Чингиз Абдуллаев - Стандарт возмездия Страница 47

Молодой человек с холодными зелеными глазами привычно кивнул сидевшему у входа в зал солидному метрдотелю и прошел к игровому столу. Самая дешевая фишка в этом казино была тысяча долларов. Молодой человек взял две фишки по десять тысяч и поставил их на шестерку. Рулетка показала двадцать два. Молодой человек поставил еще двадцать тысяч на двенадцать, но рулетка показала двадцать девять. Тогда в третий раз он взял еще шесть похожих жетонов и расставил их на шесть разных цифр — на девять, одиннадцать, двадцать один, двадцать три, тридцать и тридцать пять.

Игроки никогда не приходили сюда с деньгами. Здесь верили на слово и выдавали жетоны и фишки на любую сумму. Молодой человек равнодушно смотрел, как вертится рулетка.

— Выигрыш двадцать один, — объявила девушка-крупье и, обращаясь к молодому человеку, сухо сообщила:

— Вы выиграли двести.

Молодой человек улыбнулся и кивнул девушке.

— Пять ваши, — сказал он, отходя к другому столу.

— Благодарю, — так же строго сказала девушка. Крупье здесь привыкли к подобным подаркам.

В зал вошел еще один человек с ярко выраженной кавказской внешностью.

Он явно не собирался играть. Поискав глазами кого-то, он увидел зеленоглазого и подошел к нему.

— Здравствуйте, Михаил Анатольевич. Молодой человек обернулся.

— Добрый вечер, Шалва.

— Мы давно должны были встретиться, — хрипло сказал Шалва, — поэтому я попросил вас приехать сюда.

— Да, я здесь иногда бываю, — кивнул молодой человек.

— Мы можем сесть где-нибудь, — предложил Шалва. За игровым залом был довольно большой зал ресторана, где ужинали редкие гости. Из зала можно было пройти в кабинеты для конфиденциальных встреч, оборудованные скэллерами и специальными генераторами шумов, чтобы исключить возможность любого прослушивания.

Они прошли в один из таких кабинетов. Официант в смокинге вежливо поинтересовался, что будут пить гости, но, услышав отрицательный ответ, моментально исчез, догадавшись, что гости хотят просто поговорить. Оба достали из карманов собственные скэллеры и поставили их на стол.

— Так зачем вы хотели со мной встретиться? — спросил Михаил Анатольевич.

— Ваши люди убили Горелого, — его собеседник не спрашивал, он констатировал этот факт.

— Вы хотите, чтобы я подтвердил или опроверг вашу информацию? — спросил Михаил Анатольевич.

— Нет. Просто я хочу, чтобы вы знали о том, что мне это известно.

— Хорошо.

— Никто в Москве, кроме вас, не смог бы организовать такого мощного нападения с участием вертолета, — осторожно сказал Шалва.

Молодой человек усмехнулся. Он был руководителем крупной компании и главой самой крупной подмосковной группировки, отличавшейся особой дерзостью.

Ни для кого в Москве не было секретом и то обстоятельство, что большую часть заказных убийств в городе осуществляла именно его группа.

— Что вы хотите? — спросил Михаил Анатольевич.

— Соглашения, — осторожно предложил Шалва, — вы показали всей Москве, насколько вы сильны. Я прошу вас о временном соглашении.

— О каком соглашении? — переспросил его собеседник.

— Мы уже поняли, что ошиблись, — кивнул Шалва, — пойдя поводу у Горелого. Мы не думали, что перевозку груза осуществляют именно ваши люди. Мы считали, что имеем дело с Афанасием.

— Думать нужно было прежде, чем нападать на наших. — строго сказал Михаил Анатольевич. — Но почему вы так беспокоитесь? Все нормально. Горелый получил по заслугам, справедливость восстановлена. Если больше не будет нападений, значит, больше не будет ответных ударов.

— Как раз из-за этого я и хотел с вами встретиться, — хмуро сказал Шалва, — моих людей вот уже два дня теснят по всему городу. Я понимаю, что мы ошиблись, но я хотел бы с вами договориться.

Его собеседник молчал, ожидая дальнейших слов Шалвы. Молчал, глядя на него не мигая.

— Мы могли бы компенсировать ваши возможные потере. — предложил Шалва, — я готов сделать все, что в моих силах, чтобы мы поскорее забыли этот досадный инцидент.

— Вы не поняли ситуацию. — Зеленые глаза Михаила Анатольевича почти не мигали, и это вызывало неприятную реакцию у любого из его собеседников. — Вы не просто помогали Горелому отбить груз. Вы решили, что можно делать подобные вещи не только в Москве, но и в других местах. А это уже совсем не правильно.

— Может быть, — кивнул Шалва, — поэтому я и просил вас о встрече.

— Я приму к сведению ваши слова, — холодно сказал Михаил Анатольевич, вставая. — Конечно, мир лучше войны. Тем более что не мы ее начали.

Он кивнул на прощание и вышел из комнаты. Шалва остался сидеть один, уставившись в какую-то точку на столе. Затем минут через десять тяжело поднялся и вышел. В ресторане играла тихая музыка, бесшумно сновали официанты. Он прошел в игорный зал, где по-прежнему редкие игроки делали невероятные ставки, равнодушно наблюдая за выигрышем и проигрышем. Михаила Анатольевича уже не было.

Шалва не стал играть. Он вообще не любил и даже немного презирал эти азартные игры. Сильно хромая, он вышел из игрового зала, прошел мимо метрдотеля, принимавшего заказы на посещение ресторана, и вышел в зал, где сидели его четверо телохранителей и помощник.

Увидев Шалву, все охранники вытянулись, а помощник подскочил к нему:

— Ваша машина ждет.

— Спасибо, — Шалва в сопровождении плотного кольца своих телохранителей сделал десяток шагов к своему «Мерседесу» и сел на заднее сиденье. Обычно их сопровождал темно-синий джип «Чероки» с затемненными стеклами. Телохранители, увидев, что хозяин занял место в своей машине, бросились к джипу.

— Все в порядке? — озабоченно спросил помощник, увидев лицо Шалвы.

— Нет, — ответил Шалва, — он не хочет мира. Вызови подкрепление из Тбилиси. Ты знаешь, кому позвонить. Мне понадобятся все наши люди. Постарайся сделать так, чтобы они прилетели в Москву незаметно. Нам нужно выиграть время.

— Понимаю, — кивнул помощник. Он был лысоват и очень переживал из-за этого, постоянно зачесывая волосы таким образом, чтобы лысины не было заметно.

— Зачем только мы полезли в это дело, — раздраженно заметил Шалва, — ничего не получили, а в результате имеем такого врага, как Михаил Анатольевич.

Это все сукин сын Кудрявцев придумал. Я говорил Горелому, что ему доверять нельзя.

Люди Хромого Шалвы контролировали в городе автомобильные рынки, занимаясь в основном кражей автомобилей и их последующей реализацией. У них был свой специфический бизнес, и они почти не имели профессиональных убийц и вымогателей. В отличие от них боевики подмосковной группировки Михаила Анатольевича зарабатывали на жизнь только привычным рэкетом, вымогательствами и заказными убийствами. И столкновение двух столь разных интересов не могло не кончиться трагически для гостей из южной республики. Шалва это хорошо понимал.

Вот почему он, пренебрегая собственной гордостью, отправился на встречу с Михаилом Анатольевичем, решив любым способом добиться мира. И получил в ответ сухой холодный отказ.

Теперь следовало быть готовым к самому худшему. Нападение на дачу Горелого означало столь явный вызов, что не заметить его уже было невозможно.

Да и груз, из-за которого начались все эти неприятности, еще не дошел до места назначения, так что можно было использовать все имеющиеся возможности, чтобы попытаться его перехватить.

— Он хочет войны, — тяжело дыша, сказал Шалва, — он ее получит. Позвони прямо сегодня, пусть пришлют всех, кого могут.

— Конечно, — кивнул помощник.

Они подъехали к дому, где жил Шалва, ровно через полчаса. Джип привычно припарковался позади, вставая боком и перекрывая возможность кому-либо подойти ближе к подъезду. Телохранители также привычно рассыпались в разные стороны.

Шалва вышел из автомобиля, оглянулся. Все было спокойно. Он уже собирался войти в дом, когда первая пуля, пущенная из ружья снайпера, ударила ему в шею. Он еще попытался обернуться, что-то крикнуть, когда второй выстрел пробил ему легкое и отбросил на асфальт.

Мгновенный шок телохранителей сменился внезапной активностью. Шалва лежал на асфальте, истекая кровью, а они стреляли по окнам другого дома, пытаясь вычислить, где именно затаился террорист. Кто-то громко звал доктора, кто-то бросился искать убийцу.

Помощник с растрепанными волосами держал голову умирающего на коленях.

Он еще не совсем понимал, что произошло. Зато сам Шалва все понимал слишком хорошо. Он сделал выбор, поставил на кон свою жизнь. И в результате ошибся, проиграл.

Немного беспокоила мысль об оставшихся делах, о семье. Но в последнюю минуту он решил, что семья не будет бедствовать, а дела перейдут к партнерам.

Оставалось только достойно умереть. Он глубоко вздохнул и закрыл глаза, так и не произнеся ни слова.

Он уже не видел, как суетились люди, как примчавшиеся милиционеры разгоняли случайных прохожих, как тележурналисты оживленно комментировали его смерть, фотографируя его труп. Ему уже было все равно.