Леонид Словин - Хозяин берега Страница 37

- Знаете, что я подумал? - сказал Сувалдин. - Лучше ей висеть в вашей экологической прокуратуре... - Он, конечно же, был фанат. - Она всегда будет напоминать вам о защите слабых! Увозите!

Он хотел кого-то позвать, чтобы сняли фотографию, но я его отговорил.

- Потом... Сколько, сказали вы, здесь сайгаков?

- Двадцать восемь. Можете не считать.

Знал ли он так же точно количество преследователей Пухова?

Сувалдин оставался нейтральным в больших рыбных войнах последнего столетия. Не пытался ли он таким способом сохранить своих качкалдаков и фламинго?

"...Я убедился в том, - писал Пухов в докладной на имя руководства Главрыбвода, - что на участке обслуживания 1-й инспекции рыбоохраны идет незаконный массовый вылов осетровой рыбы, о котором все знают, но не принимают никаких мер. Браконьеры в дневное время в присутствии работников рыбоохраны и милиции причаливают к берегу в районе метеостанции, где реализуют выловленную рыбу... Начальник рыбнадзора непосредственной борьбой с браконьерами занимается мало, передоверяют работу старшим рыбинспекторам, каждый из которых является полновластным хозяином на своем объекте. В ответ на мое замечание о положении дел на участке обслуживания 1-й инспекции мне сразу дали понять, что это не мое дело. Между тем положение на участке очень серьезное.

Браконьеры устанавливают ежедневно по 3 - 5 калад по 2000 - 5000 крючков, которые круглосуточной круглогодично находятся в море. Ими используются большие самодельные лодки с 4 - 5 подвесными лодочными моторами, которые могут брать на борт до 2 тонн рыбы.

В летнее время калады устанавливаются недалеко от залива, а зимой их ставят далеко в море, куда на лодке едут более двух часов, ориентируясь по компасу.

Выходя в море трижды в течение суток, они вылавливают за каждый рейс по 700 - 800 килограммов рыбы чистым весом, а в сентябре - октябре обычно около одной тонны за выход. Зимой, выходя в море один раз в сутки, вылавливают в день 300 - 500 килограммов рыбы.

"Ездоки", по принятой среди браконьеров терминологии, за каждый выход в море получают от шефа лодки по одной штуке осетра или севрюги весом 5 - 6 килограммов, а после реализации рыбы еще 30 процентов от стоимости проданной рыбы, что составляет порой 150 рублей за один выход в море на человека.

Особенно дерзко действуют лодки Баларгимова. Являясь шефом, Баларглмов в заливе метеостанции устроил базу, причалы лодок к берегу и места для их стоянок, которые обслуживает специальный бензовоз.

Учитывая масштабы промысла, браконьер имеет в наличии не менее 14 лодочных моторов, для ремонта и регулировки которых содержит моториста.

Круглосуточно охрану базы в ночное время и штормовые дни несут люди, вооруженные огнестрельным оружием, которые получают за смену по 30 - 35 рублей и 3 - 4 килограмма осетрины..."

Я взял карандаш. В месяц, по самым скромным подсчетам...

- Спрашивают Балу. - Гезель открыла дверь в кабинет. - Вы сможете принять?

- Пригласите. - Я положил докладную Пухова в папку. - Это, видимо, с участка связи, где работал Баларгимов.

- Вызывали? - Вошедший был угольно-черен с лица, хотя пора летнего загара была еще впереди. В узких глазах-щелочках плавали крохотные яичные желтки. - Рахимов, исполняющий обязанности начальника участка связи".

- Здравствуйте. - Я усадил его за приставной столик против себя. Ничего, что мы попросили вас приехать в середине дня? Вам это удобно?

- Ничего. - Он для солидности надул губы - они казались тоже черными от загара, - нагнул голову к плечу. Вообще держал себя не очень уверенно.

- Давно исполняете обязанности начальника участка? - спросил я.

- Порядочно.

Что-то в его голосе, в том, как он стеснен, меня смутило.

- Сколько?

- Две недели. Вообще-то я работаю электромонтером.

- А кто начальник участка?

- Сабиров. Его тоже вызвали, он сейчас придет. Все стало на место. Я мог рассчитывать на то, что замечу малейшее его затруднение с ответом. Так и произошло.

- Баларгимова знаете?

- Да.

- Много лет?

- С год или два... - Он говорил как о человеке, который ему мало знаком.

- Кем он работает?

- Проведен как электромонтер первого разряда.

- А в действительности?

- Используют на должности обходчика трассы магистрального кабеля...

Я усомнился - ориентируясь только на интонацию Рахимова.

- Существует такая должность?

- Вообще-то нет, но... - В чем его обязанности?

- Он должен обходить или объезжать участок магистрального телефонного кабеля... - Рахимов снова был не уверен. - Проверять трассу. Предупреждать, чтобы не производились земляные работы, где проходит кабель...

- Вы видели его на работе? Он помялся:

- Трасса большая!..

- Видели или нет?

- Не видел.

- Чем можно это объяснить?

- Не знаю. Может, это лучше Сабиров знает.

- В конторе вы Баларгимова видели?

- Несколько раз. Он приходил к Сабирову.

- Зачем?

- Этого я не знаю. Может, зарплату получал.

- Вы сами выдаете зарплату?

- Да.

- Вам приходилось платить Баларгимову?

- Сабиров сказал, что сам ему отдаст. Взял себе платежку и деньги.

Мы подошли к выяснению весьма щепетильного для Рахимова обстоятельства.

- Две недели, как вы исполняете обязанности... В табеле Баларгимову ставите рабочие дни?

На моих глазах он почернел еще сильнее, а в щелочках глаз появились красноватые прожилки.

- Да. - Рахимов колебался. - Сабиров приказал ставить ему рабочие дни. Я ставлю...

В приемную кто-то вошел, о чем-то спросил моего секретаря. Рахимов обрадовался:

- Вот и Сабиров! Он знает...

Начальник связи - седой узкоплечий человек с тонкими губами и землистым лицом - оказался крайне неудобным свидетелем.

Вялым голосом Сабиров поведал мне, что вынужден был ввести должность обходчика магистрального кабеля, чтобы быстрее узнавать, где на трассе могло произойти повреждение.

Сабиров был медлителен. Я перегорал во время долгих его пауз, обдумываний, отступлений, экскурсов в производственную деятельность "Восточнокаспийскнефтегаза". Наконец я принужден был ограничить маневренность моего собеседника.

- Прошу вас точно ответить на мои вопросы. Все другие объяснения вы сможете внести в протокол собственноручно. Итак... Как оплачивался труд Баларгимова?

- По часовой тарифной ставке - сорок и четыре десятых копейки...

- Что это составляло в месяц?

- По-разному, - он заговорил чуть быстрее. - Шестьдесят и восемьдесят рублей...

- Плюс компенсация за неиспользованный отпуск?..

- Обязательно.

- Сколько за три года Баларгимов обнаружил повреждений кабеля на трассе?

Сабиров не мог припомнить.

- Сколько продолжался рабочий день Баларгимова?

- Он работал полный день, как все.

- Должен он был ежедневно являться в контору?

- Нет.

- Вы все равно ставили ему рабочий день...

- Да.

- И приказали Рахимову, чтобы тот тоже ежедневно ставил Баларгимову рабочие дни... Почему?

Сабиров не ответил. Разговор был, по существу, закончен.

Я составил протокол, из которого явствовало, что шеф браконьерской лодки семь-восемь часов ежедневно находился на трассе, выявляя и устраняя механические повреждения магистрального кабеля.

Сабиров подписал, не читая. В отношении к происходящему у него произошел неожиданный перелом, я ощутил его, заметив, что, подписав объяснение, он не делает попытки подняться и продолжает сидеть.

- Могут меня исключить из партии? - спросил он неожиданно. - И даже отдать под суд?

- Получение денег за работу, которая в действительности не выполнялась, - это хищение.

- А если меня к этому принудили?

- Кто? Назовите!

- Я не настаивал бы на вашем месте. Не хотите же вы ссориться со здешними властями! - Он смотрел зло. - Человек достаточно авторитетный. Вам тоже придется с ним считаться". Давайте так! Положим, что Баларгимов уже уволен. Вчерашним числом... А деньги я возмещу. За все годы. Займу и возмещу!

- Так не пойдет. Кто этот человек? Из милиции?

- Бураков тоже знал. А приказал не он. "Баларгимова Оформи к себе. Он будет числиться, а работать не будет. Все! Иди". - Тонкий голосок Сабирова словно набирал высоту и в конце сорвался. - Больше я ничего не скажу. Он член обкома. Депутат. Довольны?

На этом мы поставили точку. Точнее, многоточие. Я отпустил его.

Прозвенел телефон.

- Простите, у вас нет Эдуарда Гусейновича? - Женщина поочему-то искала Эдика Агаева по моему номеру.

Вежливый голос, знакомая интонация. Так разговаривали наши девочки, потом жены, с того берега, живущие за мужьями. Так могла спрашивать обо мне моя жена - стараясь не обременить своим обращением. Доверчиво, чуть стеснительно. Я не звонил ей уже несколько дней. Лена тоже мне не звонила. Ей передали, видимо, что я был и не заехал, сопровождая Баларгимова в Астрахань.

Особый кодекс семейных отношений позволял мужчинам того берега быть людьми относительно свободными - встречаться с друзьями, проводить время в мужских компаниях, бывать в ресторанах; с другой стороны, он обязывал относиться к женам строго по-рыцарски и, как самую малость, не только ежедневно возвращаться домой с цветами, но и отправляться по воскресеньям с огромными сумками на базар, делать закупки - то, чего я теперь был лишен. Женщины на том берегу на базар не ходили и даже не знали, что чего стоит.