Антон Леонтьев - Трудно быть солнцем Страница 48

В доме, заполненном тишиной, все звуки отлично разносились на большое расстояние. Крестинина слышала, как Почепцов тяжело поднимается по лестнице, затем хлопнула дверь. Он пошел в туалет. Через минуту раздался шум спускаемой в унитазе воды и шелест открывающегося крана. Затем снова шаги. Он направился в спальню. Загорелся свет. Юлия зажмурилась. Ей показалось, что Валерий Афанасьевич немедленно обнаружит ее и поднимет дикий визг.

Она видела сквозь свешивающуюся почти до самого пола бахрому покрывала ноги Валерия Афанасьевича, облаченные в смешные розовые, с помпонами, домашние тапочки. Затем до нее донесся недовольный тенорок Почепцова:

– Ну, Мария, ну мерзавка! Что ты делала в моем доме, шарила во всех комнатах? Говорила же мне мамочка, что ты любопытная Варвара, а я не верил! Зачем тебе понадобилось копаться в моей постели! Добрый вечер, мамулечка.

Звякнула крышка бронзовой урны. Юлия едва не рассмеялась, представив себе, что Валерий Афанасьевич здоровается с прахом матери. Он воистину сумасшедший, им с Викторией Карловной надо как можно быстрее уносить ноги из особняка, но каким образом?

– Дорогая моя, как твои дела? – В этот раз он замер перед фотографией, за которой обнаружился дневник. – У меня все хорошо, мамочка, а у тебя? Ты была права, Машка, как всегда, рылась по всему дому. Я больше не буду приглашать ее убираться. Мамочка, милая моя, как хорошо было, когда ты жила со мной – ты все сама убирала!

Юлия зажала рот ладонью, чтобы не рассмеяться во весь голос. Под кроватью было душно и пыльно, она чувствовала, что у нее запершило в горле. Не хватало еще чихнуть! Ей захотелось кашлянуть, и она титаническими усилиями заставила себя не делать этого.

Валерий Афанасьевич, погасив свет, вышел. Юля не знала, сколько времени затем царила тишина, ей показалось – минут сорок, однако она знала – на самом деле вряд ли больше десяти минут. Потом раздались шаги Почепцова и скрип лестницы. Через несколько секунд входная дверь хлопнула. Похоже, он снова ушел! Юлия облегченно вздохнула и сразу же после этого, втянув пыль в легкие, чихнула три раза подряд. Она не могла остановиться, представляя в ужасе, что Валерий Афанасьевич сейчас ворвется в спальню с ружьем и, заглянув под кровать, обнаружит ее. Что ей останется делать? Скорее всего, с милой улыбкой сказать: «Добрый вечер, Валерий Афанасьевич!»

Юлия выбралась из-под кровати, дверь спальни раскрылась, и на пороге возникла Виктория Карловна. Директрису немного трясло, она вцепилась в дневник намертво.

– Уф, Юленька, – пробормотала она, опускаясь на кровать Почепцова. – Никогда не могла подумать, что придется переживать такие страсти. Он же едва нас не засек, вы почувствовали это? О, да у вас все волосы в паутине! Вы где прятались, наверняка под кроватью? А я залезла в шкаф! И представляете, что я испытала, когда Почепцов распахнул шкаф! Слава богу, что я находилась за одеждами его покойной мамочки!

Директриса шумно вздохнула. Юлия прислушалась, ей показалось, что по лестнице кто-то снова поднимается. Нет, игра воображения, не более того!

– Он взял один из нарядов. Если помните, там был черный плащ с капюшоном. Так вот, он даже натянул его на себя, я наблюдала сквозь приоткрытую дверцу. Выглядит, как изображение смерти на старинных гравюрах. Затем Валера снял этот плащ, свернул его и вышел прочь. Видимо, он возвращался именно за ним!

– Виктория Карловна, – жалобно произнесла Юлия. – Скорее пойдемте отсюда, а то у меня такое ощущение, что он вернется еще раз, и тогда он точно обнаружит нас.

– Конечно-конечно, деточка, – засуетилась Олянич. – Вы правы, нам пора уходить. Дневник при мне, больше нам ничего не требуется! Если он и обнаружит пропажу дневника, а это рано или поздно случится, то решит, что его взяла Мария, его сестра-уборщица. Вряд ли он догадается, что мы гостили у него в доме.

Они быстро спустились по лестнице, вышли на прохладный воздух. Виктория Карловна закрыла двери, и женщины пошли прочь. Ночной Староникольск был похож на кладбище – ни единой живой души. Юлия больше не испытывала страха, ей хотелось одного – как можно быстрее добраться до кровати.

Через полчаса мечта ее исполнилась. Приняв душ, она в кровати пила чай с малиновым вареньем, который заботливо приготовила ей Виктория Карловна. Юлия все еще не верила, что пребывает в безопасности, ей по-прежнему чудилось, что они находятся в особняке Почепцова, а его тень, скользя, приближается к ней с кинжалом.

– Я вижу, деточка, что вы устали. Вам нужно отдохнуть, – сказала директриса. – Все-таки уже почти четыре… Сон в вашем возрасте самое надежное лекарство от стресса. Так что закрывайте глаза, моя дорогая, и засыпайте! А мне не остается ничего другого, как углубиться в чтение дневника моей бабки! Утром вы с ним ознакомитесь.

– Мне так хочется поскорее узнать, что же случилось тем летом в Староникольске, – произнесла Юлия, ощутив внезапную дикую усталость. Она и не подозревала, что ночное приключение так ее утомит. – Но вы правы, уважаемая Виктория Карловна, я вздремну совсем немного, часок… Я не могу больше, глаза у меня закрываются сами собой.

Директриса заботливо поправила одеяло и вышла, затворив за собой дверь. Юля, закрыв глаза, мгновенно уснула.

24 августа

Когда она проснулась, было утро. Почти десять. Она потянулась, чувствуя, что у нее затекла левая рука, на которой она лежала. Крестинина бодро вскочила, прошла в гостиную. Виктория Карловна, сидя в кресле-качалке, пила утренний кофе. Дневник Елены Карловны покоился у нее на коленях.

– Доброе утро, деточка, – сказала директриса, которая выглядела на редкость подтянутой и свежей, как будто проспала двенадцать часов подряд. Она была облачена в легкий белый костюм, на лицо был наложен макияж. Она смотрелась празднично и весело.

– Я весь остаток ночи читала дневник, затем перечитывала его. Деточка, то, о чем пишет моя бабка, сенсационно! Теперь я понимаю Валеру – он знал о многом и намеренно утаивал информацию! Но с этим покончено! Деточка, я приготовила вам завтрак – фрукты, кофе, булочки. Так что давайте подкрепляйтесь, а потом….

Она постучала пальцем по обложке тетрадки.

– Дневник Елены Карловны в вашем полном распоряжении. Мне необходимо переделать еще кучу дел. Во-первых, подложить ключ Марии, во-вторых, заняться делами музея, которыми я в последнее время в связи с нашим расследованием пренебрегла, в-третьих, отправить корреспонденцию, в-четвертых, дописать статью для «Вестника МГУ»… В общем, деточка, вы не обидитесь, если я брошу вас на весь день?

– Что вы, что вы! – сказала Крестинина. – Виктория Карловна, занимайтесь тем, что наметили! Это я вам доставляю сплошные неудобства!

Директриса поднялась и с укоризной посмотрела на Юлию:

– Никогда не говорите так, деточка! Я чувствую в последнее время, что наконец-то обрела дочь! Я всегда мечтала о ребенке, Юленька, но, увы, сначала была занята честолюбивыми планами относительно карьеры, затем все время было некогда… Да и не подвернулось человека, которого я могла бы полюбить… В конце концов, не за Валерия же Афанасьевича выходить замуж! Теперь я в который раз вознесу благодарность судьбе за то, что наша с ним связь расстроилась!

Вспомнив коллекцию порнографии в шкафу, урну с прахом матери и прочие сумасшествия, на которые они натолкнулись в доме Почепцова, Юлия только вздохнула. Теперь, когда ярко светило солнце и щебетали птицы, все выглядело совсем по-другому. Ей было даже жалко Валерия Афанасьевича, который оказался в плену собственных страстей и диких представлений. Но что поделаешь, каждый несет свой крест.

Виктория Карловна быстро собралась, прихватила увесистый кожаный портфель, набитый бумагами, и сказала на прощанье Юлии:

– Желаю вам напасть на след убийцы, деточка! Потому что, перевернув последнюю страницу дневника, вы поймете – это еще не окончание, существует и третья часть, но бабка моя не оставила ни единого намека, где бы она могла быть! Впрочем, она и не думала, что за ее записями, как за сокровищами пирата, будет идти такая охота. Кушайте, деточка, кушайте! Я сама пекла булочки, они с изюмом и грецкими орехами, просто пальчики оближете!

С этими словами Виктория Карловна удалилась. Юлия со вздохом посмотрела на гору сдобных, чуть румяных булочек. Она наверняка за то время, что жила у Виктории Карловны, поправилась килограмма на два. Директриса готовит великолепно, у нее подлинный кулинарный талант.

Налив себе кофе и откусив от теплой еще булочки, Юлия распахнула первую страницу дневника. День для нее померк, она снова углубилась в перипетии событий, которые будоражили провинциальный Староникольск в 1916 году.

«…однако, прежде чем переходить к встрече с этим таинственным и жестоким убийцей, с которым судьба свела меня фактически лицом к лицу, я должна осветить другие, не менее важные события, произошедшие в столь любезном моему сердцу городке нашем, Староникольске. Обо всем по порядку, как я уже писала выше…