Наталья Солнцева - Яд древней богини Страница 34

- Какое кольцо? - в замешательстве пробормотал Межинов.

Холодный комок появился у него в груди, медленно опустился к желудку.

- Помнишь, я тебе говорила?

- Что?

Мысли Рудольфа Петровича разбежались, и он не мог поймать ни одной.

- Кольцо… с надписью «Любовью соединены на смерть».

- Но… разве на кольце, которое… призрак вручил Зое Павловне, есть надпись? Тьфу, что я болтаю? Призрак! Помешательство какое-то… Мы все впали в безумие! Так о чем я? А! О кольце… - Он говорил сумбурно, сбивчиво. - Ты же вроде не упоминала о надписи.

- На том кольце и нет никакой надписи, - спокойно ответила Карина. - Надпись есть на другом.

Лоб Межинова покрылся испариной.

- Я запутался, - признался подполковник. - Есть еще одно кольцо? Другое?

- Остается только позавидовать твоей догадливости, - мрачно пошутила Карина. - Сразу виден профессиональный опыт. При твоих способностях, Рудольф, пора иметь генеральские погоны.

- Издеваешься?

- Отнюдь нет. Мне не до этого. Хочешь послушать страшную историю?

- Ну… - хрипло, ощущая, как сердце ухнуло вниз, пробормотал Межинов. - Давай.

- Вчера вечером я возвращалась домой… погода была теплая, в небе мерцали звезды, а в воздухе летал тополиный пух. В темноте его не было видно, и, казалось, это сама ночь нежно касается щек. По дороге из тени под деревьями навстречу мне выступила темная фигура… протянула руку… Эта рука была черной, на ладони лежало кольцо. Я, как завороженная, взяла его, положила в карман легкого пиджака… и пошла дальше. Мое дыхание стеснилось, сердце бешено стучало, а язык будто прирос к нёбу. Я хотела обернуться, посмотреть назад, и… не смогла. Как деревянная, я открыла дверь подъезда… и пришла в себя уже в квартире. Видимо, разделась, легла спать… но ничего не помню. Утром зазвонил телефон, и мертвый голос сообщил мне, что я обручилась со смертью.

- Ты достала кольцо?

- Конечно. У меня наступило просветление сознания, я полезла в карман пиджака… там действительно лежало кольцо. Не простое, а золотое… с выгравированной надписью внутри. Это не ты заказал его для меня?

Межинов задохнулся от негодования, кровь бросилась ему в лицо.

- Что ты говоришь?! - прохрипел он. - Как у тебя язык поворачивается?

- Плохо, - призналась Карина. - Он немеет… И в груди появилось странное ощущение жжения и пустоты. Ведь это я рассказала тебе о Майерлинге и о надписи «Любовью соединены на смерть». Разве нет?

- Да… ну и что? Я не заказывал никакого кольца! - Межинов почти кричал. - Клянусь тебе!

Она рассмеялась. В ее смехе сквозила горечь.

- Конечно, не ты. Это сделал наследный принц Рудольф.

- Карина, мне не до шуток! - возмутился подполковник. - Перестань говорить ерунду! Дело серьезнее, чем ты полагаешь. Кстати, как здоровье Зои Павловны?

- Никак.

- Ей стало хуже?

- Ей не стало лучше, - вздохнула Карина. - Кашель, слабость, обмороки. Пора молиться!

- Не шути так…

- А что мне прикажешь делать? - разозлилась она. - В нашей семье творится… Впрочем, прости. Ты здесь ни при чем. Жизнь, любовь и смерть неразрывно связаны, как три сестры. От этого никуда не деться!

Межинов молчал, пытаясь успокоиться.

- Ты можешь показать мне кольцо? - спросил он, отдышавшись.

- Да, разумеется. Оно со мной. Приедешь?

- Сейчас же. И еще одно: тебе необходимо срочно обследоваться, Карина.

- В каком смысле?

- Я не врач, но… сделай хотя бы рентген легких, анализы!

Ее удивлению не было пределов.

- Зачем?

Межинов плохо соображал, что говорит.

- Понимаешь, ты могла заразиться от Зои Павловны!

- Смертью?

- Бронхитом! Ффу-у-у, Карина… ты меня пугаешь. Раз в жизни послушайся моего совета! Я… в общем, не только с вами происходят подобные вещи. Это…

- Я поняла. Ты паникер, Рудольф. У вас в милиции все такие?

Она бросила трубку. Межинов несколько минут тупо смотрел перед собой, слушая гудки. Пот катился по его лицу, по вискам… во рту возник привкус крови.

Подполковник опустил трубку на рычаг и вызвал заместителя.

Господин Смирнов с трудом нашел указанный в адресе номер дома на Люблинской улице, где проживал брат «преподобной Евлании». Долго звонил в ободранную дверь на первом этаже. Никакого эффекта.

«Не хватало, чтобы еще Демьян Локшинов куда-нибудь пропал или, не дай боже, умер, - подумал сыщик. - Тогда как в сказке: иди туда, не знаю, куда, ищи то, не знаю, что».

Он вышел на улицу, сел на лавочку под рябиной. За забором в детском садике кричали дети. Ветер гонял по асфальту пыль и фантики от конфет.

К лавочке направлялась согбенная бабулька в панамке, с видавшей виды клеенчатой сумкой. Задыхаясь, она села рядом со Славкой.

- Здравствуйте, - вежливо привстал сыщик.

Старушка, не привыкшая к такой любезности, смутилась.

- Ох… сердце прихватывает, - пояснила она, громко дыша. - Давеча лифт не работал, а я на пятом этаже живу. Чудом не померла на лестнице.

- С лифтами безобразие творится, - поддакнул Смирнов. - О пожилых людях никто не заботится. Куда идет квартплата? Чиновники прокручивают и наживаются на людских слезах!

Старушка с уважением посмотрела на него. Воспитанный человек!

- Вы кого-нибудь ждете? - спросила она.

- Я к Локшинову пришел, - не теряя надежды получить информацию о местонахождении Демьяна Васильевича, сказал сыщик. - А его нет дома.

- Спит он. В ночную дежурил, а теперь отсыпается. Демьян сторожем работает на автостоянке. Хороший человек, золотые руки! Он мне и краны чинит, и ножи точит, и лампочки вкручивает… я ведь одна живу, и он одинокий. Куда женщины смотрят? Такой мастеровитый мужик без семьи остался. Пьющий, правда, но в меру. Зато как хорош собой - загляденье! И возраст - не помеха. Говорят, настоящая красота с годами выстаивается, подобно вину - только набирает силу.

- Я долго звонил, а он не открывает. Может, случилось что?

Старушка добродушно улыбнулась.

- Демьян Васильевич на ухо туговат. Слышит плохо. Если спит, стучать, звонить бесполезно.

- Вот досада! - расстроился Всеслав.

- Вы не волнуйтесь, он к обеду проснется. Погуляйте полчасика.

Старушка подхватила свою сумку и засеменила к подъезду. Сыщик остался сидеть на лавочке. С рябины ветер сбивал сухие листья. «Как осенью», - подумал Смирнов. От нечего делать он достал из папки фотографию Мавры Ершовой, принялся рассматривать. Две женщины - одна высокая и тонкая, другая пониже: черноволосая, ладно сложенная. Качество снимка оставляло желать лучшего, но и смазанные, расплывчатые черты лица Мавры говорили о незаурядной внешности их обладательницы. Казалось, она испугалась фотоаппарата, дернулась и моргнула, отчего пострадали резкость и общий замысел фотографа-любителя. Все же даму можно было узнать.

Ева ловко справилась со своей задачей - наплела небылиц соседке Ершовых и раздобыла фотографию. К сожалению, снимок имелся в единственном экземпляре. И то хорошо.

- Я придумала, что собираюсь делать фотоколлаж на тему «Москвички семидесятых годов», и выпросила несколько снимков, среди них и этот, - рассказала она. - Дескать, у меня из головы не идут две женщины у подъезда… с необыкновенным блеском в глазах. Старушенция растаяла, прослезилась и позволила мне выбрать несколько фотографий.

Смирнов обрадовался. Если Локшинов узнает Мавру, они хотя бы установят личность «пришлой» колдуньи. Никакой она не оборотень: женщина как женщина, с трагической, нелегкой судьбой. А если не узнает?

Полчаса пролетели незаметно, и сыщик сделал вторую попытку дозвониться в квартиру Демьяна Васильевича. На сей раз ему открыли. В проеме двери стоял сонный мужчина лет шестидесяти, прекрасно сохранившийся, высокого роста, могучего телосложения. Выражением глаз и очерком губ он напоминал «преподобную Евланию».

Локшинов пригласил гостя в единственную, скромно обставленную комнату с письменным столом у окна, трехстворчатым шкафом и раскладным диваном. Они сели.

- У меня к вам серьезное дело, Демьян Васильевич, - без улыбки сказал Всеслав. - Оно касается обстоятельств вашей жизни в Березине.

- Говорите громче, я плохо слышу, - сказал хозяин.

Сыщик повторил фразу.

- Я же просил Лизу никому не давать моего адреса, - сухо произнес Локшинов. - Женщинам нельзя доверять.

- Поэтому вы и не женаты?

- Отчасти, - не среагировал на шутку хозяин. - А вы, собственно, кто?

- Краевед. Хочу написать хронику Березина и подобных ему маленьких подмосковных городков с занимательной историей.

- Что же в ней занимательного? Глушь, снега, непролазная грязь на дорогах. Летом от тишины - в ушах звон. Работы нет. Заводик свечной был, обувная фабрика по пошиву тапочек, и те пришли в упадок.

- А лесопилка?

Локшинов поднял на гостя проницательные карие глаза, в них мелькнула и погасла непонятная искра.

- Лесопилку построили позже, когда меня в Березине уже не было. Сестра писала.