Владимир Константинов - Зверь Страница 36

Верочка, выяснив все о местной флоре и фауне, перешла к космосу.

- Пап, а почему солнце такое злючее? - спросила, повиснув на моей руке.

- С чего ты взяла? Вовсе даже не злючее.

- Нет, злючее, - убежденно проговорила дочь. - Глаза кусает.

Светлана рассмеялась словам Верочки, сказала:

- Оно просто очень яркое. А на самом деле оно доброе, старается, чтобы тепла и света хватило не только тебе, но всем людям. Понятно?

- Ага.

- Надо говорить - да.

- А папа говорит.

- У папы это вредная привычка, от которой он никак не может избавиться.

Наконец, мы достигли дома Рокотовых. Дверь нам открыла сама виновница торжества. Поцеловала Светлану, Верочку, на мгновение прильнула к моей груди, проговорила, улыбаясь:

- А ты, Сережа, ничуть не изменился.

- Ты смотри, узнала! - "обрадованно" проговорил я, обращаясь к Светлане. - А я шел и, грешным делом, боялся - узнает или не узнает? За полгода, Дина, вроде бы трудно измениться.

- Неужели прошло всего полгода?! - искренне удивилась она. - А мне показалось, что целая вечность.

Достал из-за спины букет алых роз, преподнес Дине.

- Поздравляю с днем рождения и желаю, чтобы ты всегда оставалась такой же молодой и красивой!

- Спасибо, Сережа!

- Кстати, какие цветы ты любишь?

- Всякие, - уклончиво ответила Дина.

- Но у тебя есть любимые?

- Есть. Ромашки. Но не садовые, а полевые. Они естественнее.

Удивительная она женщина - Дина! Она из тех, кого годы не портят, а делают только краше. Болшеглазая, хрупкая, изящная, будто вырезана из бивня мамонта умелым скульптором. И любимые её цветы ей под стать - неброские, но изящные, лучистые. Я некогда на слышал, чтобы она кричала, возмущалась. Все больше молчит, а если и говорит, то тихо, словно извиняется, что вынуждена нарушить тишину. Сморозишь иногда какую-нибудь глупость. Она ничего не скажет, но так посмотрит, что начинаешь чувствовать себя последним кретином. Ага. И в доме у неё все путем - светло и уютно. Хорошо, наверное, Володе здесь живется. Впрочем, с такой женой и в шалаше будет путево. Она и его преобразит.

- В июле обещаю целую охапку полевых ромашек, - пообещал я и прошел в комнату.

Там я застал великолепный, буквально ломившейся от всевозможных явств стол, чету Красновых и как всегда великолепного Андрея Трайнина с Мариной. Старые испытанные друзья. Сколько мы вместе всякого испытали, сколько нервов попортили мафии, продажным политикам и прочим отморозкам. Иному обывателю даже в кошмарном сне такое не привидится. Кондовые мужики! Их невозможно не купить, не запугать. Они могут погибнуть, как погиб наш общий друг Олег Цветаев. Светлая ему память! Или устать, как устал Миша Краснов. Но никогда не будут плясать под чужую дудку. Ага. Очень правильно сказал вчера Андрюша Говоров: "Гвардия умирает, но не сдается". Очень правильно. Пока есть вот такие вот мужики, остается надежда, что ещё не все кончено, что с Божьей помощью справимся мы и с тем бардаком, творящимся в нашей стране, и со всем остальным. Да и "подрастающее поколение": Дима Беркутов, Сережа Колесов, Андрюша Говоров, Рома Шилов, дает основание так говорить.

- Всем общий и пламенный привет! - сказал я.

- Сережа! Сколько лет, сколько зим! - сразу же полез обниматься Миша Краснов. - Опаздываешь, друг. Мы уже тебя заждались.

Я указал на часы, которые показывали ровно два часа. Сказал назидательно:

- Точность - привилегия королей и генералов от прокуратуры. Это вы любители халявы, прибежали слишком рано.

Ко мне подошел Трайнин, крепко пожал руку.

- Привет, Сережа! А ты ничуть не меняешься.

Я критически осмотрел его ладную, но уже начинающую полнеть фигуру.

- А вот ты, Андрюша, меняешься, и я не совсем уверен, что в лучшую сторону.

- Не говори, - сокрушенно вздохнул Трайнин. - Меня Маринка уже запилила. Вроде бы и ем немного, и зарядку делаю. Откуда что берется?

- Почаще отрывай эту самую от генеральского кресла, - посоветовал я. Вот тогда будет полный порядок.

- Прошу садиться за стол, - на правах хозяина объявил Рокотов.

Возращались мы за полночь. Веру Дина будить не разрешила. Та спала в обнимку со своей младшей подругой Катей. Мы со Светланой, обнявшись, медленно брели по ночным улицам. От выпитого слегка шумела голова. Во всем теле ощущалось расслабленность, было чувство покоя, нерваны, умиротворенности. Над головой дрожали мохнатые звезды. А мы вместе с родной планетой плыли в безбрежном космосе, совершая очередной виток вокруг светила. Земля привычно крутилась с бешенной по земным меркам скоростью, что-то около 1700 километров в час, демонстрируя, что является уникальным вечным двигателем. Затормози она движение или, не дай Бог, остановись, и все снесет с её поверхности могучим ураганом. Но, удивительное дело, мы совсем не ощущали ни движения, ни скорости. Трудно не согласиться с Говоровым. Слишком все гениально, чтобы было случайным. И сама Солнечная система, и Земля, да и мы сами созданы могучим разумом. А если это так, то он не может допустить, чтобы какие-то "козлы" правили людьми. Иначе теряется всякий смысл. Ага.

- Знаешь, Сережа, я такая счастливая, что даже совестно. Честное слово! - тихо проговорила Светлана.

- Ты украла мои мысли, - ответил я.

- И какие хорошие люди - наши друзья. А Дина... Она необыкновенная. Она ведь была лучшей Катиной подругой, да?

- Да.

- Теперь я понимаю, какою была Катя. А ведь я тебя, Сережа, даже к ней не ревновала, безоговорочно признавая её первенство.

А по темному небосклону маленькой светящейся черточкой упала звезда. Это Катя давала знать, что слышит и одобряет нас.

Глава девятая: Ачимов. Официант из "Полянки".

Я с неудовольствием рассматривал себя в зеркало. Да, видок, нечего сказать! Синяк расплылся, стал желто-синим и оттого ещё более ужасным. И так-то "ни Богу - свечка, ни черту - кочерга", а сейчас - сплошное безобразие, а не мужик. Вот чертова баба! Нет, с ней нужно что-то решать. Жизнь становиться невозможной. Более двадцати лет прожили, и неплохо в общем-то прожили, детей вырастили. Но последние годы она стала невозможной, как с цепи сорвалась, замучила своей ревностью. В церковь ходить стала. Вроде, должна быть добрее. Куда там! Все злее и сварливее становится. Как не крути, я придется развестись. Другого выхода я просто не вижу.

В это время зазвонил телефон. Снял трубку.

- Алло, слушаю.

- Николай Сергеевич, здравствуйте! - раздался в трубке голос Костина. - Я нашел Северного.

- Здравствуйте, Валерий Сергеевич! Какого ещё Северного? - не понял я.

- Того, кто подписывал договор фрахта с РЭБ флота.

- Вот как! Молодец! И кто же он такой?

- Работает официантом в ресторане "Полянка". Что с ним делать?

- Ты с ним уже разговаривал?

- Нет пока. Решил с вами посоветоваться.

- И правильно сделал. Где он сейчас?

- На работе.

- В таком случае срочно вези его ко мне.

- Понял. Через полчаса будем, - сказал Костин и положил трубку.

Я позвонил Иванову. Выслушав меня, он сказал:

- Это уже кое-что. Он наверняка знаком с нашими оппонентами.

- Уверен. Вы сами будете его допрашивать.

- А что это ты со мной на "вы"? - насмешливо спросил Иванов.

- Неудобно на "ты". Вы ведь теперь большой начальник, генерал.

- А если генерал, то уже и не совсем человек - так что ли?

- Ну отчего же. Мало ли что. Может быть, тебе это не нравится вот так - за панибрата?

- Прекрати, Коля, эти разговоры. Мы с тобой были коллегами и остаемся ими. Понял?

- Понял.

- Допрашивай этого субчика сам. Потом позвонишь, расскажешь.

- Хорошо, Сергей Иванович.

Через сорок минут в моем кабинете повился Костин с довольно симпатичным молодым мужчиной лет тридцати. Он был явно напуган вызовом в прокуратуру. Видно, было что скрывать. Как же это из него вытянуть? В работе любого следователя: допрос - главное следственное действие. Именно от умения его провести во многом зависели результаты следствия. Поэтому, хороший следователь должен быть ещё и хорошим психологом. Обязательно. Иначе... Иначе трудно надеятся на удачу.

- Вот, Николай Сергеевич, Северный Николай Яковлевич, работает официантом в ресторане "Полянка", - представил мужчину Костин.

- Здравствуйте, Николай Яковлевич! - поздоровался я.

- Да, да, здравствуйте! Извините! - извиняющимся тоном скороговоркой проговорил Северный и почему-то поклонился.

- Так я пошел? - сказал Костин.

- Как хотите, Валерий Сергееевич, - ответил я. - Можете и остаться.

- Нет, у меня ещё дел невпроворот. До свидания!

- До свидания!

Костин вышел.

- Присаживайтесь, пожалуйста, - сказал я Северному и указал рукой на стул.

- Да, да, спасибо конечно, - вновь поклонился он, садясь.

- Разрешите представиться. Ачимов Николай Сергеевич - старший следователь транспортной прокуратуры, - представился я.

- Да, да, очень приятно! Спасибо конечно! - привстал Северный и вновь поклонился.