Иван Державин - Когда? Я его знаю Страница 4

Но центром внимания была полуголая грудь с одуряющей ложбинкой посередине.

Издали ее лицо казалось сплошной радужной маской, и Косте трудно было определить, насколько оно соответствовало фигуре. Его он рассмотрел уже за столом, сняв мысленно румяна. Особой привлекательности в нем он не увидел, если не считать глуповатого выражения, подходившего как нельзя лучше такому телу, при котором ум был лишним и лишь отвлекал.

Как и большинство привлекательных женщин, Эльвира была болтлива, чем Костя не преминул воспользоваться, чтобы их разговорить. Производить впечатление на женщин он не умел. Быстро сообразив, чем он мог привлечь Эльвиру, он разжалобил ее рассказом о своей горемычной судьбе и тут же засыпал их вопросами, как если бы очнулся в лесу этой ночью, адресованными в первую очередь губернатору. Прежде всего, его интересовало, как тот отнесся к распаду СССР.

– Это был не распад, а сознательное разрушение. То, что не смогли сделать Гитлер и Запад, сделали Горбачев и Ельцин, – сердито возразил Архипов.

Не ожидавший такого ответа от соратника Ельцина, обрадованный Костя потряс головой, не скрывая удивления и удовлетворения.

– Я правильно понял, что вы относитесь к этому отрицательно?

– А как еще может относиться русский человек к разрушению своей великой державы, созданной в течение десяти веков потом и кровью его предков.

– Тогда почему вы поддержали Ельцина, а не ГКЧП?

Изучив Костю взглядом, губернатор поднялся и вышел.

Эльвира посмотрела вслед мужу, проговорила:

– Вы задали неприятный для него вопрос. Он даже решил об этом написать и начал собирать материал.

Костя чуть не возразил: «А чего же он хвалился?», но решил, что она тут не причем.

Вернувшийся губернатор протянул Косте несколько напечатанных листов.

– Это обращение ГКЧП к народу. Сейчас я подписался бы под каждым его словом.

Костя прочитал. Его поразили точность анализа проводимой политики Горбачева, до чего доходил сам, перечитывая множество книг. Все обращение было пронизано заботой о сохранении государства и судьбе народа. «…Политиканство вытеснило из общественной жизни заботу о судьбе Отечества и гражданина… возникли экстремистские силы, взявшие курс на ликвидацию Советского Союза, развал государства, захват власти любой ценой. Ни сегодняшние беды своих народов, ни их завтрашний день не беспокоят политических авантюристов… Идет наступление на права трудящихся. Права на труд, образование, здравоохранение, жилье, отдых поставлены под вопрос. Даже элементарная личная безопасность людей все больше оказывается под угрозой. Преступность быстро растет, организуется и политизируется. Страна погружается в пучину насилия и беззакония…. Наш многонациональный народ веками жил исполненный гордостью за свою Родину, мы не стыдились своих патриотических чувств и считаем естественным и законным растить нынешнее и грядущее поколение граждан нашей великой державы в этом духе. Бездействовать в этот критический для судеб Отечества час – значит взять на себя тяжелую ответственность за трагические, поистине непредсказуемые последствия. Каждый, кому дорога наша Родина, кто хочет жить и трудиться в обстановке спокойствия и уверенности, кто не приемлет продолжения кровавых межнациональных конфликтов, кто видит свое Отечество независимым и процветающим, должен сделать единственно правильный выбор…».

Косте почему-то особенно запало слово «даже» во фразе об угрозе личной безопасности. Тогда это считалось немыслимым преступлением. Возвращая листы, он сказал Архипову:

– Здесь нет ни одного слова, против которого можно было бы возразить. Все сбылось пророчески. Не понятно, почему народ их не поддержал и за что их арестовали?

Архипов наполнил Костину и свою рюмки. Эльвира прикрыла свой бокал рукой и поднялась с разочарованием на лице.

– Я чувствую, вы теперь надолго. Позовите меня, когда наговоритесь.

Губернатор махнул рукой, чтобы она не мешала, выпил и, бросив в рот маслину, заговорил сердито:

– Русский человек всегда слепо верил своим руководителям и спохватывался позже. Единственный, кому он перестал верить еще в годы правления, был Ельцин. А вначале тот был кумиром: как же, прост, как правда, в автобусе, как все, ездил. А Горбачев взял народ словоблудием об улучшении социализма. Кто и когда не хотел жить лучше? Под этой вывеской он к девяностым годам порушил все: власть, партию, КГБ, а главное, дезорганизовал и деморализовал народ, который в течение шести лет усиленно обрабатывали все средства массовой информации, охаивая прошлое и настоящее Советского Союза и воспевая райскую западную жизнь. В стране бесконтрольно работали иностранные спецслужбы, подталкивая союзные республики к сепаратизму и выходу из СССР, в результате чего начался парад их суверенитетов. Но, вместо того, чтобы остановить этот процесс, Горбачев его узаконил юридически на Ново-Огаревских посиделках. Там он предложил новый союзный договор по сути конфедерального государства, подтолкнув тем самым распад СССР. В этих условиях гэкачепистам надо было не полуизолировать лишь одного Горбачева и не появляться затем на экране с жалким видом и трясущимися руками, а поручить десятку умельцев из «Альфы» за одну ночь отправить всю ту продажную верхушку от Горбачева с Ельциным до всех тех Яковлевых, Собчаков, Поповых и еще человек пятьдесят, больше бы их не набралось, в места, откуда они не смогли бы даже позвонить. А с утра надо было установить жесткую цензуру над прессой, чтобы люди проснулись, а на экране не «Лебединое озеро», а «Широка страна моя родная». Если же и появляться на экране, то уверенными в себе руководителями великой страны и вселяющими в людей такую же уверенность в лучшем будущем. Не поздно было сделать это и, когда Ельцин укрывался в подвале Белого дома, больше всего боясь появления «Альфы» и заливая свой страх водкой. А сам два года спустя, не задумываясь, приказал стрелять по тому же Белому дому из танковых орудий и брать его штурмом.

Ты спрашиваешь, почему я был тогда рядом с ним, а не с гэкачепистами? Задай вопрос полегче. Это сейчас ученые сходятся на том, что распад Советского Союза не был неизбежностью, в крайнем случае, из него могли выйти одни прибалты. А при той оголтелой обработке мозгов, когда не давали слова никому, кроме демократов, у любого крыша поедет. Вот и я был уверен, что СССР обречен и надо было спасать хотя бы РСФСР, за суверенитет которой Ельцин тогда так ратовал. Это уже потом я понял, что суверенитет ему был нужен лишь как повод для захвата власти. Он знал, что президентом СССР ему с его куцым умом никогда не быть, и он решил стать хотя бы президентом России, отделив ее от СССР, что позже и сделал в Беловежье. Ради достижения этой цели он был готов переступить через все законы, народ, соратников и саму страну. Но это произошло через четыре месяца в декабре, а в августе об этом он не заикался, пудря нам демократией мозги.

Но в ГКЧП, к сожалению, не нашлось человека, который смог противостоять напору и наглой решимости Ельцина и демократов в захвате власти. Кроме того, о каждом шаге путчистов знал посол США Метлок. Как и от кого, не знаю, возможно, от кого-то из членов ГКЧП, но он руководил всеми действиями Ельцина в те дни. Он первым предупредил заранее о приходе танков в Москву. Для их встречи оперативно были подготовлены крытые минифургоны, набитые бутылками всех сортов, а также кусками арматуры и кольями. Своевременно были оповещены о заготовке закуски лавочники и о дармовой выпивке панки, бомжи, проститутки и прочее деклассированное население, ну и, разумеется, корреспонденты «Голоса Америки», БиБиСи, «Немецкой волны» и отечественных демократического толка СМИ. Все телевизионные каналы непрерывно трубили о предстоящих расстрелах и арестах, призывая людей выходить на улицу на защиту не успевшей родиться демократии. И люди поддались, заполнив улицы. И когда танки, наконец, появились, в них полетели бутылки, их окружали, на них забирались, закрывая смотровые окна, стуча по броне и покрывая танкистов пьяным матом. Танкисты, рискнувшие выглянуть из люка, падали вниз с разбитыми головами. Но у них был строгий приказ остановиться на Садовом кольце, не доходя до Белого дома, ничего не предпринимать и тем более не открывать огонь. Тогда спрашивается, зачем их туда направили не ночью, а в одиннадцать часов дня? Никакие перевороты не делаются в такое время при переполненных улицах. Это больше походило на оперетту вместо оперы. Никто из членов ГКЧП не был психологически способен осуществить реальный политический переворот, что не скажешь о демократах, готовых на любые подлости.

Я уверен, что тем трем погибшим парням помогли упасть под попятившиеся танки, чтобы вызвать взрыв негодования у народа. Подтверждением этому является то, что уже через несколько минут, словно заранее ожидаемое, весь мир облетела информация о зверствах гэкачепистов и о гибели героев, преградивших своими телами путь к Белому дому.