Евгений Сартинов - Золото на крови Страница 33

В тот день нам пришлось форсировать штук шесть ручьев и две реки. Если первую мы преодолели просто в брод, там даже мне было по пояс, то для второй пришлось рубить плот. Лишь здесь Жереба объяснил причину нашей гонки:

- Надо успеть срубить салик, а то если эти ваши гаврики подоспеют, будем изображать последний заплыв Чапая.

Небольшой плот, по местному "салик", срубили небольшой, из четырех бревен, но длинный. Жереба показал нам способы вязки бревен, и признаться честно, мы бы вряд ли соорудили что-нибудь похожее, по крайней мере не такое крепкое.

Эта речка оказалась не очень широкой, метров тридцать, не больше, но зато глубокой, не чета всем показавшимся нам до этого. Иван даже не стал вырубать шест, а быстро и ловко вытесал два весла.

- Течение тут шустрое, так что грести будем изо всех сил, - сообщил он, отдавая второе весло Лейтенанту. Перед самым отплытием появилась Снежка, тут же проскочила на плот и замерла впереди, сосредоточенно разглядывая противоположный берег.

- А, чертяка, прибежала, не хочет купаться, когда есть такой пароход! восхищенно воскликнул довольный хозяин. Застывшая как изваяние лайка только ухом повела в его сторону, а затем снова сосредоточилась на приближающемся берегу.

Течение в самом деле оказалось очень быстрым, но Иван с Андреем работали веслами с такой силой, что мы причалили всего метрах в тридцати ниже по течению от места отплытия.

- Молодец, Лейтенант, шустрый ты парень, - похвалил Жереба Андрея.

- Рад стараться, ваше благородие! - рявкнул Андрей, шутливо взяв под козырек и выпучив глаза.

Жереба чуть не упал от смеха.

- Нет, я с вами не соскучусь, - заявил он, вытирая слезы. - Ну так что, со мной пойдете или своим путем? Следующая река - Оронок, а через две будет и ваша. Плот я вас вязать научил, но идти по Мотанге на плоту не советую. Да, - он кивнул на плот. - Веревку надо забрать. Вещь при наших делах необходимая.

Сняв веревку, мы отправили бревна в свободное плавание, а я наивно спросил Жеребу:

- Слушай, Вань, а как же ты один бы переправился? У тебя что, тоже веревка есть?

Тот снисходительно засмеялся:

- Да мне бы и двух бревнышек хватило. А то и одного.

И, честное слово, я очень хорошо представил, как он бы сделал это. При его ловкости и координации это бы не составило труда.

Мы присели отдохнуть. Тут Иван ударился в воспоминания.

- У нас в поселке леспромхоз, по весне в запань там всегда плоты сгоняют. А потом уж по эстакаде затягивают на берег и пилят на доски. Вот у нас, пацанов, одна забава была - по бревнам бегать. Они колышется на воде, крутятся под тобой, тебе надо устоять или на другое бревно перескочить, а то пацаны засмеют. Катались и на бревнышках, выберешь какое побольше и отталкиваешься шестом. Так через всю запань и плавали.

- Опасно, наверное? - спросил я.

- Ну, бывало. Погодок мой как-то утонул. Бревно вертеться стало, а оно же мокрое, он поскользнулся и вниз. Мы сначала смеялись, потом смотрим, что-то не выныривает. Бегом туда. А он, похоже, выныривать стал, а бревна-то сошлись, они там плотно стоят, без просвета. Вот он голову себе и расшиб, когда достали, вся в крови была, башка-то. А вода еще холодная, по весне, так и захлебнулся.

Разговор наш прервала Снежка. До этого спокойно лежавшая рядом, она вдруг вскочила, замерла и вытянувшись в струну, обратилась в сторону реки. Жереба встревожился.

- Давайте-ка уйдем от греха подальше. Что-то она учуяла.

Подхватив поклажу, мы поднялись на крутой берег и залегли за бугром, укрывшись за невысокими кустами багульника. Жереба держал лайку за поводок, время от времени приговаривая:

- Молчи, Снежка, молчи.

И вскоре мы их увидели. Черные фигуры начали спускаться к реке. Андрей торопливо приник к биноклю, долго разглядывая их. Впрочем, мы и так их хорошо видели. Расстояние между нами вряд ли составляло сто пятьдесят метров. Я сразу заметил Куцего, его фигуру невозможно было спутать ни с чьей другой.

- Ага, у них осталось только три автомата! - воскликнул Андрей. - Ну, все правильно, что тащить металлолом, если патронов осталось чуть-чуть.

- Дай-ка мне твою гляделку, - заинтересовался Жереба, отбирая у Андрея бинокль. - Что-то мне кажется, тут мужики тертые, таежники. По крайней мере вон те двое.

Действительно, трое наших "гончих" с явным облегчением попадали на прибрежный песок, а вот двое, склонив головы, изучали следы на месте нашего отплытия. Затем, подойдя к Куцему, они что-то ему сказали, и тот, поднявшись сам, с руганью начал поднимать остальных.

- С чего ты взял, что они таежники? - спросил Андрей.

- Слишком быстро догнали нас, - отозвался Иван.

С другого берега между тем донесся стук топора. Фигуры преследователей

мелькали между деревьев. Жереба как-то задумчиво подтянул к себе карабин, затем передумал и отложил его в сторону.

- Что, хотел стрелять? - спросил Андрей.

- Ну, если бы проводник у них был один, тогда это имело бы смысл, а так... - он махнул рукой. - Уходим. Этим мы только выдадим себя, тогда они точно вцепятся в нас мертвой хваткой.

Пригибаясь, ложбиной мы прошли чуть в сторону и, скрывшись за сопкой, перешли чуть ли не на бег.

ОРОНОК.

Вымотав нас до изнеможения, Жереба шел таким аллюром до самых сумерок. Андрей чуть не уснул с ложкой каши во рту. Ночью мне снилась какая-то чертовщина, наш коммунальный барак, какие-то ссоры на кухне, опухшая морда нашего соседа Семенова, живописные рожи остальных обитателей нашего "гадюшника". Ужасно было то, что я переходил из комнаты в комнату и никак не мог найти Ленку. Она словно ускользала от меня.

- Вставай, Юрка, вставай!

Я начал отбиваться, но толчки не прекращались, и наконец вынырнув из вязкого сна, я с невероятным облегчением увидел над собой бородатое лицо Андрея и услышал его веселый голос.

- Ну ты и спать... Думал, не разбужу. И толкал его, и в уши кричал, а он только руками машет.

- Такая дрянь снилась, - признался я, растирая опухшее лицо и прокручивая исчезающие кадры ночного кошмара.

Лишь потом я обратил внимание, что, несмотря на раннее утро, Павел уже накладывал в миски какое-то варево, а у костра попыхивал уже заваренный чайник.

- Вы чего меня не разбудили? - спросил я.

- Да ладно, ты вчера умучился до смерти, - проворчал Павел, подавая мне миску с неизменной кашей.

- Что тебе снилось-то? - неожиданно спросил Жереба.

С трудом уже припоминая детали, я рассказал суть сна.

- Ишь ты, - покачал головой Иван. - А мне сны редко снятся. Все больше бабы какие-нибудь, из своих, или рыбалка. И главное, рыба постоянно с крючка уходит, ты представляешь? Еще ни разу во сне удачи не было!

- А что это тебя его сон заинтересовал? - спросил Андрей у Жеребы.

- Да мать у меня хорошо сны толкует. К ней все соседки сбегаются.

- Юр, а помнишь тот твой сон, перед расстрелом бригады? поинтересовался Андрей.

Я кивнул.

- Расскажи, - попросил он.

Я напряг память и вспомнил. И лицо Рыжего, сидящего за столом в обнимку с Потаповым, и его слова. Я рассказал все, кроме одного. В тот раз я увидел, именно увидел, сидящего на самом краешке скамьи Павла. Андрея не было, это точно, а

вот Павел был.

" Вранье все это", - подумал я, слушая восхищенные разглагольствования Ивана о потаенном смысле моего сна. Жереба в этот момент походил на ребенка, которому только что подарили новую игрушку.

Завтрак кончился, мы собрали поклажу, Иван свистом подозвал к себе Снежку, вывалил ей из миски остатки своей каши, а потом, к моему удивлению, прицепил к ее ошейнику поводок.

- Ты что это нынче ее так строго? - спросил я.

- Сегодня к реке выйдем. Сразу надо плыть, а ей не дай Боже сокжой или лось попадется? Что ее, ждать потом двое суток? Нет уж, пусть на поводке посидит.

Снежке поводок явно не понравился, она попробовала даже грызть его, но получив от хозяина увесистый удар сапогом по морде, успокоилась и больше таких попыток не делала, хотя и шла потом всю дорогу, опустив голову вниз.

На первом же привале Иван бросил загадочную фразу. Он посмотрел на летящую тугой дугой стаю небольших птиц, спросил, какое сегодня число, и, услышав, что двадцатое сентября, пробормотал:

- Как бы Илюшка к себе в стойбище не откочевал.

Что за загадочный Илюшка его озаботил, из нас троих не понял никто, а Иван ничего объяснять не стал. Он только рванул вперед уже в совершенно диком темпе. Казалось, он хочет загнать не только нас, но и себя. Впервые я видел его запыхавшимся и вспотевшим. Выдохлись и Павел, и Андрей, я же чувствовал во рту не только привкус крови, но и горечь желчи. Меня уже тошнило, когда на привале ближе к полудню Жереба заявил:

- Все, мужики, один переход остался, и Оронок.

Действительно вскоре с вершины сопки мы увидели блеснувшую внизу под нами серебряную струну реки. Спустившись, я чуть-чуть даже разочаровался. Это оказалась типичная сибирская речка, неширокая, мелководная, с быстрым шумным течением, с каменистыми, пологими берегами.