Алла Полянская - Если желания не сбудутся Страница 5

Сима вошла в туман, но тумана никакого нет. Дорожка, вымощенная белыми плитками, ведет вправо от ворот, и Сэмми сидит на ней и щурится, глядя на Симу высокомерно и величественно.

– Сэмми…

Симе хочется поднять его на руки и прижать к себе, но Сэмми побежал по дорожке, и Сима пошла за ним, боясь отстать. Дорожка упирается в огромное поле цветущей лаванды, и от запаха у Симы закружилась голова, и Тропа ускользнула, но Сэмми – вот он, не бросил ее, посмотрел на нее и коротко мяукнул. Сима открыла глаза – на часах было начало девятого, и если бы кот не разбудил ее, она непременно опоздала бы, потому что вчера не завела будильник.

Но короткое требовательное мяуканье разбудило ее.

И Сима вспомнила вчерашний вечер, и пустую гулкую клинику, залитую холодным светом, и запах мокрого песка. И ощущение присутствия в машине тоже вспомнила, и шорох на кухне.

Квартира была пустой и тихой, словно нежилой. Сима прошлепала на кухню, достала из холодильника банку апельсиновой шипучки. Она старалась не смотреть на две мисочки рядом с холодильником – выбрасывать их или нет, она пока не пришла к однозначному выводу. Ночное шуршание на кухне и утреннее мяуканье, разбудившее ее, убедило в том, что она не осталась одна, но мисочки выглядели сиротливыми и ненужными.

– Я просто уберу их, но выбрасывать не стану. – Сима нагнулась и подняла мисочки, поставила их в мойку. – А лоток выброшу, лоток тебе уж точно не нужен.

Успокоив себя таким образом, Сима отхлебнула из банки шипучку и икнула. Шипучка натощак всегда вызывала у нее икоту, но Сима все равно пила ее, вопреки уверениям диетологов и врачей о вредности сладких газированных напитков. Она не любила менять свои привычки, она вообще не любила никаких перемен, которые не касались работы, и утренний ритуал с апельсиновой шипучкой настраивал ее на рабочий лад.

Ее преследовал запах лаванды, и Сима заключила, что сходит с ума. Одевшись, она подумала о завтраке, но больше по привычке, потому что есть совершенно не хотелось, и она решила, что когда захочет, то поест где-нибудь в городе.

В дверь позвонили, и Сима вздохнула – это тоже некий ритуал, надо бы отключить дверной звонок, но она уже знает, что это бесполезно. Тогда в дверь начинают стучать ногами.

– Открой, я знаю, что ты дома!

Это соседка снизу, Анна Мироновна. Отчего-то она выбрала Симу объектом для своих претензий, и Сима вынуждена выслушивать бред, который Анна Мироновна выливает на нее если не каждое утро, то достаточно часто. На этой неделе соседка приходила трижды, и Сима всякий раз с трудом спроваживала восвояси злобную агрессивную старуху, несущую какую-то чушь, и знала при этом, что завтра та вернется, чтобы снова ее доставать. Так было с тех пор, как Сима въехала в эту квартиру, и другие соседи с интересом наблюдали за их поединком и, как казалось Симе, даже делали ставки.

Все дело было в том, что Анна Мироновна, по ее словам, очень дружила с предыдущими жильцами и никак не могла смириться с тем, что ее больше не впускают в квартиру. Сима подозревала, что жильцы съехали как раз из-за того, что Анна Мироновна слишком активно дружила с ними и проводила много времени у них на кухне или в гостиной. Это и не удивительно, потому что из ее собственной квартиры по всему подъезду неслось неописуемое зловоние, особенно когда старуха оставляла дверь открытой.

О нежной дружбе с полоумной агрессивной бабкой прежние жильцы Симе сообщить забыли, и с первого дня жизни на новом месте ее ждал неприятный сюрприз, и так продолжалось уже скоро год, никакие уговоры на старуху не действовали, как не действовал игнор, и с практически ежедневными визитами и скандалами Сима ничего поделать не могла.

Но сегодня она вдруг подумала: нет, этому пора положить конец. Хватит быть жертвой, уже достаточно того, что умер кот, и больше она не допустит, чтобы какая-то старая идиотка третировала ее. Неправильно это и недостойно. Сэмми был настоящим бойцом, достойным чертогов Валгаллы, он даже ворота сумел одолеть – те, которые она не могла открыть столько, сколько помнит Тропу, а это с самого детства, а она что же?

Звонки в дверь следовали непрерывной чередой, и Сима набрала номер полиции. Долго втолковывала сердитой девушке на другом конце провода, что происходит, а потом вдруг заплакала от бессилия и отчаяния и оттого, что вот кот был бойцом, а она не может справиться с ситуацией без полиции, а полиция все не едет и не приедет, наверное. Потому что у нее полно других, более важных дел, чем соседские склоки, где пока нет даже завалящего трупа.

– Эй, не реви, слышишь? – Девушка-оператор сбавила тон. – Кот умер – это ужас, конечно. Каждый день, говоришь, бабка является скандалить?

– Да. Вот в дверь звонит, слышите?

Звонки подтверждались ударами в бронированную дверь.

– Это она так ломится?!

– Да. Если не открою, то до вечера будет торчать под дверью, звонить, орать на весь подъезд, другие жильцы потом на меня косятся…

– На тебя, а не на нее?!

– Ага. – Сима шмыгнула носом. – А мне на работу…

– А работаешь где?

– Много где… – Сима вздохнула. – Я работаю переводчиком на нескольких фирмах.

– Переводчик, значит… – Девушка-оператор вздохнула. – Ладно, не реви, сейчас что-то придумаем, продержись минут десять, сможешь?

– Десять – смогу, а дальше мне на работу. А открою, эта идиотка ринется на меня, а если случайно ее толкну…

– Да, чуть тронешь – беды не оберешься, она тебя по судам затаскает. Тут же появятся врачи, сердечный приступ, телесные повреждения обнаружатся, и прочее. Я знаю таких граждан, не открывай ей, наряд уже едет. А с каких языков переводишь?

– С датского, польского, чешского и норвежского.

– Ого!

– Да, это не очень распространенные языки, так что моя работа вполне востребована.

– И в брачных агентствах работаешь?

– В двух.

– Слушай, как там тебя… Сима, да. Ты мне оставь номер своего сотового, есть разговор. Меня зовут Таня, Логуш Таня. Я позвоню тебе, если можно, очень надо.

– Пиши…

Сима диктует номер своего сотового, и Таня записывает, деловито сопя в трубку.

– Мне тебя сам Бог послал, не иначе! Слушай, а ты сегодня вечером что делаешь?

Вечером Сима собиралась поехать туда, где оставила вчера своего кота. Но не говорить же об этом незнакомой девушке. А другой правды все равно нет.

– Ты на машине? Я заканчиваю в шесть, сможешь подъехать ко мне? Слушай, я знаю, что это наглость с моей стороны, но нужно позарез, а где мы еще пересечемся?

– Ладно, заеду в шесть. Только дай мне свой телефон, чтоб я могла позвонить.

– И то правда. Я тебе сейчас звякну… Вот, звоню. Номер определился?

– Ага. Я позвоню. Ой, там что-то происходит.

– Так иди, смотри, потом расскажешь.

Таня хихикнула и отсоединилась, а Сима побежала к двери. В глазок видно, как двое патрульных оттаскивают Анну Мироновну от ее двери, а третий поднимает руку к дверному звонку. Сима вздохнула и открыла. Анна Мироновна, завидев ее, рванулась из рук патрульных, но те крепко держали ее, и только затрещал застиранный фланелевый халат.

– Твой кот сегодня утром нассал у меня под дверью! – Анна Мироновна попыталась достать Симу ногой, но патрульные крепко держат ее. – Ты мне за все заплатишь, тварь! Всю ночь танцульки, мужиков водишь, шалава, я…

Дверь напротив открылась, и на пороге показался плотный коротко стриженный мужик лет сорока, в джинсах и обтягивающей майке.

– Вы старую дуру не слушайте. – Он хмуро смотрит на патрульных. – Она повадилась девчонку третировать, а мы и рады-радешеньки, что не кого-то из нас. Гадостно это, да что правда, то не грех. Каждый день она у нее под дверью куролесит и скандалит, а бывает, что и не раз, так что если арестуете ее, то я дам показания. Сил нет смотреть на это безобразие – одна полоумная старуха ставит на уши кучу народу! Жильцы-то прежние из-за нее съехали, квартиру за бесценок, считай, отдали, покой дороже оказался. А насчет танцулек да мужиков – не верьте, отродясь не было этого. Девчонка тихая, приличная, таких сейчас мало.

– То есть вы подтверждаете, что гражданка действовала из хулиганских побуждений?

– Подтверждаю. – Мужик виновато посмотрел на Симу. – Прости, детка, что не вмешался раньше, я эту старую суку давно знаю, она чуть что в суд бежит и годами может человека мурыжить по судам. Но теперь все, конец, теперь мы ее сами по судам потаскаем. Есть у меня приятель, очень хороший адвокат, и я не я буду, если мы эту плесень не одолеем сообща. Так что, писать протокол будешь, сержант?

– Буду. – Полицейский хмуро смотрит на притихшую старуху. – Везите в отдел, посадите в обезьянник, пусть остынет. А вы, граждане, сейчас будете участвовать в составлении протокола.

– И я тоже.

С верхнего этажа спустилась пухленькая женщина лет тридцати пяти, в клетчатом переднике, надетом поверх коротких домашних брючек. Сима не знает, как ее зовут, но иногда встречала на лестнице, и они здоровались.