Елена Яковлева - Красное бикини и черные чулки Страница 39

Ну и хрен с ним, пусть лезет, если ему так хочется. Мы же сюда правду жизни приехали снимать, а не отлакированную праздничную картинку. Так вот она, правда, и есть, так сказать, во всей своей неприбранной красе.

— Ладно, поехали, — махнула я Вадику рукой, мужественно стряхнула с головы капюшон куртки и поднесла ко рту микрофон. — Мы на Северном кладбище. Возле могилы человека, который еще несколько дней тому назад контролировал пол-области, — Валерия Игнатьевича Гирина, больше известного по прозвищу Гиря. Его похороны были поистине пышными и многолюдными, что однако же, что однако же…

— Заело? — поинтересовался раздосадованный Вадик. — Начнем сначала, начнем с нуля?

— Постой-постой, — отозвалась я рассеянно и склонилась над заваленным венками могильным холмом. Смахнула перчаткой снег с краю и невольно прикусила губу. Белые лилии, вернее, их бренные останки! Вот, значит, откуда взялся «букет» у моей двери. С Гириной могилки. Небось те же кладбищенские бомжи торговлей похоронными цветами и промышляют. А я, дура, по цветочным палаткам бегала. Впрочем, теперь это уже неважно, раз маньяком оказался Мелкий Пакостник.

Ну да, конечно, он душил Жанку, а хотел меня. Ну перепутал, с кем не бывает. Как там было с Маней и Пахомихой (и было ли вообще?), пусть разбирается Кошмаров. Но раз уж к слову пришлось… Взять те же лилии. Они ведь не только под моей дверью лежали, но и в квартире Порфирия имели место быть, пусть и в количестве одного-единственного полурастоптанного цветка. В то время как наклофелиненный Порфирий валялся в отключке. Вопрос: кто его так? Пакостник, получается?

— Что ты там, примерзла, что ли? — Продрогший Вадик уже изнемогал от нетерпения. — Сама уже синяя, как курица ощипанная…

— Спасибо за комплимент, — поблагодарила я Вадика и, мобилизовав всю свою волю, оттарабанила заготовленный загодя текст про незавидную долю отечественных мафиози. Дескать, жизнь у них короткая и хлопотная, а смерть безвременная.

— Все? — удостоверился Вадик, когда я закончила.

— Ну да, — шмыгнула я носом и снова напялила капюшон. — Ты только это, поснимай тут на всякий случай, чтобы печальный антураж передать. О, вон тех ворон, что на березе! Смотри, какие жирные. Как бройлеры. А наглые! Вон ту сними, самую большую, посредине!

— Это, наверное, Гирина душа, — хмыкнул Вадик.

— А потом Ольгину могилу снимем, она тут рядом на соседней аллее, — пришло мне в голову по ходу действия.

— А это еще зачем? — Вадику моя идея не понравилась.

— Пригодится, — скупо бросила я и первой потопала к месту последнего упокоения своей главной конкурентки, на полпути к которому меня и нагнал этот мрачный тип в надвинутой на глаза шапке.

Нагнал и пробурчал в воротник длиннополого пальто:

— С вами хочет поговорить один человек.

— Что? — не сразу сообразила я.

— У одного человека есть для вас важная информация.

— Да? — Я обернулась, чтобы рассмотреть незнакомца получше, что, судя по всему, в его планы не входило, ибо он тут же обогнал меня, после чего замедлил шаг. Как бы заманивая.

Я остановилась в раздумье, а тут подоспел Вадик. Просипел, якобы простуженно:

— Ну что там снимать? Опять ворон?

— Просто сними могилу, портрет крупным планом… — процедила я сквозь зубы.

— А ты?

— А я скоро, — пообещала я, высматривая среди крестов и надгробий фигуру в длиннополом пальто. А вон она, за елкой мелькнула, или мне померещилось?

Медленно, озираясь по сторонам, я пошла по расчищенной от снега дорожке, стараясь не выпускать из виду Вадика, чтобы в случае чего позвать его на помощь. А то вдруг на меня очередной маньяк покушается, хотя по всем законам жанра это уже явный перебор.

А тут снова словно из ниоткуда взялся этот тип в долгополом пальто и шапке-ушанке, явно напяленных для конспирации. И снова, подпустив меня поближе, в последний момент оторвался и рванул в противоположный конец кладбища. Я оглянулась и поискала глазами Вадика, да так и не нашла. Наверное, он уже успел все снять и усвистал отогреваться в машине. Я поежилась и всерьез засобиралась к нему присоединиться, когда Долгополый в очередной раз притормозил, развернулся и застыл аккурат у кирпичной стены колумбария. Дескать, иди сюда, дорогая, я тебя жду. Я тоже остановилась, хватит уже — набегалась.

Минут пять никто из нас не трогался с места, а потом мне надоело.

— Ну и хорошо, ну и сколько угодно! — громко сказала я этому конспиратору и решительно направилась в обратный путь.

— Эй! Вы куда? — сразу забеспокоился Долгополый.

— У меня хватает дел и без того, чтобы бегать по кладбищу за всякими подозрительными личностями, — бросила я через плечо. — И приключений на мою голову тоже хватает…

— Но я должен вам кое-что отдать! Очень, очень важное! — Голос Долгополого обиженно пресекся, того и гляди заревет.

— Да? Кое-что? — Я обернулась. — И что же это, интересно?

— Это… Это… Видеокассета. — Долгополый по-прежнему маячил у стены колумбария. — Один человек придет к вам за ней. А большего я вам сказать не могу, — выпалил он заученно.

Очень интересно. Опять один человек.

— Передать? А я, чтоб вы знали, вообще-то не посыльный и не курьер. — Чтобы хоть чуть-чуть согреться, я стала слегка подпрыгивать.

— Просто за этим человеком следят, и я не могу отдать ему кассету лично. А у вас он сможет забрать ее, не вызывая подозрений, — тут же последовало более чем странное объяснение. — Я ее вот тут оставлю и уйду, чтобы вы меня не боялись. — Долгополый что-то пристроил на маленькой подставке у ближайшей мраморной таблички на стене.

— Да кто боится! — фыркнула я. — После того как меня вчера чуть не задушили… — Я не договорила, потому что Долгополый со всех ног бросился прочь. Только пятки засверкали.

Я пожала плечами и подошла к стене. Прямо к той самой мраморной плите с выбитой надписью «Парамонова Софья Никаноровна», а также датами рождения и смерти, под которыми заботливые родственники приспособили специальную полочку для цветов. На ней, прямо в снегу, и лежала оставленная Долгополым видеокассета.

Я взяла ее, зачем-то взвесила на ладони и торопливо пошла к центральному входу, где меня в машине уже поджидал Вадик. Где-то на полпути, как раз неподалеку от могилки Пахомихи, мне вдруг пришло на ум, что Парамоновой Софье Никаноровне, судя по цифрам на плите, к моменту кончины исполнился 121 год. Меня даже оторопь взяла от такого открытия. Наверное, обсчиталась, решила я и даже хотела вернуться, чтобы проверить, но потом передумала.

ГЛАВА 27

— Нет, мало мне маньяков, что ли? А тут, нате вам, еще и страсти какие-то шпионские. Может, выбросить эту кассету к чертовой бабушке? Вдруг это бомба замаскированная, вставишь ее в видак, а она как рванет? — бормотала я себе под нос, в сгущающихся сумерках лавируя среди могилок Северного кладбища.

Вадик встретил меня унылым дребезжанием:

— Ну наконец-то, а то я уже думал, ночевать здесь придется.

— А ты чего нудный такой, а? — Мне до чертиков надоело терпеть его зудение. — Хуже бабы. У Ольги, что ли, опыт перенял? — Я, конечно, в курсе, что про покойников, как говорится, или хорошо, или ничего, особенно вблизи их последнего пристанища, но ведь и покойник покойнику рознь, разве нет?

— А что тебе Ольга? — неожиданно попер на меня Вадик, которого я прежде всегда держала за добродушного милягу. — Чего вы все на нее взъелись? Такие смелые стали, теперь, когда она ответить не может!

Как я взбесилась, не передать словами. Остается только тихо радоваться, что я не за рулем была, поскольку в кои-то веки и по совершенно непостижимому стечению обстоятельств наш редакционный микроавтобус оказался на ходу.

— Так ты хочешь сказать, что я осмелела? Ты это хочешь сказать? Да я не знаю, кто такие «все», которые якобы взъелись, только я никогда не молчала. Я всегда говорила, что думаю! В том числе и Ольге твоей драгоценной!

— Ну да, после того как вы мужика не поделили, — ядовито усмехнулся Вадик. — Как же, помню. Вы ведь тогда еще, кажется, дружескими оплеухами обменялись?

— Ах ты, ах ты!.. Значит, это ты! — У меня было острое желание запустить ногти в обманчиво безобидную на первый невооруженный взгляд физиономию Вадика. Но, во-первых, они у меня еще не отросли после недавней потасовки с Жанкой, а во-вторых, стану я унижаться до драки с мужчиной! — Значит, это ты насплетничал на меня Кошмарову?!

И хотя до рукоприкладства дело не дошло, сидящий за рулем водила, имени которого я вам не назову при всем своем желании, ибо водители у нас меняются так же часто, как и помрежи, не на шутку обеспокоился:

— Эй! Вы там не очень! И это, заткнитесь-ка лучше, а то от дороги отвлекаете!

По его настоятельным просьбам мы угомонились, но остались в полной боевой готовности. Я только и ждала, когда мы наконец доедем, чтобы высказать Вадику все, что я о нем думаю. У Вадика, как выяснилось на месте, планы были совсем другие. Поскольку в своем стремлении уйти от прямого столкновения он продемонстрировал невиданную прыть. Я еще и дверцу открыть не успела, а он уже усвистал вместе с камерой. Правда, вскоре прислал к нам в кабинет отснятый материал, который успел перегнать на обычную кассету.