Анна Данилова - Одинокие ночи вдвоем Страница 33

– Уверена. Я бы, может, не была уверена, если бы была в этой квартире впервые. Но мы уже были здесь: первый раз, с Лизой, второй – сегодня, с тобой! К тому же ключи подошли идеально. – У меня от странности происходящего волосы на голове зашевелились.

– Глаша… Да все понятно! Конечно, это та самая квартира, где вас встретил Орешин, жену которого загрызли собаки… Но был ли это сам Орешин?!

– В смысле? Ты что же, допускаешь мысль, что Лиза потеряла память и не признала в Вадиме своего одноклассника?

– Всякое может быть…

Я попыталась вспомнить нашу встречу, здесь, в этой квартире в тот серый и дождливый день, когда мы впервые приехали в Иловатск. И наш визит к Орешину. Поведение Лизы…

«Вадим, ты звонил мне вчера?» – спросила она. Вопрос нормальный при подобной встрече. Сколько они не виделись? Я не знаю. Но Лиза вела себя так, словно она нисколько не сомневалась, что Вадим – это Вадим, ее одноклассник. Да у Лизы прекрасная память! Люди даже спустя тридцать, сорок лет узнают друг друга, а тут – они же еще так молоды… Нет, это точно был Орешин.

– Послушай, – обратился ко мне Адам. – А ты-то сама… Вот сегодня мы были здесь, разговаривали с Вадимом.

– Да, и что? Конечно, он изменился, сильно похудел, но это и неудивительно, ведь его мучают кошмары…

– Подожди… Мы были у него вечером, разговаривали в прихожей, вот здесь… И света он не зажигал, так?

– Так, ну и что? В тот день, когда мы приезжали сюда с Лизой, было утро, серое, пасмурное… Но не хочешь же ты сказать, что освещение может настолько изменить человека, что…

– Я не знаю… Но эта сумка, этот чифир…

– У него мог быть просто гость, – предположила я.

– А что, если этот гость, как ты говоришь, и есть сам Орешин, а тот человек, которого видели и вы с Лизой, и мы с тобой – совершенно другой человек?

– Но к чему такие сложности, Адам?

– Не знаю… Я еще не знаю, но чувствую, что здесь что-то не так… Предположим, к нему заехал какой-нибудь друг, приятель, который вернулся из зоны, как говорят на жаргоне – откинулся…

Я снова улыбнулась. Адам нравился мне все больше и больше. Наконец-то и я почувствовала себя рядом с ним спокойно, так, как я чувствовала себя только в присутствии Лизы. Я уже почти не отвлекалась на посторонние мысли, я сосредоточилась исключительно на деле.

– Хорошо. Предположим. И что?

– А то, что он исчез!

– Кто?

– Его гость! Ведь если Лиза увезла Вадима Орешина на нашу, так сказать, конспиративную квартиру, то гость-то должен был бы оставаться здесь…

Адам быстрым шагом направился в ванную комнату.

– Глафира, смотри, здесь мокрое полотенце… Совсем мокрое! А Лизы ведь отвезла Вадима еще днем…

– Ну и что? Нет, Адам, это еще ни о чем не говорит… Полотенца быстро не сохнут…

– Хорошо, поди сюда, посмотри… Волосы на полотенце… Черные, короткие…

– Но Вадим тоже брюнет…

Однако Адам никак не мог успокоиться.

– А что ты нашла в мусорном ведре?

– Ничего. Окурки…

– И ты говоришь – ничего? Где эти окурки?

– Но это окурки от сигарет, которые курит Вадим Орешин, – «Парламент»!

– А те, другие, которые без фильтра?

Пришлось мне возвращаться на кухню, снова вытряхивать на газету содержимое мусорного ведра.

– Да, действительно, мусор недавно выбрасывали, и эти окурки не имеют никакого отношения к человеку с этой сумкой… Но ты пойми меня, Глафира, эта сумка настолько выбивается всем своим видом, содержимым и запахом из нашего представления о Вадиме Орешине, нашем вдовце, что мы с тобой просто обязаны найти ее хозяина…

– Хорошо, Адам, как скажешь!

Я вдруг поняла, что засыпаю. Прямо на ходу. Вероятно, моя усталость, а также пережитое за этот долгий день и обильный ужин – все давало о себе знать.

– Адам, мне очень стыдно, но у меня глаза закрываются… Я уже никакая… – пожаловалась я, хватаясь за рукав Адама, как за спасательный круг. Во всяком случае, так мне хотелось думать.

– Но мы не можем здесь лечь спать, понимаешь? Давай спустимся в машину… Хотя мне, честно говоря, хотелось бы прямо отсюда отправиться в Чернозубовку, на ферму к Ананьеву… Сейчас ночь, темно, тихо… Если вдруг в его доме сейчас кто-то есть, предположим, приехали родственники и спят, то мы, когда поймем это, сразу же отъедем подальше от фермы и выспимся в машине. Если же в доме никого нет, мы постараемся проникнуть туда… Вот там-то мы наверняка сможем найти что-нибудь такое, что подскажет нам, кто убил Ананьева…

Я лишь покачала головой – настолько меня поразило это его желание действовать, да к тому же еще и готовность проникнуть в чужой дом! И куда только делись его осторожность, страхи, сомнения?!

– Но сначала, – перебил он меня, увлеченный ходом своих мыслей, – мы попытаемся найти здесь, среди вещей Орешина, что-нибудь интересное… Вот, смотри. – Он бросился к столику, на котором стоял телефон. – Телефоны, телефоны… Как много записей. ЖЭК, поликлиника, электрик, и дальше – сплошные фамилии, фамилии… Стоп, Глаша. Соседи? Ведь по соседству с Орешиным живет Валентин Юдин с Олей. Может, они что видели или слышали и помогут объяснить нам происхождение этой сумки?

И тут я поймала себя на том, что умираю от любопытства и что мне ужасно хочется застать врасплох эту парочку – Олю и Юдина. А что, если они на самом деле спят вместе?

Что сказать? Сон мой как рукой сняло. Я готова была звонить в соседнюю дверь.

– Который час? – спросила я так, на всякий случай, отлично понимая, что ответ Адама уже не имеет никакого значения.

– Половина второго.

– Ничего… Они еще успеют сто раз выспаться… До утра еще вон сколько времени…

И я решительно направилась к двери. Адам, конечно же, вышел из квартиры со мной. Мы немного постояли на пороге, словно приходя в себя и готовясь разбудить людей, для которых наше появление (особенно для Оли) станет настоящим испытанием. Потом я позвонила. И сразу же, ну просто в это же мгновенье пожалела о содеянном. Я вдруг поняла, что только ночью люди способны совершать совершенно абсурдные, можно даже сказать, безумные поступки. Что ночью мозги работают совершенно иначе, нежели днем. И многое видится по-другому. Конечно же, мы перепугаем их. А они и так травмированы самой жизнью и последними трагическими событиями. Застанем их врасплох? Да, это так… Но ведь они, услышав звонок, могут подумать, что пришли по их душу, что снова какая-нибудь милицейская проверка или еще что-нибудь такое, в этом же духе…

– Адам, мы с тобой сошли с ума!!! Так нельзя!

– Да ладно, – тихо отозвался Адам, на бледном лице которого тоже читался страх и растерянность. – Теперь-то чего? Вон… слышишь? Шаги!

Мы услышали:

– Кто там?

И почти сразу же дверь распахнулась. Вероятно, вопрос «кто там?» произносится людьми автоматически, тем более что в двери был глазок, в который Валентин Юдин нас и увидел. Заспанное лицо, глаза, щурящиеся от яркого света в подъезде…

– Валентин? Кто там?

За его спиной возникла растрепанная, в пижамке, Оля.

– Извините нас… Но нам надо срочно кое-что узнать о вашем соседе, – поспешила я задать вопрос, чтобы они сразу поняли, что мы интересуемся не их жизнью, а жизнью соседа. И было так стыдно, стыдно.

– Проходите, – распахнул дверь Юдин. На нем был длинный черный халат, который, распахиваясь, открывал голые белые волосатые ноги.

На кухне, где Оля готовила нам всем кофе, я рассказала Валентину о сумке. О том, что мы подозреваем, что в квартире Орешиных был кто-то еще…

– Я никого не видел, – замотал головой Валентин. – Правда, никого.

– А это точно… Орешин? – задал свой вопрос Адам и напрягся, я это почувствовала.

– Как это? – Оля резко повернулась и, кажется, даже моментально окончательно проснулась. – Вы что же это, думаете, что это был не дядя Вадим? Но кто же?

– Но и вы тоже поймите… В квартире пахнет другим человеком… Я не собака, конечно, но эта сумка. Все эти предметы… Этот чифир!! Валентин, надеюсь, вам не надо объяснять, что такое чифир?

– Я понимаю… Но могу точно сказать – Вадим не увлекался ни чифиром, ни горячительными напитками… Он пил исключительно хороший чай, он разбирается в чае…

– У него такие красивые чашки… чайный сервиз… – вдруг сказала Оля. – Даже я знаю, что такое чифир.

– Скажите, а если бы к нему приехал какой-нибудь друг, скажем, который вернулся из тюрьмы…

– Нет, это исключено. Во-первых, у него не могло быть таких друзей, а во-вторых, он бы сказал мне… Хотя… Всякое может быть… Но я никого не видел, ни о ком не слышал. В квартире было тихо. А где эта сумка? Хотел бы я на нее взглянуть…

– И я тоже! – сказала Оля, ставя перед нами чашки с кофе.

– Хорошо, пойдемте, и вы сами все поймете…

Мы вернулись в квартиру Вадима. И, как это бывает во сне – все исчезло… Не было ни сумки с бульонными кубиками, ни кружки с остатками чая… Остался разве что запах, едва уловимый, запах несчастья, одиночества и полного отсутствия будущего…