитан.

– Вот именно. Странная какая-то история. Нелепая. Или ты чего-то недоговариваешь?

– Как можно, товарищ полковник! Да и зачем?

– Чтобы прикрыть задницы своих орлов, например. А заодно и собственную, – предположил полковник. – Откуда мне знать, что они не перепились на посту и не начистили друг другу чайники самостоятельно, без посторонней помощи? А теперь сочиняют басни про какого-то автомобильного вора, настолько шустрого, что двумя ударами вырубил двух офицеров ФСБ – тренированных оперативников со специальной подготовкой… Бред какой-то! Какие они после этого оперативники? Два куска дерьма, и самое место им в канализации, а не в нашей конторе… Разберись с этим, Женя, и как можно скорее. Выясни, как все было на самом деле, и доложи. Это представляется важным сразу по двум причинам. – Он откинулся на спинку кресла, сцепив пальцы рук на животе, как делал всегда, когда намеревался прочесть младшему по званию одну из своих знаменитых лекций, не содержавших, как правило, ничего, кроме набора банальных прописных истин. – Даже по трем. Первая: если эти типы водят нас за нос, и все было так или примерно так, как я только что предположил, им у нас не место. Пусть идут вагоны с цементом разгружать или торговать пончиками, на большее они в этом случае вряд ли способны. Вторая: если они не врут, и их без проблем вырубил случайный прохожий, выводы из этого следуют те же, что и в пункте