Галина Романова - Последняя ночь с принцем Страница 42

Ему сделалось так страшно, что впору было кусать кулаки, чтобы не завыть.

Сначала кто-то звонит его доктору, потом кто-то бродит по его саду…

Убийца!!! Это точно убийца! Он все знал и все сумел подготовить!

Сейчас он каким-нибудь невероятным образом проникнет в дом, хотя все двери и окна задраены наглухо, и убьет его изощренным способом, смахивающим на самоубийство. И наутро Бородин Станислав Иванович, вновь облачившись в свой поскрипывающий при ходьбе халат, будет согласно кивать, давая показания следователям и констатируя все предпосылки его самоубийства:

— Да, да, все точно… Был неуравновешен, неадекватен… Звонил, плакал и говорил, что не хочет жить…

А он хочет жить!!! Точно хочет! И жить хочет хорошо, очень хорошо, и потому он сейчас здесь, а не там, где ему место.

Ох, с какой бы радостью он туда сейчас вернулся!..

Просто закрыл глаза и очутился разом в своей собственной кровати, в своей собственной квартире.

Он не хочет!.. Не должен нести ответственность за чужое зло или ошибки… Не должен…

Ужас подкрался к нему снова и с силой толкнул на стену за спиной. Он втиснул его в эту облицованную пластиком стену и заставил все же застонать.

Кажется.., кажется отвечать все же придется ему…

Словно завороженный, он смотрел на женский силуэт, замерший в двух шагах от его дома. Женщина сделала еще шаг и очутилась почти у самого окна со стороны сада. Лица ее не было видно, зато фигура выделялась четким графитовым оттиском на стекле. Фигура, это была ее фигура! И еще волосы… Пышные, непослушные, взмывающие всякий раз, как она поворачивала голову.

Роман Иванович Баловнев здесь был ни при чем.

Это была не его вина, не его грех, и не его шлейф из прошлого.

Женщина пришла за ним, и он узнал ее.

Это была Соня. Он бы мог еще сомневаться, если бы Соня, прижав изящные ладони к стеклу, не позвала его по имени.

Здесь не было другого Кораблева, зовущегося Эдуардом.

Это был он. И пришла она за ним этой ночью.

Наверное, это все же конец…

Глава 16

— Прошу вас, Маргарита Николаевна, — широкая Серегина ладонь повисла в воздухе, предлагая ей помощь.

Она ее, конечно же, проигнорировала. Шагнула со ступенек автобуса совершенно самостоятельно и так же пошла вперед, не заботясь, успевает он за ней или нет. Его громоздкой фигуре в вокзальной толчее было не очень уютно, но Серега пер напролом, боясь потерять ее из вида. Наконец догнал, схватил за ремешок сумки и чуть попридержал.

— Так, Ритка, хорош выделываться. Или взвалю на плечо и потащу, — пригрозил ей Пирогов-младший и широко зашагал рядом.

Ей пришлось послушаться. С него станется, взвалит и потащит. А на ней короткая юбка, зачем, спрашивается, надела…

Улицу, название которой она прочла на сделанной Серегой ксерокопии с паспорта Кораблева, они нашли без труда.

Старинная, сталинских времен пятиэтажка, сумевшая сохранить свой первоначальный густо-желтый цвет и претензионную лепнину по бортику крыши. Двор хороший, чистенький, с ухоженными клумбами, ярко выкрашенными качелями и скамейками.

Подъезда было два. Двери не качались на одной петле, держались на добротных пружинах.

Они вошли в первый подъезд наугад и тут же поспешили в другой.

Нужная им квартира располагалась на втором этаже, и, как и предполагалось, им никто не открыл.

— А чего ты ждала? — хмыкнул. Серега ей в затылок.

Вся ее затея от начала до конца казалась ему авантюрной. Но не станешь же спорить с любимой женщиной! Ждал и добивался ее столько лет, и, как раз в тот момент, когда она наконец чуть скосила взгляд в твою сторону, спорить? Глупо! Он бы пешком пошел на край света, если бы она того захотела.

Рита отошла от двери, обитой железным листом. Минуты три бездумно на нее поглазела и снова принялась терзать кнопку дверного звонка.

— Рита, там никого нет, — спокойно проговорил Серега и, не обращая внимания на ее сердитый взгляд, пожал плечами. — Надо как-то по-другому.

— Как?! — воскликнула она, едва не плача.

Вся ее затея, как и предрекал Пирогов-сын, катилась в тартарары. Казалось, она приедет в этот город, зайдет в дом, где Эдик жил когда-то, подойдет к двери его квартиры, и все сразу встанет на свои места.

Ничего и никуда не встало. Приехали, вошли в подъезд, поднялись на этаж, позвонили в квартиру и.., тупик. Что могла ей рассказать эта убогая, обитая железом дверь?! Куда подевался Кораблев, выписавшись из квартиры?! Ага, давай, слушай…

— — А как нужно по-другому, Сереж? — На него она смотрела в случаях крайней необходимости, неловкость от собственных слов ей жутко мешала и путала все хорошие и верные мысли про Кораблева.

— Ну, я не знаю… — Он снова пожал сильными плечами и, сделав шаг в сторону соседней двери, проговорил:

— Хотя бы вот так!

И он постучал в нее крепко сжатым кулаком.

Раз, другой, третий.

— Тоже никого! — разочарованно ахнула Рита. — Они что же, всем подъездом снялись, как цыганский табор?!

Серега, ничего не ответив, перешел к следующей двери и снова постучал.

Дверь открылась почти сразу, и оттуда на них глянуло совершенно удивительное создание. Удивительное в плане половой принадлежности, потому как человеку на вид оказалось лет девяносто, никак не меньше. Волос на голове было с десяток, одежда напоминала как женский халат, так и мужскую байковую рубаху огромного размера. Застежка, во всяком случае, была на правую сторону, что наводило на размышления.

— Чего? — прокаркало создание опять-таки неопределенным голосом.

— Добрый день, — сказал Серега, ничуть не озадачившись. — Мы тут к вашему соседу приехали.

— Это к которому? — В мутных глазах человека мелькнул неподдельный интерес.

— К Кораблеву.

— К Эдьке, что ли?! Тю-ю, так нету его уже с год! Ищи ветра в поле! — невзирая на возраст, человек оказался достаточно разговорчивым. — А вы кто же такие?

— Родственники мы. Я его троюродный брат по линии отца, а это моя невеста. Давно с Эдиком не виделись. Оказались проездом в вашем городе, решили вот его навестить, а тут такое дело. — Серега врал вдохновенно, улыбаясь, заглядывал в глаза, и оттого ему хотелось верить.

Сосед Кораблева, или соседка, Пирогову-младшему поверил.

— Заходите, что ли, братья с сестрами, — фыркнуло создание и широко распахнуло дверь в свои чертоги. — Чего уж столбами-то стоять в подъезде…

В квартиру Рита входила с опасением, и, как оказалось, не напрасно. Опасности подстерегали на каждом шагу. Между ног сновали с десяток кошек.

Кучи мусора щетинились обломками палок и арматуры. Не знай она, что квартира находится на втором этаже, всерьез заподозрила бы хозяина жилища в подкопе.

— Садитесь. — Человек махнул неопределенно рукой куда-то в сторону странного топчана, по виду больше напоминающего ресторанный разделочный стол, правда с укороченными ножками.

— Спасибо, мы как-нибудь так… — неопределенно ответил Серега, с сочувствием поглядывая в сторону Риты. — Так что там случилось с моим братом?

Нам ведь даже переночевать негде! Проездом мы…

— Да помню я, не такой дурак! — воскликнул человек, причислив себя своим заявлением к сильной половине человечества. — Только не знаю я, где Эдька! Жил, жил, потом как сквозь землю провалился! Я тут с паспортисткой нашей балакал, говорит, выписался он, но за квартиру платит исправно.

А че, сейчас все можно! Можно с десяток квартир иметь, а не прописываться. Это в наше время так было нельзя, а сейчас все можно… Так Эдька за хату платит, да! А жить не живет, так-то… А щас так можно…

Сосед Кораблева бесцельно блуждал по единственной комнате, вспархивая тонкими ручками, болтающимися в широких рукавах байковой рубахи, и повторял без конца одно и то же. На гостей он почти не смотрел, успевая либо пнуть подвернувшуюся ему под ноги кошку, либо погладить. Все зависело от личных пристрастий и масти животного. Рыжих он любил больше, сделала вывод Рита минут через пять. Еще через две ее начало мутить и отчаянно" захотелось на воздух. Но Серега упорно не хотел замечать окружающих их неудобств и вовсю пытался разговорить Эдькиного соседа.

Тот говорил. Говорил много, но все больше не по существу.

— Говорят, он на этой неделе был. А кто его видел-то? Марья слепая?

— Это которая? — проявил неожиданный интерес Пирогов-младший и отодвинулся от Риты, она проширяла ему весь бок.

— На первом, прямо подо мной живет. Ох и злыдня баба! Я говорю ей, ты, говорю, всех мужиков своих перехоронила! А все почему?! Потому что склочная и врунья! Она и про Эдьку врет. Нету его в городе! Ежу понятно, нету! Кабы был, зашел бы. А че? Он заходил. Даже корму иногда моим зверям давал. Котлеты там, сосиски, когда пропадали…

Потом пошел полный перечень того, что сплавлял добрый малый Эдька Кораблев несчастным голодным животным. Следом снова досталось Марье, врунье и стерве, каких мало. И снова о жилищной реформе, перепутавшей все в их государстве так, что найти никого невозможно.