Франк Тилье - Пандемия Страница 46

Жакоб обвел собравшихся взглядом, задержался на несколько секунд на Амандине и продолжил:

– Через девять дней после распространения вируса во Дворце правосудия мы оплакиваем первую жертву. Старик восьмидесяти шести лет скончался сегодня ночью от осложнения в области верхних дыхательных путей. Пробы были проанализированы в лаборатории три часа назад. Это наш грипп птиц.

Серьезные лица. Тишина, как в церкви.

– В данный момент зарегистрировано около девятисот случаев заражения людей. Что касается мертвых птиц, их больше не считают.

– Девятьсот случаев? Быстро же он распространяется, – сказал один из ученых.

– Быстрее, чем пандемия две тысячи девятого, – добавил другой.

Жакоб кивнул и положил обе ладони плашмя на стол.

– Вирус уже в Испании. Два случая зафиксированы в глухой деревеньке по ту сторону Пиренеев. По данным испанских служб здравоохранения, эти люди охотились на уток в миграционном коридоре. Птицы, по всей вероятности, были заражены. И вот, смотрите, наш вирус перескакивает с птиц на людей с поразительной легкостью.

Он пробежал глазами свои записи: стопку листков с пометками по всем углам.

– С французской стороны мы также имеем новые случаи в Ардеше и Лимузене. Затронуты все возрастные группы, даже старики. Микроб распространяется, птицы летят все дальше и разносят болезнь. Некоторые перелетные стаи уже на пути в Африку. А на суше микроб разносят зараженные люди. H1N1 не остановить. И близится зима, отчего лишь возрастет стойкость и вирулентность вируса. В силу названных причин ВОЗ переходит к пятому уровню плана гриппа.

Тишина сменилась общим гомоном. Пятый уровень… «Передача вируса от человека человеку как минимум в двух странах одного региона ВОЗ».

Жакоб согнул пальцы и теперь опирался на кулаки.

– Пессимизм не в моем характере, но при том, что происходит с птицами, при такой скорости распространения вируса мы рискуем скоро достичь высшего уровня тревоги: распространения микроба по всему миру. Пандемии. К этому надо готовиться.

Это было страшно. Амандина все думала о скромнице Северине Карайоль. Однокашница, коллега. Она наверняка не в раю.

Жакоб хлопнул в ладоши:

– Ну, за работу!

Жоан и Амандина очень скоро встретились в коридоре у доски с графиком. Жоан был, похоже, доволен своим расписанием.

– У меня до пяти часов ничего. Тем лучше.

– А я приступаю сейчас и до полудня. Потом завтра с восьми до двенадцати и в воскресенье после обеда. Гениально… Спасибо, Жакоб, загрузил нас по полной.

Жоан слабо улыбнулся ей и показал пальцем на висок:

– Где твои волосы?

Амандина провела рукой по голой, гладкой макушке. Жоан заметил, как выглядит ее левая рука, когда рукав свитера чуть отогнулся. Она шелушилась. Как будто Амандина терла кожу наждаком.

– А, это. Я все сбрила сегодня ночью.

– Зачем?

– Ты же знаешь…

– Ты меня тревожишь, Амандина.

– Брось, Жоан! Это из-за смерти Северины ты такой злой? Не лезь не в свое дело, понял?

Амандина повернулась к нему спиной и ушла. Жоан смотрел ей вслед. Он очень ясно осознавал, что в поведении его коллеги появилось что-то, что он не способен был определить. Импульсивность, паранойя, странности…

Рассерженная молодая женщина отправилась в лабораторию. Она и еще трое коллег надели защитные комбинезоны и поздоровались с лаборантами, которые работали всю ночь и готовились смениться. На нее все смотрели потрясенно. Она просто обрила голову, что в этом такого? Разве нельзя в этой стране делать что хочется?

– Ну что?..

Они уткнулись в свои пробирки. Амандина абстрагировалась от взглядов, рано или поздно они привыкнут к ее виду. Понятно, что ее считают чокнутой, они-то живут своей спокойной жизнью и понятия не имеют о болезни Фонга, о строгих правилах гигиены, обязательных при СПИДВ…

Она села на свое место за лабораторным столом и принялась за работу: распаковывать посылки, полученные со всей Франции, изымать пробы, заносить в компьютер, анализировать… Никто не разговаривал, все были сосредоточены на работе. Время от времени кто-то поднимал руку: обнаружен случай гриппа птиц, примерно один случай на два десятка проб. Об этом немедленно сообщали санитарным властям, которые сами вносили новые данные в статистику и принимали необходимые меры.

На каждую проанализированную пробу Амандина заполняла формуляр и отсылала его тому, кто запросил анализ. В этом формуляре значилось и имя лаборанта. Когда она в четвертый раз за это утро вписала в графу свое имя, ей вдруг пришла в голову одна мысль.

А что, если пресловутый «Патрик Ламбар» тоже однажды запрашивал анализы? Что, если именно так он узнал, кто такая Северина Карайоль, лаборантка Центра изучения гриппа при Институте Пастера в Париже? Потом этот хищник раздобыл адрес Северины. Он следил за ней, изучил ее привычки, характер, понял, какая она скромница и тихоня: идеальная добыча. И тогда он познакомился с ней, втерся в доверие, приглашал в роскошные парижские отели. Она влюбилась в него… И вот тут-то он использовал ее, чтобы делать левые анализы.

Амандину внезапно охватило возбуждение. Да, сценарий выглядел логичным. К тому же, если Ламбар выдавал себя за врача, он, вероятно, сам был врачом или, во всяком случае, имел связь с медицинской средой. Северина, опытная лаборантка, сразу почуяла бы ложь, если бы он назвался врачом, а на самом деле был торговым представителем или машинистом.

Амандина не ушла из лаборатории в полдень. Она подключилась к компьютеру, ввела запрос, как показывал ей Жоан, и получила список всех, кто запрашивал анализы на грипп. Там были медицинские лаборатории, общественные и частные, врачи, члены санитарной администрации, исследовательские и промышленные лаборатории…

В первый заход компьютер выдал больше тысячи записей. Разумеется, было неподъемно справиться с этим массивом. Но Амандина еще не сказала своего последнего слова; в ее голове уже созрел второй вопрос: почему мнимый Ламбар выбрал настоящего Патрика Ламбара, терапевта из Второго округа, для присвоения личности? Вряд ли он взял телефонный справочник и ткнул в первое попавшееся имя. Нет, он наверняка знал о смерти Ламбара, возможно, был с ним знаком. Коллега по работе? Однокашник? Или же мнимый Ламбар был прежде пациентом настоящего Ламбара?

Она добавила к запросу слово «Париж»: все указывало на то, что мнимый Ламбар работал или жил в столице. Число записей уменьшилось до шестидесяти двух.

Шестьдесят два имени, среди них двадцать девять врачей.

Удовлетворенная, Амандина распечатала список. Полицейские, со своей стороны, наверняка сосредоточились на местах, где бывала Северина, допрашивали хозяев баров, ресторанов, родню, немногих друзей. Они шли параллельным путем. Однако такой подход мог не принести результатов, потому что этот Ламбар, разумеется, замел все следы. Кто опознает человека, заговорившего с женщиной в баре больше девяти месяцев назад?

А вот Амандина, возможно, нашла его ахиллесову пяту.

В Интернете она быстро отыскала адрес медицинского центра, где работал настоящий Патрик Ламбар. Позвонила, попала на секретаршу и представилась. Поговорив немного, она узнала, что эта секретарша работала с настоящим Ламбаром почти десять лет. Отлично. В таком случае она должна знать пациентов и коллег своего бывшего патрона… Секретарша сказала, что вчера уже приходили полицейские и задавали вопросы о докторе Ламбаре. Что, собственно, происходит? Амандина ответила уклончиво и спросила, может ли она подъехать около пяти часов.

Встреча была назначена.

62

Было почти 12:30.

Амандина сняла комбинезон, вымыла руки и покинула лабораторию, вполне удовлетворенная. Она посмотрела на часы… Надо поехать домой и поспать немного, чтобы, как говорится, подзарядить батареи. Остаток дня обещал быть насыщенным.

Сев в электричку на вокзале Монпарнас, она за полчаса доехала до Севра и села в свою машину на привокзальном паркинге. Курс на лофт. Небо было серое, не хватало света. Амандина ненавидела это время года, когда все умирает, деревья оголяются и сама природа как будто складывает оружие.

Обычно она не возвращалась домой днем, а когда это все же случалось, всегда предупреждала Фонга. Но после их вчерашней ссоры ей не хотелось ему звонить. Там будет видно, как он отреагирует, что ей скажет…

Она припарковалась на аллее перед большим серым блоком, служившим им жильем. Лофт сливался с низким тяжелым небом.

Ключ в замке бронированной двери, два поворота. Амандина вздрогнула, из головы не шли мерзкие крысы: она видела их, ощущала жесткую черную шерсть. Она осторожно заглянула за дверь, чтобы убедиться, что их нет. Что ее кошмар не реален.

Она вошла и быстро заперла за собой дверь.

– Фонг? Это я.

Тишина. Снимая куртку, Амандина заглянула на его половину сквозь плексигласовые стены. Обычно, когда она приходила, муж хлопотал на кухне или делал оригами за столом в гостиной. Но ни там ни там никого.