Дж Коннингтон - Загадка с девятью ответами Страница 43

По поводу Силвердейла мы с Ивонн могли не волноваться: он потерял к ней всякий интерес и всерьез увлекся Эвис Дипкар. О, их отношения были совершенно чисты и целомудренны. Эвис - порядочная девушка, и я ничего не имею против нее. Мы бы и не возражали, если бы он на ней женился, только в наши планы свадьба не входила. Моей зарплаты вполне хватает холостяку, но вдвоем мы, с нашими запросами, не смогли бы на нее прожить. А оказавшись замешанным в дело о разводе, я мог вылететь из Крофт-Торнтона. Что бы с нами тогда сталось? Так что, как видите, законный путь был не для нас.

Через некоторое время на горизонте возник Хассендин. Заметив, что он заинтересовался Ивонн, я убедил ее не дать ему сорваться с крючка. Мальчишка был нужен ей только в качестве партнера в танцах, но мы стали использовать его в качестве прикрытия, чтобы никто не мог догадаться об истинном положении вещей. Пока люди болтали о нем и о ней, им бы не пришло в голову связывать ее и меня. Ивонн заморочила мальчишку до того, что он решил, будто что-то значит для нее. Думаю, он даже по-своему влюбился в нее. Разве могли мы предположить, что он опасен!

Так обстояли дела дней за десять до событий в летнем Домике. Казалось, все может идти по-прежнему еще не один год. Но Ивонн вдруг получила известия об этом нежданном наследстве - что-то около двенадцати тысяч фунтов. Это совершенно меняло ситуацию. У Ивонн появился собственный доход. Теперь мы могли позволить Силвердейлу развестись с ней, я бы бросил Крофт-Торнтон, женился на ней и завел где-нибудь частную практику. Мы жили бы на ее деньги до тех пор, пока я тоже не встану на ноги. А матримониальные дела химика, занятого частной практикой, едва ли могли бы кого-то заинтересовать.

Мы с Ивонн все обсудили и решили приступить к выполнению этого плана. Мы лишь немного сомневались, потому что все складывалось уж слишком хорошо. Но только так мы могли, наконец, перестать прятаться. За три года нам это успело порядком поднадоесть. Еще неделя-две - и Вестерхэвен получил бы долгожданный скандал, а мы получили бы друг друга. А Силвердейл, к удовольствию всего города, мог бы жениться на любимой девушке. Идиллия, верно?

Доктор на минуту замолчал, яростно дымя трубкой. Наконец он заговорил снова:

- Но тут этот щенок Хассендин... Ему непременно надо было вмешаться и поломать весь план, черт бы его побрал! Я могу лишь гадать о том, что произошло. Он прознал о свойствах гиосцина. В Крофт-Торнтоне его полным-полно. Должно быть, он стащил его из хранилища и в тот вечер опоил Ивонн. Хотя, вероятно, я слишком тороплюсь? Сейчас я расскажу вам все по порядку.

Маркфилд вопросительно взглянул на инспектора.

- Не волнуйтесь,- успокоил его тот.- На такой скорости я успеваю записывать.

Маркфилд склонился к столу и еще раз осторожно взболтал жидкость в колбе.

- Тем вечером, уже довольно поздно, мне пришлось поехать на исследовательскую станцию по делу,- продолжил он,- То есть я пообедал и ненадолго отправился туда. Закончив работу, я поехал по Лизардбриджскому шоссе домой. Стоял туман, и я ехал медленно. Проезжая летний домик, я увидел встречный автомобиль. По причине тумана он тоже еле полз, поэтому я смог как следует разглядеть пассажиров. Вел машину Хассендин, а рядом с ним сидела Ивонн. Даже на ходу я смог заметить, что она выглядит странно. Кроме того, что она могла делать в машине этого щепка вдали от города? Я знал ее слишком хорошо, чтобы заподозрить, будто она задумала изменить мне с ним.

Все это выглядело весьма странно. Поэтому я, миновав автомобиль .Хассендина, стал разворачиваться, чтобы догнать его и проследить за развитием событий. Однако в тумане я угодил колесом в канаву и лишь с трудом смог выбраться. Это заняло несколько минут. Наконец, развернувшись, я поехал вслед за ними.

Вскоре я увидел летний домик, машину у входа, а в окне - свет, которого еще недавно не было. Я остановился в воротах, вылез из автомобиля и пошел к двери. Она оказалась заперта.

Я не стал стучать. Это заставило бы Хассендина насторожиться, а я все равно остался бы на улице. Вместо того я подошел к освещенному окну и сквозь щель в занавесках заглянул в комнату. Ивонн лежала в кресле ко мне лицом. Я решил, что ей стало плохо - упала в обморок или что-то в этом роде. Понимаете, я несколько растерялся. Этот щенок Хассендин метался по комнате, чем-то сильно взволнованный.

Когда я уже стал подумывать о том, чтобы разбить окно, он ринулся вон из комнаты. Я предположил, что он намерен сбежать, бросив Ивонн - возможно, больную - в доме. Это меня порядком разозлило, и я, отказавшись от мысли вломиться в дом через окно, стал следить за входной дверью, чтобы поймать его на выходе.

Затем, к моему удивлению, юный мерзавец вновь появился в комнате, держа в руке какой-то предмет - я не мог его разглядеть. Он подошел к Ивонн, поднял руку и выстрелил ей в голову. Намеренно. Помните: о несчастном случае здесь и речи быть не может! Все мои мечты, уже готовые осуществиться, рухнули на моих глазах. Согласитесь, довольно неприятно пережить такое.

Маркфилд резко подался вперед, будто бы затем, чтобы выбить пепел из трубки. Когда он выпрямился, лицо его опять было бесстрастно.

- Я не психолог, чтобы в подробностях, описывать вам чувства, охватившие меня в тот момент. По правде говоря, я даже сомневаюсь, что чувствовал что-то, помимо желания прикончить этого щенка. В общем, я разбил стекло, сунул руку в дыру, отодвинул щеколду и прежде, чем он смог понять, что происходит, уже оказался в комнате. Не знаю, что он подумал, увидев меня. Его лицо исказилось от изумления и ужаса. Он только начал поднимать руку с пистолетом, когда я набросился на него и схватил его за запястье. Завязалась драка, но у Хассендина не было ни малейшего шанса. Я два раза выстрелил в нею. Когда он упал, и кровь хлынула у него изо рта, я понял, что попал ему в легкое, и больше о нем не волновался. Рана была смертельной. По крайней мере, я на это надеялся.- На этих словах в голосе Маркфилда зазвучала горечь, но уже через секунду он, сделав над собой усилие, заговорил прежним бесстрастным тоном:

- В чрезвычайной ситуации соображаешь быстро. Первым делом я бросился к Ивонн...- Не в силах передать словами то, что произошло дальше, он завершил фразу пожатием плеч.- С моей мечтой было покончено. Теперь оставалось только спасать собственную шкуру. Я еще раз взглянул на Хассендина, раздумывая, не выстрелить ли в него последний раз, чтобы уж наверняка, но ему, похоже, и без того пришел конец. Кроме того, первые три выстрела и так наделали достаточно шума. Четвертый мог привлечь внимание какого-нибудь прохожего. И я не стал стрелять. Подобрав пистолет, я стер с него свои отпечатки и бросил обратно на пол. То же самое я проделал с оконной щеколдой. Больше я в доме ничего не трогал, значит, все следы были уничтожены.

Тут мне пришла в голову одна вещь. Силвердейл постоянно всюду забывал свой мундштук. Положит на скамейку или на стол вместе с тлеющей сигаретой и уйдет. В тот самый день он оставил его в моем кабинете, и я сунул его в карман, намереваясь потом вернуть его хозяину. Пока же он лежал в моем жилетном кармане.

В пашем мире каждый сам за себя. Мне нужно было во что бы то пи стало спастись из западни, в которую я угодил. Л Силвердейл пусть сам выпутывается. У него ведь, скорее всего, имелось алиби, тогда как у меня его не было. В любом случае, чем больше путаницы оказалось бы в этом деле, тем труднее было бы вам, друзья, напасть на мой след. Я не понимал, как, в случае, если все раскроется, я смогу доказать в суде факт самообороны, когда мне самому прекрасно известно, что никакой самообороны не было. К тому же в доме Ивонн лежали эти проклятые любовные письма. Увидев их, полицейские немедленно заинтересуются мной. И я окажусь в весьма затруднительном положении.

В общем, я стер с мундштука Силвердейла все отпечатки и бросил его па пол, чтобы развлечь ваших людей. Этот необычный мундштук с мухой, завязшей в янтаре, было очень легко опознать.

Затем я погасил свет, выбрался из дома через то же окно и захлопнул за собой раму, чтобы распахнутое окно не привлекло внимания случайного прохожего. Отпечатки с щеколды я стер своим носовым платком. Честно говоря, направляясь к своей машине, я думал, что проявил немалую находчивость, хотя времени на раздумья было не так уж много.

Возвращаясь в Вестерхэвен, я обдумывал происшедшее. Мне пришло в голову, что сразу по возвращении мне следует с кем-нибудь встретиться. Моей экономки не было дома - отправилась ухаживать за больной родственницей,значит, никто не мог сказать, провел я тот вечер дома или нет. Если же я с кем-нибудь увижусь по возвращении, это уже будет нечто вроде алиби. Но главная проблема заключалась в том, что я, естественно, был выбит из колеи. Человек, с которым я виделся ежедневно, мог заметить мое состояние, и кто знает, к чему бы это привело. Тут я вспомнил, что в городе совсем недавно появился доктор Рингвуд. Его я не видел несколько лет. Даже если я буду вести себя не так, как обычно, ему мои манеры не покажутся странными.