Инна Бачинская - Поджигательница звезд Страница 42

При взгляде на Кухара просилось на язык словцо… вернее, два, растиражированных викиликсом: «альфа-дог». Самец, лидер, ловкач, файтер. Политик. И, как оказалось, еще и писатель. Сила и интеллект.

Кухар под аплодисменты занял место за кафедрой. Стоял, пережидая шум.

– Хочу поблагодарить всех присутствующих здесь сегодня, – сказал он, и звучный голос его соответствовал внешности. – За поддержку в эту сложную для меня минуту…

Шибаев думал, что Кухар имеет в виду трудную жизнь политика, но ошибся.

– Несколько дней назад трагически погиб мой старинный испытанный друг и соратник, с которым мы плечом к плечу… столько лет… – голос Кухара на миг прервался, но тут же вновь обрел силу. – Начальник моего избирательного штаба, замечательный человек Андрей Иванов. Погиб при исполнении, возвращаясь домой, ночью, не справился с управлением и… – Он взмахнул рукой. – Андрей любил жизнь, его оптимизм, вера в добро, глубокая человечность и порядочность стали примером для многих. Он поддерживал меня в тяжкие минуты. – Пауза. – Андрей очень много работал последнее время, недосыпал, недоедал… Трудился на износ. Такова наша жизнь… Светлая память о тебе, дорогой друг, ты всегда будет жить в наших сердцах! Уважаемые друзья, предлагаю почтить память Андрея Иванова вставанием.

Шумок пролетел по залу, заскрипели кресла, захлопали сиденья. Шибаев встал вместе со всеми, оглушенный услышанным. Что-то происходило, возня, действо, тайные ходы на тайных тропах, а он, как волк, который чувствует, вглядывается, пытаясь понять и рассмотреть, загривок его стоит дыбом, нос вздрагивает, обоняя незнакомые запахи, но мгла окутывать все вокруг – тягучая, беспросветная, тоскливая, и ничего не разглядеть.

А может, это стечение обстоятельств, случайность. Мало ли…

Он слонялся по залу с бокалом красного в одной руке и книгой Кухара в другой. Книгу в*censored*л ему Алик Дрючин в качестке предлога для завязывания контакта. «Подойдешь, – учил Алик, – протянешь книгу и представишься. Смотри при этом внимательно на его физию – и делай выводы». Шибаев ответил, что пока еще не решил, нужен ли ему автограф. Алик только хмыкнул.

Гости смеялись, приветствовали друг друга, многие были знакомы. Собирались небольшими группками. Виновник торжества передвигался от одной группы к другой, пожимал руки, спрашивал, отвечал на вопросы, похлопывал по плечу и надписывал книги. Если поклонник был ему незнаком, Кухар вопросительно взглядывал, и тот поспешно называл свое имя.

Шибаев назвался, и политик взглянул с интересом. Он принял книгу из его рук, размашисто изобразил на ней: «Александру Шибаеву с пожеланием дерзости и движения. П. Кухар». Красиво, но непонятно, как любит говорить Алик Дрючин.

– Я слышал о вас, – сказал Кухар. – От Кристины. – Он приязненно смотрел на Александра, улыбался. – Она очень лестно говорит о вас.

Шибаев промямлил что-то вроде:

– Да… Кристина. Спасибо. – Последнее относилось к автографу.

– Эта странная история с… захоронением, – продолжал Кухар. – Кристина была сама не своя. Она ни о чем не посоветовалась со мной, хотя знакомы мы уже целую вечность и я всегда готов дать ей совет. Игорь мой близкий друг. Вы… знаете, конечно, что Кристина уезжает к мужу?

Шибаев кивнул, находясь в странном ступоре, чувствуя себя неуклюжим тяжеловесом и не зная толком, что отвечать. Кухар был хорош собой, даже с его мужской точки зрения. В нем чувствовался хозяин жизни.

– И самое странное, что это место, дача генерала Савенко, связано у меня лично с самыми прекрасными воспоминаниями… Мы были молоды, любили… – Он улыбнулся, глядя Шибаеву в глаза тепло и грустно. – И надо же было произойти такому… дикому и нелепому случаю. Кто она, эта несчастная? Вы занимаетесь этим делом по просьбе Кристины… – Он смотрел вопросительно.

– Уже не занимаюсь, – сказал Шибаев. – Дело закрыто по просьбе заказчицы.

– Понимаю, – кивнул Кухар. – Я собирался поговорить с вами, но все как-то руки не доходили, я и поесть толком не успеваю. Когда Кристина рассказала мне о находке и о вас, я решил, что нам необходимо встретиться. Мне было интересно, с чего вы начнете. Между прочим, у меня есть знакомые в высшем эшелоне власти, возможно, я смог бы помочь. Вы свободный художник, вам не нужно придерживаться бюрократической процедуры, вы более… гибки. А тут еще это новое убийство! Город как с ума сошел.

Шибаев едва удержался, чтобы не спросить: «Поговорить? О чем?»

Вместо этого он сказал:

– Мы можем поговорить, если это важно для вас. И еще это новое убийство… – Он не закончил фразу, спародировав Кухара, и отметил его острый взгляд.

– Здесь? Здесь не получится. Не дадут. Знаете… – Он задумался. Взглянул на часы. – Давайте часика через полтора, сможете? – Шибаев кивнул. – Лады. Посидим в тихом месте, поговорим… Кстати, как вы относитесь к тому, чтобы сменить профессию? Мне нужны сильные мужики, особенно теперь, когда не стало Андрея. Такая нелепость… до сих пор не могу прийти в себя. Он отлично водил машину. Знаете, там есть такое место, перед мостом, на въезде в город – крутой поворот, особенно он опасен зимой, в гололед… Машина слетела с насыпи, перевернулась три раза. Эксперты говорят, заснул за рулем.

Следующие полтора часа Шибаев прослонялся по банкетному залу. Рассмотрел картины местных художников на исторические темы, выпил еще вина и съел два крошечных крекера с листиками салата и кусочками лосося, пришпиленными к нему пластиковыми зелеными шпажками. Даже пролистал несколько страниц книги. «Власть и мораль! Возможно ли совместить несовместимое?» – так начиналась первая глава. Шибаев, особенно не вникая, прочитал страницу и закрыл томик, так и не узнав, можно ли совместить несовместимое. Ему было не до философии. Он пытался мысленно выстроить предстоящий разговор с Кухаром. Его интересовало, что тот «имеет ему сказать» и с какой стати. И высочайшее предложение дружбы и сотрудничества – что это? Суровая необходимость после гибели Иванова или попытка подкупить его, Шибаева? Лобовая атака, так сказать. Доказательство того, что он на верном пути? Признание? В чем? И тут же вскользь демонстрация власти – друзья в высших эшелонах…

Предложение заманчивое, что и говорить, из тех, что решают сразу много проблем, и самую главную – чего кушать изволите, частный детектив Ши-Бон? Это вам не вольные хлеба частного сыска, до такой степени вольные, что не знаешь, тут они еще или уже где-нибудь на воле… и след простыл!

Заманчивое. Но… Кухар не дурак, кто такой Шибаев, он себе уже уяснил и биографию его проверил. С такой биографией берут либо на грязную работу, либо с целью заткнуть рот. Но ведь он устранился! Вернее, его устранили, а раз так – зачем суетиться? А затем, сыщик, ответил он себе, что твое вызывающее появление здесь сегодня расценено как объявление войны. Не автограф же тебя интересует! С такой биографией, как у тебя, человека интересуют совсем другие вещи – вымогательство, шантаж, наезд. И первый взнос клиент уже сделал – предложил клевую работу. Осталось обсудить детали. Кухару, похоже, есть что терять. Ставка зашкаливает. В сложившихся обстоятельствах главное – не продешевить! Первый раунд переговоров – сегодня. А там посмотрим.

И все-таки непонятно, зачем…

В половине одиннадцатого он вышел из здания мэрии и стал ждать Кухара. Машину его он узнал сразу – знакомый белый «Мерседес» с «козырными» номерами. Политик был один, без шофера. Шибаев уселся рядом с ним, и машина плавно тронулась.

– Есть тут одно тихое местечко, – сказал Кухар. – Бар «Тутси». Старомодное, с постоянной клиентурой. Уже довольно поздно, народу будет немного, и нам никто не помешает. Приходилось бывать там?

– Слышал, – ответил Шибаев. – Но не бывал.

– Вы спрашиваете себя, что ему нужно, – начал Кухар, глядя Александру в глаза. Они сидели в углу немноголюдного бара, негромкая музыка в стиле кантри создавала уют почти домашний. Ни пьяных, ни женщин – только мужчины и неназойливая музыка. Толстый бармен, похожий на снулую рыбу, приветствовал Кухара: «Привет, Паша, как бытие?», и тот ответил: «Привет, Митрич! Отдельно от сознания!», и оба рассмеялись. «Нам как обычно», – прибавил Павел. И Митрич принес им графинчик коньяку и орешки. Шибаев вдруг подумал, что это заведение определенного толка – только для мужчин. Но потом появилась певица с гитарой, и он понял, что ошибся. – Знаете, Александр, я – политик, причем опытный, а всякий опытный политик – это игрок. Потому что политика – это игра. Я умею блефовать, убедительно врать, говорить полуправду, но я знаю, когда и кому нужно сказать правду. Одну правду и ничего, кроме правды. А потому – карты на стол! Согласны?

Шибаев кивнул.

– Я хочу показать вам кое-что, – Кухар достал из кожаной папки конверт из плотной бумаги, протянул ему. – Это наши фотографии. Посмотрите. Тут вся компания.