Наталья Андреева - Три ступеньки в небо Страница 41

– Спи, – сказала Аля, заглянув в комнату, и щелкнула выключателем.

«Даже из этой ситуации можно извлечь максимум пользы, – он тут же начал раскручивать в уме хитроумную комбинацию: – Сашка не простит ей измены. А у меня есть доказательства. Будут. Я найду свидетелей, которые… Которые…»

Так и не додумав реакцию Сашки на показания свидетелей – соседей, которых надо заманить сюда, чтобы они застукали его в одних трусах в Алиной постели, Орлов крепко уснул. Ужасный день наконец закончился.

Проснувшись, он долго не мог понять, где находится. Потом вдруг вспомнил: Аля! Он же у нее в квартире! На спинке стула, чтобы он сразу мог увидеть, висел вычищенный пиджак. Тут же лежала его рубашка, которую добрая фея по имени Аля успела выстирать, высушить и даже отгладить.

– Аля! – крикнул он.

Она заглянула в комнату и улыбнулась такой светлой утренней улыбкой, что его душа запела.

– Проснулся? Я сейчас сварю тебе кофе.

«Я сварю тебе кофе…» – повторила его душа, нота в ноту. Он вдруг почувствовал себя счастливым, а когда надел чистую рубашку, пиджак и затянул узел галстука, к нему вернулась уверенность в себе.

– Ты так и пойдешь умываться? – улыбнулась Аля. – В пиджаке?

– Да!

Он больше ни на минуту не мог позволить себе слабость. Из ванной комнаты, где он, аккуратно сняв пиджак, но не снимая галстука, умылся, вышел генеральный директор холдинга Евгений Иванович Орлов, у которого на десять утра назначено важное совещание.

– Прости, я вчера устал, – сказал он, подойдя к Але и уверенно ее обнимая. – У меня были неприятности, которые к нам с тобой не имеют никакого отношения. Как ты вкусно пахнешь!

Он с наслаждением вдохнул запах ее волос и попробовал на вкус кожу на нежной щеке, коснувшись ее губами. Аля попыталась отстраниться.

– Не беги от меня, – попросил он, чувствуя жгучее желание снять с нее этот халатик, тугой лифчик, застежку которого он машинально нащупывал пальцами, обнимая ее все крепче, даже цепочку с ее нежной шеи. Все снять.

К нему вернулась уверенность в себе. Вчера было вчера.

– Я отменю совещание.

– Женя… Не надо…

Он не обращал внимания на ее вялое сопротивление. Пусть не так, как хотел. Меньше пафоса – больше толку. Через девять месяцев она родит ему сына, и на все уже будет наплевать. Как, когда, где… В самолете… На яхте… В номере отеля… Или на кухне в ее квартире. Важен результат. Главное – это результат. А как…

В глазах было темно, он задыхался. Его руки уже были не нежными, они были нетерпеливыми, а поцелуи похожи на укусы. Это была ярость разъяренного зверя, который терзал свою добычу, чувствуя, как голод берет верх над всеми другими чувствами. Он хотел лишь одного: утолить свой голод. Со стуком упала пуговица, оторвавшаяся от ее халата, и покатилась по полу. Аля вдруг заплакала.

– Я не сделаю тебе больно… – пробормотал он. Слезы – это всего лишь слезы. Поплачет и перестанет. Важен результат.

Лифчик расстегнулся, едва до застежки добрались его руки. Вот что значит опыт! Ладонь заскользила по упругой груди, поглаживая сосок. Он уже чувствовал себя ее хозяином. Аля больше не сопротивлялась.

И тут зазвонил телефон. «Надо было отключить…»

– Женя… Ответь…

Это было ее спасение. Он не хотел отвечать на звонок и сам не понял, почему вдруг рука, оторвавшись от ее груди, вынула из кармана пиджака мобильный телефон, положенный туда вчера вечером Алей. Как чувствовала. Звонил тот самый Киреев, напуганный приказом начальства приготовить к совещанию отчет по недвижимости.

– Евгений Иванович, я не совсем понял поставленную задачу…

– Не спеши.

– Как-как?

– С докладом не спеши.

– Но вы же сами сказали…

– Иди к черту! – рявкнул он и отключил телефон.

Аля, всхлипывая, стягивала на груди халатик, от которого отлетели все верхние пуговицы.

– Что ты ревешь? – сердито спросил он. – Ты сама этого хотела!

– Ты не так понял…

– Нет, хотела! Ты меня впустила! Оставила ночевать! И не говори, что только из жалости! Тебе нужен был повод, и ты его нашла! Ты хочешь быть со мной, но так, чтобы я всю оставшуюся жизнь чувствовал себя за это виноватым! Да сколько можно?! Ты же мечтаешь, чтобы я тебя изнасиловал! Тогда ты получишь то, что желаешь, а совесть твоя будет при этом чиста! Ты же и живешь для того, чтобы постоянно приносить себя в жертву! А приносишь меня! Что ж ты из меня сволочь делаешь?!

– Женя…

– Я в офисе выпью кофе, – сердито сказал он. – Мы увидимся, когда ты придешь ко мне с ответом на вопрос, чего ты на самом деле хочешь. А хочешь ты меня. Вот когда ты это поймешь… А ты поймешь, потому что я вижу по твоим глазам, как ты меня хочешь… Где мои ботинки?!

– В прихожей… – пролепетала она. – Я их почистила.

– Семейная сцена, – подвел итог он. – Тебе не кажется, что мы были бы идеальной парой? Я просто создан для тебя, неужели же непонятно? Из-за глупого упрямства…

Он, не договорив, вышел в прихожую и сунул ноги в начищенные ботинки, которые стояли у входной двери на половичке. Пошевелил пальцами: удобно ли? Удобно! Бухнув дверью, шагнул на лестничную клетку и, не дожидаясь лифта, побежал вниз по ступенькам.

– Женя! – отчаянно закричала вслед Аля.

Нащупав в кармане мобильник, он вытащил его на свет божий и включил. Вот из-за этих подлых штук… Имеются в виду мобильные телефоны, которые всегда звонят в самый неподходящий момент. Вот из-за них…

«Когда я наконец получу то, чего хочу, я ее возненавижу. И она это знает. Знает, что за жизнь ее потом ждет. Мы просто идеальная пара врагов. Так зачем я столь упорно этого добиваюсь?»

На этот вопрос он ответить не мог. Но решил идти до конца.

– Киреев, готовь отчет. Я уже еду, – сказал он в трубку и твердой походкой направился к своей слегка помятой машине. Вчера было вчера. А сегодня время исправить сделанные ошибки.

…Наплакавшись всласть, она вытерла слезы и пошла переодеваться. Надо ехать на работу. Сняв порванный халатик, Аля прижала его к лицу, к пылающим щекам, и на глазах вновь выступили слезы. Лучше бы он это сделал, и все было бы кончено.

За последний месяц ее жизнь превратилась в кошмар. Она потеряла покой, стала просыпаться по ночам, почему-то всегда в одно и то же время, в четыре утра, и долго не могла потом уснуть. Так и лежала с закрытыми глазами, почти не дыша, и все мысли были об одном: что же я делаю? Потом засыпала во второй раз, на час-полтора, не больше, и вновь наступало утро. Открыв глаза, она какое-то время смотрела в окно и чувствовала, как тревожно бьется сердце. Это были муки совести. Ей было невыносимо стыдно за свои поступки, а главное, за мысли.

Хотя чего тут думать? Подруги в один голос говорили:

– Счастливица!

И завистливо вздыхали. И было чему завидовать! Женя… Она понимала, что он человек особой породы, породы победителей, который считает своим долгом дать своей женщине все. Исполнить любое ее желание, любой каприз. Взять на себя все ее проблемы. Многие мечтали выйти за него замуж, а он сделал предложение ей. Как тут не закружиться голове?

Та жизнь, о которой писали в глянцевых журналах, подробности которой смаковали газеты в разделе «Светская хроника», которой грезили все подружки, ждала ее, Алю Волину, только руку протяни. Протяни и возьми. Чего тут думать? Она стала бы Королевой. И потянулась бы череда бесконечных светских раутов, перемежаемая походами в модные бутики и салоны красоты. Родился бы сын, похожий на Женю, и она стала бы его бояться больше, чем любить. Постоянное напоминание о своем предательстве, о слабости. В конце концов, она поборола бы это чувство, равно как и все прочие. И стала бы бездушной куклой. Но зато ее жизнь была бы удобной и ровной, как скоростная магистраль. Блестящей и гладкой, с разметкой в нужных местах и такими понятными развязками.

«Сделай это, – шептал ей сладкий голосок во время долгих и мучительных часов бессонницы, когда за окном было темно, а в комнате тихо, как в склепе. – Сделай…»

– А как же Саша?

Она понимала, что это предательство. Поступок подлый, и тут уж никакие оправдания не помогут. Предать больного и бедного ради здорового и богатого. Но он же ее отпустил!

– Вот пусть сам мне это и скажет.

Не пишет, не звонит. Бросил ее, исчез. Дал ей полную свободу, в том числе и свободу выбора.

Выбор был так очевиден, что она все никак не могла его сделать. Не могла решиться, и все искала какие-то отговорки, ставила какие-то условия. И Женя соглашался, потому что это для него было делом принципа. Он давно установил для себя: любые переговоры надо доводить до конца. До результата. Не считаясь со средствами, идя на любые уступки, лишь бы добиться своей цели. Разборки начнутся потом. После того, как будет поставлена подпись в брачном контракте. Он спросит с нее за все, когда поймет, что она уже никуда не денется. И начнет мстить, разумеется, компенсируя месть максимумом комфорта, которым будет обставлена их жизнь.