Чингиз Абдуллаев - Фактор страха Страница 35

– Все, убедила, – кивнул Дронго, – веди нас к этой живучей. Только поскорее, у нас мало времени.

– Бывают же такие стервозы, – сказал он тихо. – Хотите поспорим, что дочерей у нее нет. И мужа нет.

– Совсем не обязательно, – ответил Романенко, – но поспорить могу. На рубль.

– Скажите, пожалуйста, – обратился Дронго к медсестре, – у вас есть семья?

– А как же, – ответила женщина. – Два сына, оба женаты, но такого блуда никогда не допустят. Они своих жен в строгости держат.

– А дочь у вас есть?

– Бог миловал, – ответила она, поднимаясь по лестнице, – а то выросла бы вертихвосткой. Мне невесток хватает.

– Один ноль, – согласился Романенко. – А как насчет мужа?

– Интересно, как бы ваш муж отнесся к этой женщине? – продолжал Дронго.

– Так же, как я, царство ему небесное. Он у меня помер, почитай, десять годков будет. А мы с ним в строгости жили, в согласии.

– Поразительно, – пробормотал Романенко, – нет, спорить с вами нельзя. Ваша проницательность даже пугает.

– Она не способна понять женской боли, – заметил Дронго, – и во всех грехах винит женщину. Это характерно для старых дев и не имеющих дочерей женщин. А насчет мужа я просто догадался чисто интуитивно, по всяким мелким деталям.

Кроме Мары, в палате лежали три женщины, они с интересом прислушивались к вопросам Савина, на которые Мара не отвечала, отвернувшись к стене. Увидев Романенко, Савин быстро поднялся. Обычно делами об изнасиловании занимались сотрудники районной прокуратуры, но, учитывая связь женщины с Чиряевым, Романенко поручил допросить ее Савину.

Мара пришла в себя еще по дороге в больницу. Воспоминания о случившемся были невыносимы. Надо сказать, что особой боли она не испытала, мучили отвращение и стыд. Все истязания бандиты отложили на потом, вначале хотели позабавиться с ней и получить удовольствие. Тем более что, обессилев от страха, она не оказывала никакого сопротивления. Удовольствие они получили, последнее в жизни, и так и остались лежать бездыханными в ее квартире.

Мара не могла поверить в случившееся. Какие-то неизвестные появились в квартире, застрелили ее мучителей, ничего не взяли и ушли. Как стыдно, что они видели ее в таком состоянии. Эти люди ее спасли. Она их не знала и, возможно, никогда не узнает.

За полчаса, проведенных у постели Мары, Савин не добился от нее ни слова. Врачи не нашли у нее никаких повреждений, ни внутренних, ни внешних, и положили ее в палату для выздоравливающих. Ее соседками оказались три женщины, одна из которых была проститутка, избитая сутенером, и это Мару шокировало. Быстрее, чем ожидала, она оправилась от шока, как только узнала, что все бандиты мертвы. Но отвечать на вопросы следователя при посторонних Мара не хотела.

– Она молчит, – доложил Савин, разведя руками.

Романенко нахмурился. Он хотел что-то сказать, но Дронго остановил его, кивнув на соседок Мары.

– Будьте любезны, – обратился он к женщинам, – выйдите на несколько минут.

Он знал, что эта палата для выздоравливающих и своей просьбой он женщин особенно не обременит.

– Из-за этой шалавы мы должны в коридоре стоять, – возмутилась проститутка, но вышла вслед за двумя другими соседками. Мара повернулась и увидела Дронго. Сразу оценила и его костюм, и стильный галстук. Странно. Он не похож на обычного следователя. У тех казенные лица и форменная одежда. Может, он из другого ведомства?

– Извините, – сказал Всеволод Борисович, опустившись на стул, пододвинутый ему Савиным. – Мы хотели бы с вами поговорить.

– О чем? – спросила Мара. – Вы ведь и так все знаете.

– Не все. Мы не знаем, кто к вам пришел и почему вы открыли дверь.

– Мой водитель, этот негодяй Шуляков, – с ненавистью произнесла она, – позвонил в квартиру. Больше я ничего не помню. Я потеряла сознание и пришла в себя только в больнице.

– Вы знали этих людей?

– Одного знала, Матвея Очеретина. Бандит и насильник. Двое других, насколько я поняла, его телохранители.

– Зачем они пришли?

– Не знаю.

– Они чего-то просили, требовали?

– Нет, ничего.

– Почему вы сразу не позвали на помощь? Вы могли закричать, подбежать к окну, выбить стекло.

– Мне это не пришло в голову.

– Но зачем все-таки они пришли? Вы ведь и раньше видели Очеретина?

– Да, встречала, – она старалась не смотреть на сидевшего рядом Дронго. Для нее оба следователя, и молодой, и пожилой, существовали лишь постольку, поскольку досаждали ей своими вопросами. Другое дело Дронго. В нем она сразу почувствовала мужчину. Но после предательства Фанилина ничего, кроме отвращения, мужчины у нее не вызывали. Поэтому она и не смотрела на Дронго.

– Где и когда вы с ним встречались? – спросил Романенко.

– В разное время и в разных местах. – Она боялась упоминать имя Чиряева, что могло повлечь за собой последствия еще более тяжелые. Только сейчас она поняла, что бандиты наверняка ворвались к ней в квартиру по приказу Чиряева. Иначе не посмели бы. Значит, он видел фотографии. Эта мысль повергла ее в отчаяние.

– Вы не можете вспомнить, где именно? – настаивал Романенко.

– Не могу, – ответила она с раздражением, – я ничего не помню. Я ничего не знаю. У меня болит голова.

Видя, что она на грани истерики, Романенко поднялся и, пожав плечами, взглянул на Дронго. Тот поднялся следом. Но вдруг сказал:

– Оставьте нас, я сам с ней поговорю.

– Хорошо. Только недолго. У нее может начаться истерика, – предупредил Всеволод Борисович, вместе с Савиным выходя из палаты.

– Успокойтесь, пожалуйста, – сказал Дронго, снова садясь на стул.

– Теперь вы хотите меня терзать? – спросила она.

– Нет, не собираюсь, – мягко ответил Дронго, – давайте договоримся так. Я не буду вам задавать вопросов. Выскажу только свои предположения.

– Зачем мне ваши предположения? – спросила с вызовом женщина. – Жизнь моя кончена.

– Пока нет, – возразил Дронго, – но, если будете упорствовать, можете не выйти из этой больницы.

– Что вы имеете в виду? – почему-то шепотом спросила она.

– Выслушайте меня. – Он наклонился к ней. – Вчера вы встретились со своим приятелем, и то, что произошло между вами, кто-то сфотографировал, запечатлев самые откровенные позы. Эти фотографии мы нашли в кармане Очеретина. Они помечены вчерашним числом. Кто-то прислал их ему. А он переправил снимки Чиряеву. Взбешенный, Чиряев приказал своим людям убить вас, но перед смертью поиздеваться над вами.

Она слушала, затаив дыхание, завороженная взглядом его темных глаз, чувствуя, как страх леденит душу.

– Чиряев приказал разобраться с вами, – продолжал Дронго, – а водитель, приставленный к вам, помог убийцам проникнуть в квартиру. Прежде чем вас убить, они решили с вами поразвлечься. Чем это кончилось, вы знаете. Потом в квартиру ворвались уже другие убийцы и перестреляли насильников.

– Да, – растерянно сказала она, – наверно, так все и было.

– Возможно, вы потеряли сознание и не помните, кто расправился с насильниками. Возможно, вы их даже не видели. Они вас не тронули, потому что подумали, что вы либо без сознания, либо мертвы. Но они снова придут, узнав, что вы живы. Обязательно придут. И не только они. Именно в вашей квартире убили Очеретина и его боевиков. Возможно, фотографии подбросили специально, чтобы заманить бандитов в вашу квартиру. И если это дойдет до Чиряева, вам несдобровать. Вы не сможете доказать, что ничего об этом не знали. Теперь представьте себе его состояние. С одной стороны, он узнает, что вы изменили ему, а с другой – что в вашей квартире погибли его люди. Он воспримет это как явное издевательство с вашей стороны.

– Вполне возможно, – согласилась она, – надо ему позвонить, рассказать все, как было.

– А фотографии? – холодно напомнил Дронго. – Или вы думаете, они существуют только в одном экземпляре? Если есть пленки, их можно напечатать.

– Что же мне делать? – простонала она. – Чего вы от меня хотите?

– Правду, – сказал Дронго, – мне нужны факты, и получить их я могу только от вас. Итак, кто был с вами вчера? Имя?

– Я вспоминать о нем не хочу. Альфонс, негодяй. Он меня предал.

– Его фамилия?

– Егор Фанилин. Мразь, сволочь, – она подбирала ругательства пообиднее и вдруг, вспомнив о фотографиях, даже глаза закрыла от ужаса. – Ваши сотрудники видели фотографии?

– Нет, только следователь, тот, что постарше, который безуспешно пытался вас допросить, – соврал Дронго, – если мы с вами договоримся, обещаю, фотографии будут уничтожены.

– Даете слово?

– Даю.

– Егор Фанилин, – повторила она и дала его адрес.

– Где происходила ваша встреча?

– В очень красивом доме, шикарной квартире. Мы поехали туда на его машине. Подождите. Я вспомнила адрес. Мичуринский проспект. Новостройка. Квартира шестьдесят шесть. Я еще подумала, что шестерка не очень счастливое число. Номер дома не помню. Помню, что новый. Там их несколько справа от дороги.