Леонид Словин - Хозяин берега Страница 38

Особый кодекс семейных отношений позволял мужчинам того берега быть людьми относительно свободными - встречаться с друзьями, проводить время в мужских компаниях, бывать в ресторанах; с другой стороны, он обязывал относиться к женам строго по-рыцарски и, как самую малость, не только ежедневно возвращаться домой с цветами, но и отправляться по воскресеньям с огромными сумками на базар, делать закупки - то, чего я теперь был лишен. Женщины на том берегу на базар не ходили и даже не знали, что чего стоит.

- Эдуарда Гусейновича в прокуратуре нет, - сказал я.

- А кто со мной говорит? - спросила Агаева. Я назвал себя.

- Очень приятно, Игорь Николаевич. Это жена Эдуарда Гусейновича, Лора. Вы должны меня знать. Ваша Лена училась вместе с моей сестрой на улице Самеда Вургуна...

Я знал эту школу:

- И моя сестра там училась.

- Я ее тоже знаю. Она дружила с Милей Карахан из нашего дома...

При желании мы могли найти еще не менее десятка общих знакомых.

- Почему вы никогда к нам не зайдете? - спросила жена Агаева. Посмотрим видео. Посидим. Пленки, правда, не новые, но иногда кое-что попадается. Приходите.

Я положил трубку, весьма озадаченный. Звонок был неспроста. Похоже, Эдик Агаев вел со мной двойную игру.

Раздумывая, я вышел в приемную.

- Гезель! Я еду к соседке Баларгимовых, к Римме Хал иловой. Скоро буду.

На лестнице я обогнал обоих руководителей участка связи

- они еле двигались, медленно-тяжело, под грузом невеселых дум. Внизу, у дежурки, стоял озабоченный и, как мне показалось, расстроенный чем-то Бураков. Было непривычно видеть его стоящим одиноко, без дела.

- Идете? - Я показал во двор.

Он покачал головой. Я сел в "Ниву".

За воротами на другой стороне улицы стояло такси. Вторая машина, на которую я тоже обратил внимание, находилась ближе к перекрестку.

Их появление здесь показалось мне не случайным - между людьми в обеих машинах, скорее всего, существовала связь. И в той, и в другой сидело несколько молодых людей.

Я свернул за угол, подождал и резко дал задний ход - транспорт продолжал стоять. Люди в машинах интересовались не мной.

Я подумал: "Похоже, следственно-оперативная группа из Астрахани уже здесь!"

- Вы Римма Халилова? - Я представился.

Ее первое желание было - удостовериться, что никто нас не слышит.

Саманно-глиняный жилой массив вокруг был пуст, но это ее не успокоило. В домиках, сдвинутых вместе самым нелепым образом, не могло быть тайн. Все становилось известным - приобретения, супружеские измены, аборты. Обо всем говорилось открыто. Закон всеобщего молчания под страхом смерти распространялся лишь на органы правопорядка.

- Проходите.

В маленьком деревянном ящике был необходимый набор всего, что требуется вдоме. Стол, стулья, шкаф, даже кресла - все миниатюрное, сделанное умельцами Нахалстроя, работавшими на списанном и украденном. Вдоль стен на полу стояли куклы. У меня возникло чувство, будто я попал в страну лилипутов.

- Садитесь, - предложила Халилова, молодая блондинка с простым, приятным лицом.

- Спасибо. - Я с осторожностью уместился на игрушечном стуле. - В свое время вы жили на даче Баларгимова...

- Ах, это... - Она не испытала смущения.

- Долго вы жили там?

- Всю осень. С мужем я разошлась. Он жил здесь, а я с дочкой у Баларгимовых. Потом он уехал на родину, к родителям, а я сюда перебралась.

- Вы давно знаете Баларгимова?

- Я с его сыном - Миришем - вместе училась. Потом, в классе шестом, их посадили. Пятерых. Все из нашего класса. Они дочку завуча изнасиловали, а она пожаловалась...

- Баларгимов часто приезжал на дачу?

- Да нет. Раз или два в неделю...

- Вы помните, когда сожгли рыбнадзор? Вы в тот день были здесь иди на даче?

- Днем на даче. С дочкой. А к вечеру Садык нас домой привез.

- Баларгимов в тот день выпивал?

- Он всегда поддатый...

- А еще кто с ним выпивал? Помните?

- Адыл. Еще кто-то... Дурачок этот - Бокасса. Все - с поселка. У них в тот день неприятность случилась - лодки сожгли! - Халилова засмеялась, подтвердив мою догадку о ее характере - бесхитростном и отходчивом. Рыбнадзор - с моря, милиция - с суши. Привезли канистры с бензином. Они и заполыхали.

- Много лодок?

- Три или четыре.

- А как Баларгимов об этом узнал?

- Мы как раз ехали мимо метеостанции, а тут мужики эти...

- Баларгимов ездил к лодкам?

- Нет, послал дурачка на велосипеде.

- Бокассу? - Я вспомнил следы велосипедных покрышек на берегу недалеко от места убийства Пухова.

- Ну да. Он вернулся, подтвердил. Садык ему не поверил, договорился с Адылом, что тот сходит... Пообещал бутылку. Показания обрастали подробностями.

- Адыл пошел?

- Да. А Садык послал кого-то за водкой. Потом Адыл вернулся. Сказал: там одни угли. И компас привез.

- А Баларгимов?

- Он не показал сначала, что расстроился. Тут водку принесли, выпили... Садык сказал - за эту лодку надо бы сжечь и милицию, и рыбнадзор. "Платишь-платишь - и никак не выплатишь... Все мало!"

- До этого Баларгимов говорил, что дает взятки милиции и рыбнадзору?

- Все и так знали! - Халилова вздернула плечи, грудь ее поднялась. Почему же они к нему приезжали? Пьянствовали! Машины ставили у магазина, Мириш их охранял.

- Вы получали какие-нибудь подарки от Баларгимова? Она задумалась.

- Да нет. Как-то дал на платье. Еще - икру, конфеты. Пару раз съездили в кафе "Сахиль"...

Взгляд ее прошел по кукольному ряду. Игрушечные модницы из картонных коробок - в шляпках, в черном кружевном белье, в боа - смотрели на нас. Я опять почувствовал себя Гулливером, боящимся неосторожным движением причинить боль крохотным созданиям.

- ...Можно сказать, подарков не было.

- Баларгимова там знали, в "Сахиле"?

- Он пользовался их холодильником. Там молоденький официант - Уктем... Баларгимов оставлял у него рыбу для начальства...

Мир тесен. А восточнокаспийский - ну просто сжат. До размеров малогабаритной квартиры.

- У вас в доме нет вещей Баларгимова?

- Есть. - Не вставая, Халилова нащупала под креслом что-то тяжелое. Перегнулась, держа в обеих руках, поставила на стол.

- Адыл привез с места, где сожгли лодку...

Я увидел компас, которым пользуются рыбаки, - ориентированную по странам света плавающую, как домашний гриб в банке, большую черную шайбу. Колыхнувшись, она почти мгновенно заняла снова горизонтальное положение.

- Откуда он у вас?

Халилова объяснила:

- Я положила в хозяйственную сумку, он так и остался.

- После того вы сразу уехали из поселка?

- Нет! Купили еще водки. Потом еще. Еле угомонились! Всю дорогу гнал, как сумасшедший. Я просила: "Высади нас! Ну, мы погибнем, а ребенок-то за что?!"

- Баларгимов заезжал куда-нибудь?

- Только в водную милицию.

- В милицию? - Я подумал, что ослышался.

- Ну да! Кричал там на весь двор: "Убью Буракова!"

- А потом?

- Мы с дочкой остались в машине, а он побежал наверх, на второй этаж. Стал бить ногами в дверь и орать: "Где Бураков? Где Цаххан Алиев? Сейчас они у меня узнают, как брать деньги и сжигать лодки!.." Его еле оттуда выкинули.

- Кто? Помните?

- Дежурный...

- И что Баларгимов?

- Метался, как бешеный! Готов был любого разорвать, уничтожить.

- Кому-нибудь еще грозил?

- Мазуту. "Это его работа! Его и Цаххана!"

- А дальше?

- У детского сада, на углу, остановил - мы вышли. Он всегда обычно высаживал меня раньше, чтобы соседи языки не чесали...

- Что-нибудь говорил, когда уезжал?

- Да. Мне, говорит, надо еще сказать кое-кому пару слов...

- У него было что-нибудь с собой в машине? Ружье, нож?

- Ракетница. Он всегда ее с собой возит. И канистра с бензином... Она словно задним часом ощутила предвестие недалекого уже преступления. Что-то меня всю трясет!

- Много времени прошло после того, как вы вышли из машины и начался пожар?

- Минут двадцать.

- Вас допрашивали на следствии?

- Нет.

- А вы связывали поджог с угрозами Баларгимова? Она взглянула мне в глаза.

- Связывала. Но старалась не думать. У меня дочь!

- Гусейн не звонил? - в первую очередь спросил я Гезель. Мне крайне необходим был следователь: один я ничего не успевал.

- Я сама ему позвонила. Отвечала соседка. Гусейн на больничном, поехал на три дня к отцу, в деревню, "нервы лечить"... Не связался ни с вами, ни со мной.

- Очень странно.

- Слышали, Митрохина отозвали из отпуска. Готовится будто партактив по социалистической законности.

- Я ничего об этом не знаю.

- Жена Кулиева здесь. С отцом Умара. Они вас ждут.

- Кулиевы знают, что мы послали телеграммы об отсрочке исполнения приговора?

- Знают! Для них это - такая радость, Игорь Николаевич! Такое счастье! - Она выглянула в окно. - Вон они, кстати...

- Ваша фамилия - Кулиев, а его - Баларгимов. Вы не родные братья? спросил я.

Человек, сидевший передо мной, был отнюдь не старый, но успевший махнуть на все рукой, - с шелушащейся старческой кожей, пучками седых волос в ушах, в мятом, изношенном донельзя, пыльном костюме.