Галина Романова - Огненный шар Страница 4

– Нет, ну вот если бы он предложил тебе погасить твой чертов кредит…

– При чем тут мой кредит?! – взорвалась Карина.

Эти разговоры ей совсем не нравились. И она тут же заподозрила Ольгу в сговоре с чудовищем.

– Да это я так просто. У тебя кредит. У меня мечта машину иметь, как у нашего генерального. Ну вот если бы он предложил тебе исполнить твою мечту, ты бы с ним переспала?

– Мечту? Мечту говоришь?

Карина поднялась со своего места и медленным шагом двинулась к Олиному столу. Там наклонилась к ее уху почти вплотную и прошептала:

– А ты знаешь, что у меня за мечта?

– Ну… Кредит погасить наконец, – нервная улыбка дернула Олины губы ломаной линией.

– Не-е-ет, милая. У меня мечта, чтобы издохло это чудовище! Страшно! Чтобы оно горело сначала на земле, а потом в аду! Поняла?!

Круглые щечки Оленьки побелели. Она судорожно закивала.

– Вот и молодец, – похвалила ее Карина голосом холоднее морозной свежести. – И только тогда бы я с Севастьяновым переспала…

Глава 3

– И что мне прикажешь теперь делать, Валерка? – хохотал во весь голос Севастьянов. – Сжечь тебя на костре? Ничего себе условие!!!

Мельников нервно улыбался и вытирал мощную шею банным полотенцем. Ему сводило зубы от желания удавить эту мерзкую девку, которая осмелилась говорить о нем подобным образом. Ведь знала же, наверняка знала, тварь, что почти все кабинеты в офисе прослушиваются, и не побоялась говорить такие вещи! Ну, ничего! Ничего, гадина! Ты еще за это заплатишь! И он не посмотрит на то, что она приглянулась Севастьянову. Он ее уничтожит! Медленно, с наслаждением. Он заставит ее землю жрать! Заставит молить о пощаде. А он не пощадит! Он ее…

– Валера, шутки шутками, но мне хочется именно эту девку.

Мутные от выпитого глаза хозяина глянули на Мельникова жестко и требовательно. У Валеры сжалось сердце. Тот редко когда так смотрел. Но если смотрел, то это значило, что никакого отказа. Что все будет именно так, как он скажет.

И что делать?! Угораздило же ее сегодня задержаться! Опять, значит, опоздала, бессовестная. Опоздала и задержалась. И нарвалась на директора и учредителя как раз на выходе. Буквально нос к носу столкнулась, едва не наступив Севастьянову на ногу. Зарделась вся, как девочка, засмущалась, забормотала извинения. А Севастьянов встал столбом, уставился на нее, чуть склонив голову набок. Севастьянов таким образом – Мельников знал – всегда рассматривал интересующий его предмет. И Карина вдруг по воле судьбы и случая сделалась таким предметом в восемнадцать сорок пять сегодняшнего дня.

Они разошлись на входе. Мельников повел хозяина в его рабочий кабинет, такой имелся в их офисе и тщательно убирался ежедневно, хотя там и не бывало никого иногда по полгода. Они долго работали с бумагами, жонглировали цифрами. Остались довольны положением дел и друг другом. Выпили по рюмке коньяка, и тут вдруг Севастьянов спрашивает:

– Как, говоришь, ее зовут?

– Кого? – занервничал сразу Мельников, прекрасно понимая, о ком речь.

– Ту коротко стриженную блондиночку, что отдавила мне ногу у входа.

– А-а-а, это Илюхина Карина Георгиевна, – Мельников пренебрежительно выгнул нижнюю губу.

– Чем она у тебя занимается? – продолжил допрос Севастьянов.

– Начальник отдела продаж, – вяло отрапортовал Валера. – С повышением-то я явно поторопился, не тянет, совсем не тянет. Постоянно опаздывает. Устал от нее, честное слово!

Он говорил глупости и понимал это. Если ты держишь плохого работника, то либо тебе это зачем-то нужно, либо тебе самому грош цена как руководителю. Он нервно покусал губы. Надо было как-то изворачиваться и, главное, в этом преуспеть. Севастьянов умен и хитер, сразу поймет, что он виляет.

– Давно бы выгнал, да жалко ее. Муж год без работы, а она кредит выплачивает за дом. Плачет, просит постоянно. Жалко ее, – повторил он, решив казаться человечным. – Опять же, задерживается, выходит по выходным безропотно, без требования отгулов и оформления приказов за работу в выходные дни. Сейчас ведь все грамотные. Чуть что – об ущемлении своих прав верещать начинают.

– С ней подобных проблем нет, как я понял, – удовлетворенно кивнул Севастьянов, медленно потягивая дорогой коньяк из пузатой рюмки.

– Совершенно, – кивнул Валера и поставил свою рюмку на стол.

Руки заметно подрагивали, надо было их срочно чем-то занять. Подрагивающие руки – признак слабости. А слабых людей Севастьянов не терпел, он от них избавлялся. Пример тому – два предыдущих генеральных директора, одного из которых Мельников благополучно подсидел.

– А покажи мне ее кабинет, – вдруг резко поднялся из своего кресла хозяин.

И они пошли в отдел продаж, возглавляемый Кариной. Впереди – Севастьянов, сзади – на ватных ногах Мельников. Коридор в двадцать три с половиной метра показался ему нескончаемым. Он думал, думал, думал, следуя за Севастьяновым по пятам.

Что он задумал?! Зачем ему эта девка?! Ему что, мало других, которые прыгают ему на шею, стоит голову в их сторону повернуть?! Так там такие красотки, не чета этой длинноногой дылде, выстригающей свою белобрысую голову почти под «ноль». Может, устал от совершенства и потянуло на простоту?! Так Карина далеко не проста, это та еще головная боль. У нее такое на уме!

Кстати!

– Вот ее место, – ткнул пальцем в сторону стола в дальнем углу Мельников.

– Ага… – хозяин подошел, потрогал безделушки, выставленные на подставке монитора, взял в руки фотографию черноволосого улыбающегося мужчины. – Муж?

– Наверное, – Мельников равнодушно пожал плечами. – Проблемный будто.

– Не работает, я помню.

– К тому же еще и пьет, – поспешил добавить Валера.

– Да… С таким нелегко, – Севастьянов внимательно рассматривал симпатичное лицо на фотографии. – Или, наоборот, прекрасно… Что она-то говорит?

– По поводу?

– Вообще… – он неопределенно развел руками, поводив кистями рук, как в восточном танце. – Обо всем. О жизни, о муже? Какие у нее планы на жизнь вообще?

– Так кто же знает-то, Николай Егорович?! – будто с горечью воскликнул Мельников, панически не зная, в каком русле вести разговор. – Сами знаете, мне с моей занятостью некогда с подчиненными задушевные разговоры вести.

– Да! Но зато я точно знаю: ты можешь эти самые разговоры в редкие минуты отдыха прослушивать, – и, обернувшись к нему, Севастьянов потребовал. – Давай, давай сюда свою прослушку. Я знаю, что ты всех слушаешь. Ну! Валера, не заставляй меня ждать!

Мельников почти умер в эту минуту. Он оглох, ослеп, перестал дышать.

Кто??? Какая падла настучала??? Кто сдал его Севастьянову??? Кто-то из своих??? Но этого не может быть! Он всех слушает! Он знает все о каждом. Все!!! О критических днях своих подчиненных. О сексе на стороне, о проблемах детей. О сваренных борщах и непропеченных пирогах. Он все знает! Почему ни разу не понял, что за его наблюдениями кто-то тоже наблюдает??? Кто это???

Скорее всего, кто-то из уволенных настучал. Больше некому.

– Ну же! Валера!

Взгляд Николая Егоровича был полон нетерпения и только. Не было в нем ничего более. Ни осуждения, ни злобы, только нетерпение и любопытство.

– Давай-ка мы послушаем твою красавицу, – пробормотал с вожделением Севастьянов, принимая из рук Мельникова хитрую японскую штучку, включающуюся только при разговоре.

И послушали!

Лучше бы эта дрянь вообще сегодня не приходила на работу, даже пожалел ее Мельников, допивая свой коньяк в кабинете учредителя. Для нее лучше. Не будет у нее теперь работы на этой фирме, не будет опозданий, вымоленных прощений, премиальных не будет и зарплаты. Пусть как хочет, так и крутится со своим мужем-алкашом. Мало того, он ей еще то семейное счастье устроит! Он ее, гадину, мужу сдаст на предмет супружеской неверности. Себя, конечно, светить не станет, а вот ее обгадит так, что не очистится. Никогда!

Севастьянов прослушал запись несколько раз. Остался вполне доволен. А чего ему быть недовольным, собственно? Глупая девчонка Олька откровенно восхищалась им и готова была прыгнуть к нему в койку без приглашения. Говорила о нем с таким восторженным придыханием, что любого за душу тронет. Севастьянов тоже был из плоти и крови, хоть и причислял себя к небожителям.

Карина о нем тоже ничего плохого не сказала. Она и не видела его толком ни разу. И о политике его правления не знала тоже ничего, потому что не вышла рангом, чтобы быть с ней знакомой. И тоже готова была прыгнуть к нему в койку, правда, условия выдвинула немыслимые, овца!

– И что мне прикажешь теперь делать, Валерка? – хохотал во весь голос Севастьянов. – Сжечь тебя на костре? Ничего себе условие!!! Тоже нашла инквизитора, ха-ха-ха. Да и ты не Джордано Бруно! Ха-ха-ха… – захлебывался смехом Севастьянов.

Они уже пару часов как уехали из офиса и отдыхали в загородной резиденции Севастьянова, где с обеда топилась баня. Мельников баню не любил – не видел особой нужды истекать потом и задыхаться от жара. Больше бассейн любил и теннис. Но с хозяином-то не поспоришь – тот любил парную, значит, ее должны были любить все, кому он платил. А после парной любил покуражиться, с девками там или со стрельбой по тарелкам. Сегодня девок не было, ружья тоже не доставали. Сегодня доставали Мельникова.