Сергей Рокотов - Свинцовый хеппи-энд Страница 34

- А вам это совершенно ни к чему, - проворчал Кузьмичев. - Мы же договорились заранее, что каждый занимается своим делом, а в чужое не лезет. И почему вас так заинтересовали слова женщины, находящейся уж по крайней мере в стрессовом состоянии? Вы не производили впечатления человека, задающего лишние вопросы, Яков Михайлович. Я же, например, не спрашиваю вас, почему вы ведете такой своеобразный образ жизни и скрываетесь от правосудия?

- А если бы вы даже спросили, то я бы ответил. Мне от вас скрывать нечего. Нахожусь во всероссийском розыске за совершенные мной побег из зоны и двойное убийство. У меня принцип - от тех, с кем вместе работаю, секретов не имею. Все назвал - и настоящие фамилию, имя, отчество и даже национальность, и о судимостях рассказал, и о преступлениях. Все равно вы никак не сможете воспользоваться этой информацией во вред мне, потому что если мы попадемся, то пожизненное заключение нам и так обеспечено, а то и высшая мера. Так что надо быть откровеннее со своими партнерами, как вас там... Ну, пусть будет Валерий Иванович.

- Я пока с вашего разрешения все же воздержусь от излишней откровенности, - пытаясь улыбаться, произнес Кузьмичев. - Так будет надежнее.

- Надежнее не будет, - равнодушно возразил Кандыба и зевнул во весь свой огромный рот. - Потому что мы взялись за это очень опасное дело вовсе не для того, чтобы угодить на всю оставшуюся жизнь за решетку. Я, откровенно говоря, начал жалеть о том, что связался с вами. Дело выглядело очень заманчиво, вот я сдуру и клюнул. Вы знаете, я только кажусь таким рассудительным, а на самом деле я романтик и совершил в своей жизни немало опрометчивых поступков, о том свидетельствуют две ходки в зону. А по-настоящему мудрые, трезво мыслящие люди никогда не попадаются. Вот вы, например. Вы старше меня более чем на десять лет, а еще ни разу не посещали места, не столь отдаленные, хоть, полагаю, большую часть своей долгой жизни занимаетесь далеко не благотворительной деятельностью. И это заслуживает подлинного уважения. Я не шучу, я говорю серьезно: заслуживает подлинного уважения. Но тут вот в чем проблема: в связи с этим у меня начали возникать сомнения в правильности принятого мной решения. Есть у меня подозрение, что вы и на этот раз выйдете сухим из воды, а мы ответим за все содеянное по полной программе. Например, один из четверых, взявшихся за это дело, уже в лучшем мире беседует с Аллахом, второй тоже изрядно рискует, вопреки моим советам так преждевременно поехав в Москву. А я остался здесь наедине с вами, ничего про вас толком не зная, а имея лишь некоторые подозрения насчет вашей личности...

- Ну и что же это за подозрения? - злобно улыбаясь, спросил Кузьмичев.

- В свою очередь, воздержусь от откровенности и не буду говорить о своих догадках и подозрениях, - мрачно произнес Кандыба, делая последний глоток чая и ставя кружку на сколоченный из неструганых досок стол. - Если партнер не откровенен со мной, почему я должен быть откровенен с ним, позвольте вас спросить? Вы принадлежите к числу тех людей, которые всех остальных держат за дураков, и, надо, заметить, до поры до времени подобная позиция у вас проходила весьма-таки гладко. Кстати, вполне возможно, пройдет и на этот раз. Я, в отличие от вас, мудрецом и провидцем себя вовсе не считаю. Но как-то обезопасить себя я должен, и вы должны меня понять.

Нудная, педантичная манера Кандыбы излагать свои мысли безумно раздражала Кузьмичева, тем более что он прекрасно понимал, что его собеседник абсолютно прав. С юных лет Кузьмичев считал себя умнее всех, шагал по трупам уверенной походкой, и все это ему сходило с рук. Но впервые про это ему говорили так откровенно, и говорил человек, которого Кузьмичев считал самым опасным из всех, с которыми ему приходилось иметь дело.

Обстановка, в которой они находились, располагала к некоторой откровенности. Две убогие комнатушки, в одной из которых была заперта пленница, а в другой находились сначала трое, а потом двое мужиков, за плечами у каждого из которых был немалый груз. Когда прошла эйфория от удачно проведенного дела и наступил тягостный момент ожидания, им стало трудно находиться наедине. Особенно после отъезда в Москву Крутого. Кандыба долго хранил молчание, косился на Кузьмичева и вот, наконец, решил заговорить и выяснить отношения, которые стали накаляться в тесноте и в гробовом молчании. В этом домишке, где практически не было мебели, где не было электричества, а комнаты освещались керосиновыми лампами, некуда было спрятаться - все было как на ладони.

Убогую пищу готовили на керогазе, продукты им приносил алкаш Харитон, живущий по соседству. Это был хоть далеко и не старый, но уже настолько спившийся человек, что ему было совершенно все равно, кто живет в заброшенном доме на окраине поселка в ста метрах от моря и кому носить продукты, лишь бы только дали на бутылку. А платил ему Кузьмичев хорошо, но без излишней щедрости, которая могла бы насторожить алкоголика. Так что, никаких лишних вопросов, принес, получил на водку, выпил и отключился. И это было, безусловно, им на руку.

- Мне кажется, что вы рассуждаете нелогично, Яков Михайлович, пробормотал Кузьмичев, хотя сам имел на этот счет диаметрально противоположное мнение. - Наши интересы полностью совпадают. Один я с таким делом не справлюсь, это очевидно. Чего же вам опасаться, позвольте вас спросить?

- Сейчас совпадают, это точно. А некоторое время назад наши общие интересы совпадали с интересами Султана Гараева. А потом они перестали совпадать. И каков результат? То-то! Затем они совпадали с интересами Али, который предал своего друга из корыстных целей, получив из ваших рук кругленькую сумму. Потом история повторилась, и наши интересы перестали совпадать с его интересами. А каков результат? То-то! Потом вы как-то очень легко отпустили Крутого в Москву. Кстати, вопреки моим советам, это довольно подозрительно. А что дальше? Кто крайний, а? Как вас там, Валерий Иванович, что ли? - ухмыльнулся он. - Так-то вот, - вздохнул он.

- Послушайте меня внимательно, Яков Михайлович, - деловито произнес Кузьмичев. - Гараев был заранее обреченной фигурой, это мы все трое прекрасно понимали. Али вообще случайный человек. А Крутой? Он же неуправляем, что вы, не видите сами? С ним невозможно разговаривать, так и ждешь, что он шарахнет по голове чем-нибудь тяжелым, хотя бы своим пудовым кулаком. Никто его в Москву не гнал, он сам настоял на своем и сумел убедить меня, что долго ждать еще опаснее, чем проявлять некоторую поспешность. И тем не менее никто пока его со счетов не списывает. Мы ждем от него известий. Нас трое равноправных партнеров.

- Мы взялись за это дело спонтанно, не разработав конкретного плана дальнейших действий, - продолжал нудным голосом Кандыба. - Возможно, поначалу это было правильно, поскольку нельзя было терять времени. Да и там, в Стамбуле, наши действия были достаточно профессиональными благодаря...

- Разумеется, благодаря вам, Яков Михайлович, - гнусно улыбнулся Кузьмичев.

- Можно подумать, что это не так? - выпучил глаза Кандыба. - Уж тут ко мне никаких претензий быть не может. Я свою работу выполнил вполне профессионально. Вот вы, например, вижу я, пачкать руки опасаетесь. Глядя на вас, вполне можно сделать вывод, что лично вы никогда не брали на себя грех убийства. А я, раз уж взялся за гуж, никогда не скажу, что не дюж. На мне целых два трупа при выполнении операции.

- Послушайте, не надо приуменьшать заслуг своих партнеров, Яков Михайлович. Крутой, например, в Стамбуле убил двоих, а потом блестяще организовал ликвидацию Гараева, опаснейшего свидетеля. Я же организовал всемерную обработку Али. Полагаете, это было легко? Да он мог меня пристрелить только за то, что я вообще начал этот разговор. А он предал Гараева и согласился помогать нам. Как бы мы пробрались без его помощи в Карабурун и сели там на катер? А кто вел переговоры с капитаном траулера? Это тоже было легко?

- Вы человек мудрый и опытный, разве же я спорю? - пожал плечами Кандыба. - К тому же явно имеете опыт деловых переговоров на самом высшем уровне.

При этих словах Кузьмичев слегка вздрогнул и попытался уловить на лице Кандыбы некое подобие саркастической улыбки, но улыбка эта мелькнула лишь некой, практически незаметной, слабой тенью на кошмарном безбровом лице. Кандыба продолжал таращить свои круглые глаза, сумрачно глядя на собеседника.

- Да, вы явно считаете нас, проведших по своей глупости немалую часть жизни за решеткой, людьми, так сказать, низшего сорта, находящихся на самой низкой ступени развития. Полагаете, что мы не интересуемся политикой, не читаем газет и не смотрим телевизор. Кстати, таковым и является ваш друг Крутой, он вопиюще неграмотен. Совершенно одиозная личность. Как и остальные члены вашей, так сказать, унии - в том числе и мой старый знакомец Чума, которому я обязан славному знакомству с вами, Валерий Иванович. И почему у меня язык не поворачивается вас так называть, никак в толк не возьму. Но это так, между прочим. Я же, в отличие от них, в свое время получил высшее образование и, что еще важнее, некоторую, достаточно фундаментальную подготовку, да и впоследствии старался внимательно следить за текущими событиями. Особенно меня интересовало взаимоотношение политики и криминала.