Антон Леонтьев - Огненный холод Страница 35

Несколько раз Костика задерживала милиция, но каждый раз обходилось.

Наступил момент, когда в почтовом ящике Верочка обнаружила повестку из военкомата – сыну исполнилось восемнадцать, от него требовалось исполнить свой гражданский долг и отправиться в армию. Женщина, для которой Костик был единственной отдушиной в жизни, пришла в ужас. Она ни за что не хотела отпускать сына в армию! А Костику было все равно: молодой человек не желал оставлять маму одну, но знал: если останется в Москве, то через несколько лет непременно окажется в тюрьме. Так почему же не армия?

Верочка приняла решение: если кто-то и может помочь, так только Димочка. Она не видела его уже много лет, только по телевизору или на фотографиях в газетах. Но ведь он не может бросить в беде родного сына!

И женщина отправилась по знакомому адресу. Дальше холла ее, конечно, не пропустили – милиционер задержал ее, а вахтер нехотя позвонил в квартиру Гелло и сообщил, что Дмитрия Евсеевича желает видеть некая особа.

Однако вниз спустилась его супруга, вальяжная и красивая Вероника Андреевна. Дама была облачена в платье из переливающегося материала, в ушах и вокруг запястий мерцали бриллианты, супруга товарища Гелло распространяла удушающий аромат французских духов.

– Дмитрия Евсеевича нет, – сказала она, – однако, прошу вас, пройдемте. Думаю, нам есть о чем поговорить!

Верочка впервые попала в квартиру своего бывшего любовника. Каким же огромным было жилище, занимавшее, оказывается, целых два этажа! Обстановка квартиры напоминала больше музей – антикварная мебель, гобелены, хрусталь, фарфор, тускло сияющее золото и нежно мерцающее серебро... Верочка даже немного оробела.

Вероника Андреевна пригласила ее в гостиную, приказала прислуге принести чай и печенье, а затем произнесла:

– Значит, вы и есть та самая Верочка...

– Вы... вы в курсе? – выпалила женщина, не смея поднять глаз на Веронику Андреевну.

Та, вставив в нефритовый мундштук длинную сигарету, закурила.

– Милочка, вы что, считаете меня круглой дурой? Конечно, я прекрасно понимаю, что после окончания рабочего дня Дима едет к любовнице. Он ведь такой отвратительный конспиратор! Да, Штирлиц из него бы никогда не вышел.

Вероника Андреевна пустила дым в лицо Верочке, дождалась, пока скроется домработница, которая принесла серебряный поднос с изящными чашками и пузатым чайничком, и продолжила:

– Конечно, мне все известно. Вы некогда были страстной любовью Димы. Я даже вас к нему ревновала, хотя прекрасно знала – никуда он от меня не уйдет! А затем он вас бросил. И, каюсь, произошло это не без моей помощи. Именно я обратила его внимание на старшую сестру одной из подруг нашей Анжелочки. И Дима ею живо заинтересовался. Как я и предполагала, ему захотелось чего-то новенького. Ведь вы, милая моя, старая модель!

И Вероника Андреевна хрипло засмеялась. Верочка поняла, для чего та пригласила ее в квартиру – чтобы издеваться и безнаказанно говорить дерзости.

– Что, милочка, не нравятся мои слова? – заметила мадам Гелло с вызовом. – А думаете, мне нравилось, что Дима постоянно шастал к вам и даже ночевал там? Ведь любите его не только вы, но и я! А обо мне вы хоть раз подумали? О моих детях? О том, как мне тяжело и как я страдаю? Вот и отливаются кошке мышкины слезки...

Верочка принялась оправдываться, понимая, что слова ее звучат неуклюже и смешно. Вероника Андреевна ее перебила:

– Ах, милочка, оставьте это! Я помню, как несколько лет назад вы бесстыдно заявились к нашему дому, мы как раз садились в машину. Вы тогда хотели отобрать у меня Диму – и хотите сейчас. Вот зачем вы сегодня приперлись?

Верочка, расплакавшись, поведала о том, что Костику пришла повестка.

– И что с того? – вздернула подбородок Вероника Андреевна. – Кто-то же должен защищать нашу Родину! Пусть ваш сын и выполнит свой мужской долг, милочка!

– Это не только мой сын! Это сын Дмитрия Евсеевича! – воскликнула Верочка.

Вероника Андреевна прищурилась, резким жестом потушила сигарету в большой серебряной пепельнице и сказала:

– У Дмитрия Евсеевича имеется только одни сын – наш Кирилл. А больше сыновей у него нет! А вы, милочка, сдается мне, авантюристка!

Затем хозяйка квартиры буквально выставила Верочку за дверь, где ее подхватил милиционер и вывел из подъезда. Верочка хотела дождаться Дмитрия Евсеевича на улице, но ей не позволили. Милиционер грубо прикрикнул:

– Тетка, вали отсюда подобру-поздорову! Это же не простой дом, а для членов правительства!

И все же Верочка увидела Гелло. Дмитрий Евсеевич вышел из «членовоза», несчастная мать истошно закричала, мужчина на мгновение обернулся, увидел Верочку – и спокойно прошествовал в подъезд. Он не желает иметь с ней ничего общего, поняла женщина. И даже если поговорить с ним, это ничего не даст. Дима и не подумает помочь своему сыну...

Костика признали годным к строевой службе, и парень отправился на два года в армию.

Как-то ночью новобранцев разбудили и велели собираться. Затем их привезли на аэродром, где ждал военный самолет. И только в воздухе молодые солдаты узнали, куда он держит путь: в Афганистан.

Костя прошел все круги ада. Видел, как умирают товарищи, убивал сам. А по ночам видел один и тот же сон: он возвращается домой, открывает дверь квартиры и его встречает счастливая и улыбающаяся мама. В редких письмах ей Костя намеренно обманывал, сообщал, что часть находится в спокойной зоне, что мается от безделья, что здесь очень жарко и причин для волнений никаких нет. Не мог же он написать, что все ужасно, что находится в эпицентре бессмысленной войны, что горцы, которых обеспечивает оружием Америка, хитры и изворотливы и одержать над ними верх невозможно? Даже если бы парень и написал все, это письмо все равно бы не дошло до Москвы.

На каком-то этапе Косте стало все равно. Ему хотелось одного – чтобы все кончилось, пускай даже и его смертью. Нельзя же вечно бояться! И просто невозможно уже видеть, как один за другим умирают его друзья, гибнут глупо, внезапно, в чужой стране, так далеко от родных и близких. Причем молодые ребята расстаются с жизнью за непонятные интересы в заварушке, развязанной стариками, сидящими в Кремле, возможно, в том числе и его собственным отцом, Дмитрием Евсеевичем Гелло.

Костя был готов к смерти. Конечно, он знал, что для матери его гибель станет ужасным, страшным ударом, но ведь многие матери теряют на этой войне своих единственных сыновей. Не он первый и не он последний...

Все произошло так быстро и неожиданно. Горный аул, мрачные жители, спрятанное в одной из хибар оружие. А затем перед Костиком вырос подросток, почти еще ребенок, от силы лет двенадцати, с зажатым в тонких смуглых руках автоматом. Всего одна очередь – потом кто-то всадил подростку в лоб пулю. Но сначала Костя почувствовал резкую боль, глаза застлала кровавая пелена, и, падая, он успел подумать: вот и все, вот и все...

Ранение оказалось серьезным, были затронуты легкое и печень, а одна пуля прошла в непосредственной близости от сердца. Костю оперировали там же, в полевом госпитале, а затем переправили вертолетом на базу, откуда военный самолет доставил его в Союз. Состояние раненого было тяжелым, и, собственно, никто не верил, что солдат Быков выживет.

Он оказался в военном госпитале в Рязани. Провел там больше полутора месяцев, постепенно приходя в себя. Ему, в отличие от других, сказочно повезло. На теле осталось несколько шрамов, но он был жив. И конечности все на месте.

С большим запозданием до него дошло письмо матери – та, не получая ответа от сына, ужасно волновалась, умоляла его написать. Что Костя наконец и сделал: сообщил, что все в полном порядке, он скоро вернется домой, что писал ей, но («такое бывает, мама!») письма, по всей видимости, потерялись.

Его признали негодным к дальнейшей службе (одна из пуль осталась сидеть около сердца, извлечь ее было нельзя) и комиссовали. Костя мог возвращаться обратно в Москву. Прошло почти два года, два года, в течение которых он не видел маму.

Электричка доставила его из Рязани в столицу. Костя решил, что сделает сюрприз: мама ведь не знает, когда он приедет, и его появление станет для нее таким событием! И, конечно, не стоит ее волновать, говорить, что ее сын был ранен, провел много времени в госпитале.

Костя долго звонил в дверь квартиры и уже решил, что мама еще на работе, как услышал звук открывающегося замка.

– Костя! Мальчик мой! – услышал он тихий голос. Константин подхватил женщину, обнял ее, поцеловал – и почувствовал: что-то изменилось.

– Как же так, Костик! Почему ты не предупредил, не дал телеграмму, не позвонил? Я бы тебя встретила, стол бы накрыла, я бы... – запричитала женщина.

В темном коридоре щелкнул выключатель, и молодой человек увидел маму. За два года Верочка разительно переменилась. Из красивой, цветущей женщины средних лет превратилась в худенькую, бледную старушку с впалыми щеками, черными губами и коротко остриженными седеющими волосами. На плечи Верочки была накинута шаль, но женщина дрожала – неужели от холода?