Антон Леонтьев - Трудно быть солнцем Страница 34

– Коля, посмотри на наше сокровище, оно делает такие поразительные успехи!

– Я же говорила вам, что он не должен играть с соседскими детьми в песочнице, он юный гений, а возится со всяким отребьем, – теща Лидия Ивановна поставила перед зятем, который был младше ее всего на пять лет, очередную чашку с дымящимся кофе.

Марина Васильевна, с грацией беременной гиппопотамши поднявшись с табурета, открыла кухонный шкафчик, который был забит шоколадками, коробками конфет и пакетами с карамелью. Это были подношения нерадивых и желающих подлизаться студентов, которые, зная, что сдать зачет или экзамен по стилистике или риторике Марине Васильевне с первого раза практически невозможно, сбрасывались на подарки строгой доцентше. Однако, разумеется, студенты не отделывались такими пустяками, как конфеты, пускай и самыми дорогими. Этого хватало, чтобы получить госоценку – заветную тройку. Те же, кто желал видеть в зачетке и ведомости что-то повыше, должен был раскошеливаться, например, на тостер, телевизор или музыкальный центр – вещи, которые потом перекочевывали в квартиру супругов Машнэ-Миловидовых.

– Боже мой, вот это да! – закричал вдруг Николай Леонидович, двинул длинным локтем, и чашка с кофе полетела на пол. Она разлетелась вдребезги, горячая жидкость окатила Николашу, который поедал шоколадку. Ребенок заверещал, как будто его резали. Засуетились мать и бабушка, они стали дуть на обожженное место и упрашивать Николашу прекратить дикий вопль. Получив в подарок коробку конфет с начинкой и две шоколадки, мальчик успокоился.

– Коля, в чем дело? – спросила злым тоном Марина Васильевна. – Что ты там такое раскопал? Наш малыш плачет, а ты и не реагируешь! Еще отец называется!

Декан Машнэ, облаченный в майку и шорты, которые обнажали его удивительно белые безволосые ноги и тощую грудь с увесистым пивным животом, в самом деле не замечал возни на кухне, где вся семья в полном составе завтракала. Обхватив костистую голову цепкими руками, он вчитывался в газету. Его глаза, похожие на перезревшие ягоды крыжовника, за толстыми стеклами очков буквально прыгали.

– Вы не поверите! – произнес он, едва ли не хохоча. – Боже мой, вот она, божья кара. Гриценко нашли удушенной в парке!

Смысл сказанного доходил до Марины Васильевны и Лидии Ивановны несколько секунд, затем и супруга декана расхохоталась звонким, неприятным смехом:

– Боже мой, Коленька, дай почитать! Неужели эта гадюка на самом деле сдохла? Такого не бывает!

Николай Леонидович, отстранив руки жены от газеты, сам прочел с издевательскими интонациями небольшую заметку, которая так взбудоражила его самого и членов его крошечного семейства: «В городском парке было обнаружено тело 19-летней студентки Староникольского филиала Открытого гуманитарного Московского университета Олеси Гриценко. Она стала жертвой неизвестного убийцы, который задушил девушку при помощи шарфа. Следствие рассматривает версию разбойного нападения и преступления на сексуальной почве…»

– Не может быть! – захлопала в ладоши Марина Васильевна. – Гриценко мертва, ты уверен, Коля? Это она или ее однофамилица?

– Она, она, – с уверенностью пробасил декан. – Только она и может быть. Господи, как же я рад, что эта дрянь сдохла! Я сам мечтал, Марина, что задушу ее собственными руками, и вот кто-то сделал это…

Марина Васильевна, отправив перемазанного Николашу в детскую доедать конфеты, вернулась на кухню и, внимательно взглянув на мужа, произнесла:

– Коля, скажи мне честно, ты ведь не причастен к этому преступлению? Гриценко убил не ты и не по твоему приказанию? Потому что если это так, Коля, то мы все окажемся в опасности…

– Марина, о чем это ты? – Муж уставился на нее своим знаменитым, пробирающим до мозга костей рентгеновским взглядом сквозь очки. – Я к этому не причастен, клянусь тебе! Это совпадение, не более того….

Однако на Марину Васильевну взгляд мужа не действовал. Покачав головой и тряхнув седой косой, она сказала:

– Смотри у меня, Коля, если я узнаю, что это ты затеял смерть Олеси, то тебе несдобровать. Это уже убийство, серьезное преступление, ты рискуешь не только местом декана, но и свободой, а также будущим Николаши.

– Да не убивал я эту Гриценко, гори она в аду синим пламенем! – пробурчал Николай Леонидович и слишком поспешно уткнулся снова в газету. Жена задумалась. Но если не ее муж, то кто?

– То кто, Николай Леонидович? – повторил свой вопрос молодой следователь, глядя на задумавшегося декана.

Николай Леонидович, облаченный в хороший костюм с красивым галстуком – он всегда тщательно выбирал галстук, что позволяло ему считаться самым стильным мужчиной в университете, после ректора, конечно, – пронзил следователя взглядом.

– Я не имею ни малейшего представления, кто бы мог убить Гриценко, – сказал он. – Да, вы правы, я теперь действительно припоминаю… Была такая на факультете, троечница, одна из самых отстающих… Но вы сами должны понимать, я не могу упомнить всех студентов…

– Не думаю, Николай Леонидович, что Олеся Гриценко была для вас одной из общей массы, – возразил молодой следователь. – У меня есть сведения, что вы прилюдно грозились убить Олесю. Какова причина подобных угроз, Николай Леонидович?

Декан скрипнул зубами, в десятый раз проклиная собственный болтливый язык. Ну конечно, кто-то из деканата донес о его фразах, которыми они обменивались с Мариной по поводу этой засранки Гриценко. Возможно, он на самом деле несколько раз в сердцах желал ей гибели. Надо же, эта юная гадина не хочет оставлять его в покое и после смерти.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – сказал декан. – У вас ложные сведения, молодой человек. Позвольте вам заметить, что у меня мало времени для того, чтобы отвечать на ваши сомнительные вопросы. Я – декан факультета, доктор наук, профессор, у меня сегодня заседание совета факультета, встреча с ректором и так далее, а вы задерживаете меня из-за смерти студентки моего факультета. Да, трагично, что девушку кто-то удушил, но уже ничего не изменишь. Это ведь дело милиции заботиться о безопасности граждан!

Голос декана стегал следователя, подобно ударам хлыста. Николай Леонидович привык, что подчиненные дрожали, стоило ему повысить голос и пронзить их взглядом. Однако молодой следователь только устало улыбнулся и ответил:

– Господин Машнэ, прошу вас не выходить из себя и придерживаться общепринятых норм поведения. Это прокуратура, и вы можете быть привлечены к ответственности за препятствие правосудию. У меня есть сведения, что вы открыто конфликтовали с Олесей Гриценко, жертвой убийства, поэтому мои вопросы вполне обоснованны и логичны.

– Конечно, – миролюбивым тоном произнес Машнэ. Он, как и все горлопаны, мгновенно пасовал, если человек, на которого он орал, не поддавался на его провокацию и выдерживал бурю и натиск. – Прошу прощения, наступает новый учебный год, я весь в стрессе… Конечно же, вы правы. Олеся Гриценко, дайте подумать… Такая была на моем факультете, я читал на ее курсе лекции по теории перевода, она мне сдавала экзамен. Сдала его на «пять».

– Ну вот, а вы называете ее троечницей, профессор, – сказал следователь. – Насколько мне известно, Олеся училась на одни пятерки и была реальной кандидатурой в ваши аспирантки.

– Ах, ну да, вы правы, – Николай Леонидович закусил губу и снял очки, без которых он выглядел беспомощным и старым. Ему на самом деле было чуть за пятьдесят. – Олеся Гриценко… Милая девушка, ну да, конечно…

Следователь смотрел на сидящего перед ним декана и поражался тому, как тот выворачивается из любой сложной ситуации. Он же нагло врет, следователь был в этом больше чем уверен. Машнэ собирался отчислить Олесю Гриценко, но из-за чего? Почему декан факультета так ополчился на студентку?

– Значит, Николай Леонидович, вы припоминаете. Уже лучше, я рад, что амнезия постепенно проходит. Итак, как вы прокомментируете слухи о том, что вы и покойная конфликтовали?

Машнэ напрягся. Шила в мешке не утаишь. Его супруга, Марина Васильевна, провожая мужа для дачи свидетельских показаний в прокуратуру, напутствовала – говорить правду, и ничего кроме правды, но не всю правду. Так его никто не сможет поймать на лжи, и его слова не обернутся против него. Николай Леонидович хотел было наврать с три короба, однако понял – супруга права. Смрадный скандал все равно вылезет наружу, так что лучше представить все в выгодном для себя свете. – Это правда, – вздохнул он. – Я уже и забыл об этом деле, скажу вам честно…

– Николай Леонидович! – изумился следователь. – Если не ошибаюсь, этому делу не больше месяца, а вы уже успели о нем забыть? Разве такое бывает?

– У меня много дел, – повторил Машнэ.

– Ну хорошо, допустим, что это так, – сказал следователь. – Не могли бы вы вкратце, уважаемый профессор, изложить мне суть конфликта между вами и студенткой.