Екатерина Романова - Дамы-козыри Страница 40

— Интересно! — не мог угомониться Женька. — А вот мне никогда не икается от обильного питания. Или она чужое ела? Тогда здоровье здесь ни при чем. Это — совесть.

— А сейчас мы скажем огромное спасибо президенту «Фербагайла», уважаемой госпоже Марте Ханс! — Ведущий захлопал ладошками и отскочил в сторону.

Висевший позади занавес раздвинулся, и глазам Ольги предстал огромный портрет загадочно улыбающейся блондинки, хорошо стриженной, с чистым красивым лицом.

— Поблагодарим ее за возможность подучить все, что хотим! Вы мечтали всю жизнь о счастье! И сейчас у вас есть все! И самое главное — «продукт», который принесет счастье людям и богатство вам! Послушаем еще раз наш гимн и насладимся его волшебными звуками!

Ольга мгновенно оглохла от дикого грохота, обрушившегося сверху. Музыка гремела, люди с одинаковыми лицами повскакивали с мест и прыгали, как безумные, ожесточенно терзая ладони аплодисментами.

— Аллилуйя! — не к месту завопил Женька и полез к соседям целоваться.

Его осторожно осаживали, но некоторые охотно целовались. Очевидно, считали естественной частью ритуала. Особенно приглянулись Женьке толстые дамы, в изобилии представлявшие «Фербагайл» в России. Женька возбужденно похлопывал их по мощным буграм, выпирающим из-под широченных цветастых блузок, одетых навыпуск, чтобы скрасить недостатки фигуры.

— А вы что расселись? — К Ольге наклонился один из торчавших в проходе контролеров. — Вставайте, вставайте! Вы не любите нашего президента?

Ольга вынужденно встала и нехотя захлопала в ладоши. Постепенно она вошла в ритм, аплодировала вместе с залом и попыталась подпевать. Ее захватила волна всеобщего воодушевления и понесла дальше.

— Слава президенту! — надрывался на сцене ведущий.

— Слава президенту! — эхом отзывались несколько сотен глоток. Ольгин голос звучал вместе с ними. Очень громко звучал.

«Великолепно! — ликовала Ольга. — Прекрасные, добрые люди! Как они счастливы! Неужели это действие «Хэппи-тоника»?»

Разбитной малый на эстраде уже пять минут рассказывал биографию президента и чесал как по писаному.

— …Семи лет девочка Марта принята в гимназию города Питтсбург, окончив ее с похвальным листом, где имелась только одна четверка — по закону Божьему. Этот грех, который миссис Ханс посчитала величайшим, она искупает всю жизнь, сея счастье неразумному человечеству. Кроме того, когда ей было восемнадцать лет, ее любимый папа скончался от чрезмерной дозы успокоительного. Злые языки утверждали, что он употреблял наркотические препараты. Но мы не верим злобным наветам!

— Не верим! — заревел зал.

— После смерти папы девушка Марта посвятила себя поиску рецепта напитка, который сделает людей счастливыми. И она нашла целебный рецепт! Марта Ханс — явление Спасителя!

— Ур-р-а! — ликовал зал.

Поклонники «продукта» обнимались и плакали. Ольга вытирала платочком глаза.

— А сейчас продолжим рассказ о чудо-тонике, нашем «Хэппи-тонике»! Слово — нашим «распределителям»!

— Мне сорок семь лет… — закрутилась на сцене бесконечная лента.

— …приобрела «продукт». Вернулась домой. Лифт испорчен. Поднимаюсь по лестнице. Соседка спрашивает, что у меня за значок. Отвечаю: «Фербагайл», «Хэппи-тоник». Пригласила к себе. Показала «продукт». Соседка купила. Так я совершила первую продажу. Теперь у меня есть два холодильника! У вас есть два холодильника? А у меня есть два холодильника! Вы хотите иметь два холодильника? Слава «Фербагайлу»!

Следующими на сцену выскочили сразу двое, он и она. Он имел черный смокинг и галстук-бабочку. Она затянула отвисший живот в зеленоватый костюмчик и стала похожа на кочан капусты. Наряд дополняла широкополая шляпа. Из-под нее выглядывали нос картошкой и выкаченные, как при базедовой болезни, глаза, похожие на половинку редиски. Весь «огород» держался на широко расставленных, не сдвигающихся лет двадцать ногах.

«Что у них у всех с ногами?» — не переставала удивляться Ольга.

Пара исполнила свой номер («Нам на двоих семьдесят пять лет. Мы были несчастны и бедны. Но когда попробовали «Хэппи-тоник»…).

— Я простая медсестра! Заработки нищенские! — истошно кричала следующая дама. — А теперь у меня свой огромный дом! А около дома я хочу вырыть бассейн и запустить пару русалов. Хотите бассейн с русалами?

— Кого-кого? — изумилась Ольга. — Какими еще «русалами»?

— Словарь Ожегова сие любопытное слово упустил. Готов предположить, это — мужской род от русалки. Она — простая медсестра, — объяснил Женька, — а у простых и речь простая. Делают в больнице что хотят. Балерина-балерун, проститутка-проститут… Когда на дежурстве скука и пьянство, тогда и русал — предел мечтаний. Одно странно. Если русал — хвостатый утопленник мужского рода, то на фига он ей? У него ведь даже нет…

Ольга не узнала, чего нет у русалов. Со всех сторон на Женьку зашикали. Он понял это превратно и упрямо продолжал:

— Если только для красоты и уборки бассейна…

Получив от Ольги удар локтем, он на время смолк и тоскливо поглядывал по сторонам выцветшими глазами. Ему отчаянно хотелось выйти. И не ему одному. Но все мужественно или женственно терпели.

Чтобы стать счастливым, надо уметь страдать.

С портрета на них укоризненно посматривала Марта Ханс.

Медсестра заливалась на эстраде:

— Кто здесь доктор наук? А кто не доктор? Поднимите руки! Плохо поднимаете! Что, мало докторов? Или стыдно, что теперь не нужны никому?

Она радостно захохотала. Зал угрюмо молчал. Доктора наук в зале присутствовали, точно. Вступать в дискуссию со счастливой и богатой медсестрой они не решались.

— Да, воистину, Россия — страна парадоксов! — торжественно заявила бывший работник медицины, тщательно проговаривая каждую букву недавно выученного слова.

— Кто сказал, «Россия — страна пидорасов»? — Опустошивший полбутылки водки Женька не расслышал слов, но на всякий случай громко вступился за родную страну. — Не поз-з-волим!

Ведущий выглянул из-за занавеса и встревоженно всмотрелся в зал. Нащупав глазами Женьку, он нахмурился, нервно дернул головой и исчез.

Со сцены лилась разученная песня:

— …и теперь я могу жить везде…

— …мне пенсия не нужна…

Общую картину внезапно нарушил скромно одетый пожилой человек. Воспользовавшись паузой, он встал с места и громко спросил:

— Пожалуйста, ближе к делу! Расскажите о стоимости предлагаемого напитка и его химическом составе. Есть ли противопоказания для страда…

Ведущий ворвался на эстраду, схватил микрофон и громко заорал в зал:

— Смотрите на него! Смотрите ВСЕ! ОН НЕ ХОЧЕТ ЗАРАБАТЫВАТЬ ДЕНЬГИ! ОН НЕ ХОЧЕТ СТАТЬ СЧАСТЛИВЫМ!

Ведущий простер руку в сторону обмершего от неожиданности старика.

— А вам здесь не место! Убирайтесь ВОН!

— Во-о-н! — заревели подручные в проходах.

— Во-о-н! — обрадовалась толпа новому развлечению и остервенело затопала.

Неожиданно для себя Ольга почувствовала, что кричит вместе со всеми.

Старик трясущимися руками собрал рекламки в облезлый портфельчик и пошаркал к выходу. В зале свистели и улюлюкали.

Ведущий активно закреплял успех. Он воздел к потолку руки со скрюченными пальцами, вскинул голову и возопил в экстазе:

— Хотите ли вы тотальный «Фербагайл»?

— Да-а-а! — ревел зал.

— Один «Хэппи-тоник»! Один «Фербагайл»!! Один президент!!! — неистовствовал ведущий.

— А-а-а! — заходилась толпа, зверея.

По залу летали бумаги. Кое-где вскочили на кресла и прыгали. Женщины рыдали, мужчины исступленно размахивали руками. Запахло паленым. Из чрева необъятных динамиков повалил дым. Гимн гремел вовсю. Дамы бились в истерике на полу. Их давили каблуками, не успев перешагнуть. Толпа рвалась к сцене, желая немедленного счастья. Ведущий благостно улыбался и гордо вскидывал голову нервным движением. Ополоумевшая толпа тянулась к нему. Ведущий пожимал потные людские ладони, с трудом сдерживая брезгливую гримасу. Чаще он пытался отделаться от толпы, вскидывая руку в общем приветствии.

Покачиваясь, Женька пробрался к сцене, завладел микрофоном и выступил с неожиданным предложением:

— Да здравствует бесплатный «Фербагайл»! Даешь счастье для бедных!

Предложение не нашло широкой поддержки. К Женьке подошли люди и молча повели его к выходу.

— Всех не перевешаете! — орал пьяный, яростно отбиваясь. — Ферштейн, гансы? Марта капут!

Возникший из воздуха ведущий ласково зашептал ему что-то на ухо. Женька прокричал в ответ:

— Да? Лишите? А кто вашу муру продавать будет, пока вы с простаков бабки сшибаете? Или вы боитесь моих вопросов, господин полицай-президент?

Шутки прекратились. Женьку мгновенно выкинули за дверь.