Джеймс Чейз - Снайпер Страница 4

– Ты сможешь научить этого человека стрелять?

Я уставился на Люси. Ее вопрос вернул меня с небес на землю. Я задумался. Смогу ли я научить эту «жердь» стрелять?..

Я знал, что за шесть тысяч нечего и пытаться, но за пятьдесят… Я назвал это чудом. А Саванто заметил, что сейчас век чудес.

Я повернулся к Люси.

– Такой шанс выпадает раз в жизни. Я научу его стрелять, чего бы мне это ни стоило. Пожалуй, над этим надо подумать. Я должен позвонить Саванто через полтора часа. Если я соглашусь, мне необходимо решить для себя, как справиться с поставленной им задачей. Я должен убедиться сам и убедить его, что такое возможно. Да, тут придется пораскинуть мозгами.

Я двинулся к тиру, но меня остановил голос Люси:

– Джей…

Нахмурившись, я обернулся.

– Что еще?

– Ты уверен, что нам стоит ввязываться в это дело? Я… у меня предчувствие… я…

– Позволь мне решать самому. Что бы ты ни чувствовала, дорогая, второго такого шанса не представится.

Я сидел в тире, курил сигарету за сигаретой и думал. К семи часам я пришел к выводу, что смогу заработать деньги Саванто. В армии я по праву считался одним из лучших инструкторов по стрельбе, и через мои руки прошли десятки обезьян, которые поначалу не могли отличить приклад от ствола. Но постепенно терпением, криком, ругательствами, сарказмом я превращал их в приличных стрелков. Впрочем, приличный стрелок еще далеко не снайпер. Я понимал это, но мысль о деньгах существенно сближала эти понятия.

Когда я вышел из тира, Люси еще красила бунгало. Ее глаза потемнели от тревоги.

– Ты решил?

– Буду его учить, – ответил я. – Сейчас позвоню Саванто. Мне потребуется твоя помощь, дорогая. Подробности обговорим позже.

Я набрал номер «Империала», и вскоре меня соединили с Саванто.

– Это Джей Бенсон. Один вопрос, прежде чем я соглашусь. Настроен ли ваш сын помогать мне?

– Помогать? – В голосе Саванто слышалось изумление. – Ну разумеется. Он понимает, в каком я положении. Он очень хочет научиться стрелять.

– Я о другом. Если я его возьму, одного желания будет мало. Ему придется работать, вкалывать изо всех сил. Когда он должен продемонстрировать свое мастерство?

– Двадцать седьмого сентября.

Девять полных дней, прикинул я. Начиная с завтрашнего.

– Хорошо. С шести утра завтрашнего дня и до вечера двадцать шестого он мой… душой и телом. Он будет жить у меня. Будет только стрелять, есть, спать и стрелять. Он ни на секунду не покинет школу. Будет делать все, что я ему прикажу, не возражая, каким бы ни был приказ. У нас есть свободная комната, там мы его и поселим. До вечера двадцать шестого сентября он принадлежит мне. Я повторяю, принадлежит мне. Если он не согласен на такие условия, ничего не получится.

В затянувшейся паузе в трубке слышалось лишь дыхание Саванто.

– Чувствуется, что вы хотите заполучить денежки, мистер Бенсон.

– Хочу, но я собираюсь их отработать.

– Думаю, вам это удастся. Хорошо. Мой сын приедет к вам завтра в шесть утра.

– Как насчет моих условий?

– Они справедливы. Я ему все объясню. Он знает, насколько велики ставки.

– Мне нужно полное взаимопонимание, мистер Саванто. Начиная с завтрашнего утра.

– Я ему скажу.

– Этого недостаточно. Я требую ваших гарантий, иначе нечего и браться.

Вновь он ответил не сразу:

– Я гарантирую вам его помощь.

Я шумно выдохнул.

– Отлично. Мне понадобятся деньги. Надо купить патроны. Ружье. Он не может стрелять из моего, у него слишком длинные руки.

– Об этом не беспокойтесь. Ружье я ему купил. «Уэстон-и-лиис». По индивидуальному заказу. Он привезет ружье с собой.

«Уэстон-и-Лиис» – лучшие оружейники Нью-Йорка. Ружье, изготовленное у них по индивидуальному заказу, стоит порядка пяти тысяч долларов. Тут Саванто был прав. О ружье для его сына я мог не беспокоиться.

– Хорошо. Но я прошу задаток в пятьсот долларов.

– Для чего?

– Я закрываю школу. Отказываю клиентам. Мне надо оплачивать кое-какие счета. Покупать продукты. Я не хочу думать о чем-то еще, кроме как об обучении вашего сына.

– Разумно. Хорошо, мистер Бенсон. Вы получите пятьсот долларов, если считаете, что это необходимо.

– Считаю.

– И вы полагаете, что мой сын станет снайпером?

– Вы же сказали, что сейчас век чудес. Я обдумал ваши слова и теперь верю в чудеса.

– Понятно. – Снова долгая пауза. – Я хотел бы еще раз переговорить с вами, мистер Бенсон. У вас есть машина?

– Конечно.

– Не могли бы вы приехать ко мне в отель сегодня вечером… в десять часов? – Он откашлялся и продолжил: – Мы окончательно оформим наше соглашение. Деньги я приготовлю.

– Я приеду.

– Благодарю вас, мистер Бенсон. – И он положил трубку.

Люси на кухне резала сандвичи. При нынешнем состоянии наших финансов мы решили, что сандвичи – самая дешевая еда. Днем раньше я подстрелил четырех голубей, и Люси сварила их. Мясо по качеству ничуть не уступало куриному.

Я прислонился к дверному косяку.

– Сын мистера Саванто поживет у нас девять дней. Мне придется заниматься с ним восемнадцать часов в сутки. Поселим его в комнате для гостей, хорошо?

Она подняла голову, ее синие глаза чуть затуманились. Тревога никому не прибавляет красоты. Впервые после нашей первой встречи я заметил, что лицо у Люси простовато.

– Он обязательно должен жить у нас, Джей? Нам так хорошо вдвоем… Это наш дом.

Я вспомнил разговор с отцом. Он вообще любил поболтать и очень гордился тем, что семейная жизнь удалась ему как нельзя лучше.

Женщины хитры, говаривал он, когда я был еще слишком молод, чтобы обращать на них внимание. Мои родители, бывало, ссорились, и мне казалось, что верх всегда брала мать. Когда мы с отцом оставались наедине, он стремился выговориться, возможно, пытаясь таким образом оправдать свое поражение. Один из его монологов мне запомнился.

«Женщины хитры, – начал он тогда. – Их надо гладить по шерстке, если хочешь с ними поладить. Придет время, когда тебе захочется поладить с одной женщиной, которую ты выберешь, поэтому запомни, что я тебе говорю. Если ты правильно выберешь женщину, она станет стержнем твоей жизни: все остальное будет как бы вращаться вокруг нее. У женщины могут возникать идеи, которые будут отличаться от твоих, и к ним нужно прислушиваться. Но вот возникает ситуация, когда ты знаешь, что прав, а она не согласна с тобой. И приходится выбирать одно из двух: или ты тратишь кучу времени, чтобы убедить ее в своей правоте, или переступаешь через нее. Оба пути ведут к одной цели. Но в первом случае она видит, что ты уважаешь ее мнение, пусть оно и ошибочное. Во втором – ты показываешь, кто в доме хозяин. Впрочем, женщины любят подчиняться».

Времени на убеждение у меня не было, поэтому я переступил через Люси.

– Да, он должен переехать к нам. Мы можем заработать пятьдесят тысяч долларов. Если он не будет жить здесь, мы их не получим. Через девять дней мы разбогатеем и забудем его. А завтра он приедет сюда.

Люси хотела что-то возразить, но потом передумала и кивнула.

– Хорошо, Джей. – Она положила сандвичи на тарелку. – Давай ужинать.

Мы вышли во внутренний дворик. Я никак не мог понять, почему ее совсем не волнует открывшаяся перед нами перспектива заработать кучу денег.

– Что с тобой, дорогая? О чем ты думаешь?

Мы сели на парусиновые стулья, заскрипевшие под тяжестью наших тел. В который раз я напомнил себе, что давно пора выкинуть это старье.

– Эта затея – безумие! – взорвалась Люси. – И ты это знаешь! Эти деньги! Этот толстый старик! Ты же должен понимать, что он врет!

– Хорошо, это безумие, но ведь изредка случаются чудеса. Почему же не с нами? Этот человек купается в деньгах. Он поспорил… Он…

– Откуда ты знаешь, что он купается в деньгах? – Люси повернулась ко мне.

Гладить по шерстке, говорил мой отец. Но терпение у меня иссякло.

– О господи! Я же тебе все рассказал. Он привез с собой две облигации по двадцать пять тысяч долларов. Я уверен, что у него полно денег.

– Откуда ты знаешь, что они не украдены или не фальшивые?

– Дорогая, мне предложили работу, которая мне по силам. Обещали заплатить за нее сумму, о которой я даже мечтать не мог. Я должен отработать эти деньги. Понимаешь? Второго такого шанса может не представиться. Он сказал, что я могу показать облигации в банке, чтобы убедиться в их подлинности. Разве преступник пошел бы на такой риск?

– Так почему ты не проверил их?

– Позволь мне самому решать, что нужно делать, а что – нет, – я сказал это тем тоном, которым говорил с новобранцами, когда учил их стрелять. – Я стараюсь для нас обоих. И хватит об этом… Давай поедим.

Люси посмотрела на меня, затем отвела взгляд. Мы начали есть. Я обнаружил, что у меня пропал аппетит. Кусок не лез в горло. Люси тоже едва притронулась к сандвичу.

– Ты хоть понимаешь, что мы можем заработать пятьдесят тысяч? – Молчание стало невыносимым. – Ты понимаешь, что означают для нас такие деньги?