Алла Полянская - Если желания не сбудутся Страница 6

– Я на третьем этаже живу, и вроде бы не мое дело, но Николай прав, старуха над девчонкой просто издевалась. Ждала, когда у нее терпение закончится, не иначе, а девчонка такая уж безответная попалась, вот она и распоясалась.

– Ах ты…

– Шалава, да, – женщина ухмыльнулась. – Плавали, знаем. Или забыла, что мой Павел тебе приказал три года назад? Тогда ты сразу тише воды ниже травы стала, пока новую жертву себе не нашла. Так что я тоже готова дать показания, пусть эту старую тварь закроют за издевательства над человеком. Виданное ли дело, вытворять такое! Имейте в виду, офицеры, она сейчас примется хвататься за сердце и терять сознание – так вы ей не верьте, это аферистка и актриса та еще, запросто изобразит вам хоть инфаркт, хоть безумную, блин, Офелию, но она вполне в своем уме и здорова, как лошадь.

Упирающуюся Анну Мироновну увели патрульные, а в квартиру Симы гурьбой вошли соседи и полицейский.

Сима вздохнула – похоже, на работу опоздала, но дело того стоило.

– А кот же твой где? – Женщина огляделась по сторонам. – Красавец кот, один раз видела его на лестнице, выбежал из квартиры, когда ты цветы в подъезде поливала, еще тогда подумала, что сколько живу на свете, а такого красивого кота не встречала.

– Сэмми… его звали Сэмми. Он умер. – Сима изо всех сил старается не заплакать. – Этой ночью.

Не заплакать не получилось, и сосед, которого, как оказалось, зовут Николай, погладил Симу по голове, а соседка, горестно охнув, побежала на кухню за водой. Полицейский молча разложил на столе в гостиной бумаги и взглянул на Симу.

Она кивнула – конечно, она может отвечать на вопросы. Она же боец, а не беспомощная жертва.

Теперь, когда не стало Сэмми, она больше не может себе позволить быть слабой.

3

Песок на холмике уже подсох. Сима села рядом и замерла. За кустами блестела река, были слышны голоса отдыхающих – конечно, вечер пятницы, люди устремились на реку, и Сима была рада тому, что похоронила Сэмми именно здесь, вдали от троп и дорожек, между двумя огромными тополями. Теперь они могут побыть вместе.

– Снова приходила старуха. – Сима гладит песчаный холмик, усыпанный лепестками роз. – Но на этот раз я не спасовала, полиция говорит, что завели на нее дело за хулиганство. Но это не важно. Я твои мисочки вымыла и поставила в шкаф, а лоток выбросила, зачем он тебе теперь? Я знаю, что ты не ушел… Но лучше бы ты выздоровел и оставался со мной, Сэмми, потому что без тебя мне никак.

Сима заплакала тяжело и горько. Ощущение одиночества и непоправимости утраты лишило ее опоры, словно кто-то выбил из-под ног земную твердь и она зависла в вакууме, куда не проникают звуки внешнего мира.

– Как же мне плохо без тебя, мой котик-братик… Как же я просила тебя не оставлять меня… А ты не смог остаться…

Сима шепчет это, понимая, что уйти сейчас не сможет, а должна.

Потому что в машине осталась эта чужая девушка, Таня Логуш, которой от нее, Симы, что-то надо. Конечно, в шесть Сима заехала за ней на работу – остановилась неподалеку от отделения полиции. На крыльце стояли парни в форме, и Сима решила из машины не выходить, а просто набрать Танин номер, и если та ответит, подождать ее, а нет – значит, нет, не очень-то и хотелось.

Но Таня ответила.

– Уже бегу, погоди. – Слышно было, как она пыхтит на бегу. – У тебя какая машина?

– Серая «Ауди» седан. – Сима видит, как в ее сторону направился парень в форме. – Тут ко мне какой-то ваш сотрудник идет…

– Ты, главное, из машины не выходи, я через секунду буду.

Сима щелкнула замком и запустила двигатель. Надо было назначить встречу нахалке где-то в городе, подальше от этого здания.

Парень постучал в окно машины, но тут на него налетела полненькая девушка с пшеничными косами, одетая самым нелепым образом – в джинсы и яркую обтягивающую майку с блестящими стразами.

– Это ко мне, Петров, отвали.

Сима открыла замок, и девушка плюхнулась на переднее сиденье.

– Ишь, учуяли добычу, акулы! – Она повернула к Симе круглое белое лицо с большими синими глазами. – Спасибо, что приехала, а я, по чести говоря, сомневалась. Ты с работы? Давай где-нибудь поужинаем, я угощаю.

Сима кивнула. Есть не хотелось, но нужно было уехать подальше от этого здания, и просто хотелось ехать куда-то и ни о чем не думать, но больше всего Симе сейчас нужно на реку. Она вырулила на набережную и остановилась.

– Ты посиди, я ненадолго…

И вот теперь нужно возвращаться, потому что в машине осталась эта незнакомая Таня, а уходить не хочется. Оставить здесь Сэмми одного невозможно, она и ночь-то с трудом без него пережила. Сима думает о том, что скверно поступила, похоронив его так далеко от дома, но теперь этого уже не изменить. И нельзя вернуть их счастливую жизнь, и ничто уже не будет, как прежде.

– Малыш…

Сима плачет, и ей уже не важно, кто это увидит или услышит. Мир вокруг погас и умолк, и стал ненужным.

– Вот ты где.

Сима поднимает голову – это Таня нашла ее, а ей здесь быть не надо, она чужая, а Сэмми не любил чужих. Она не поймет, просто скажет, как и все остальные: подумаешь, всего лишь кот, заведи другого! И никто не понимает, что это был не просто кот, а часть души, родное существо и другого быть не может, немыслимо. Никто не поймет, и объяснять не стоит.

– Он тут, да?

Сима молча кивнула, не в силах что-то сказать. Невозможно никакими словами передать ту пропасть горя, в которую она упала, потеряв Сэмми, не стоит и пытаться. Да Симе и не хочется, зачем? Их с Сэмми жизнь была только их, Сима никого в нее не впускала, они уехали вдвоем когда-то ночью, не взяв с собой почти ничего из вещей, и с тех пор больше не возвращались к людям. Десять месяцев назад перебрались в эту квартиру, жить бы да радоваться, и вот. И зачем теперь Симе эта квартира, и вообще все, когда нет больше Сэмми?

– Он болел, да?

Таня села напротив, прямо в траву. Она не утешает Симу и не говорит «всего лишь кот», Сима уже и этому рада.

– Болел… Последние месяцы похудел очень, не ел почти ничего. – Сима всхлипнула. – Шестнадцать лет ему было. Просто отказали почки, и он умер.

Таня вздохнула и посмотрела на усыпанный лепестками песчаный холмик. Ее простое и внятное видение мира не предполагало такой бездны горя ввиду смерти кота, но внутренним чутьем она понимала, что для кого-то это может быть очень тяжелой потерей. И эта худенькая девушка с бледным тонким лицом и отчаянными синими глазами сейчас находится в состоянии жесточайшего стресса, и малейшее слово невпопад жестоко ранит ее. Так что Таня решила идти на ощупь, чтобы не обидеть новую знакомую и не усугубить ее горя.

– Долгая жизнь… – Таня вздохнула. – И счастливая. Это ж ты с ним всю свою сознательную жизнь прожила рядом.

– Десять лет мне было, когда мама принесла его в дом. – Сима сжала кулачки, стараясь не заплакать. – Он оказался умным, понятливым и очень спокойным котом. И я так привязалась к нему, а он… Ну, в какой-то момент он дал мне понять, что я важна для него. А потом… потом у меня никого, кроме него, не осталось.

– Как это?

– Родители развелись. – Сима снова тронула песчаный холмик, словно погладила. – У обоих, как оказалось, были на стороне другие интересы. Мамин новый муж сказал, что ему не нужна дочь от другого мужика – типа, у меня свои дети будут, зачем мне твоя девчонка, тем более уже большая, вот если бы маленькая, а так… А папина новая жена… у нее был сын от первого мужа, я ей тоже оказалась не нужна. А уж Сэмми и подавно.

– И как же ты?

– Квартиру в центре города родители продали, и папа с новой женой купили частный дом на окраине, а меня поселили во времянке за домом. – Сима вздохнула. – Она без отопления была, и ванны не было, я купаться в дом ходила, а зимой туда ставили электрическую печку. Ну, до моих пятнадцати лет мы с Сэмми там жили, потом папа умер, мачеха сказала: иди куда хочешь, ты мне тут не нужна. Я пошла к маме, а там…

Сима заплакала, слезы катились, она вытирала их ладошками, но слез было слишком много. Она и сама не знает, зачем рассказывает все это практически незнакомому человеку, но, когда не стало Сэмми, она почувствовала себя будто в вакууме. Вокруг кипела жизнь, а она словно до сих пор сидела у ворот, куда не проникали звуки.

– Обижали тебя?

– Обижали… – Сима всхлипнула. – У отчима был свой дом, все деньги от продажи квартиры мама ему отдала, и сначала оно и ничего было, поселили меня в мансарде, чтобы глаза не мозолила. У мамы с отчимом уже к тому времени был сын, но родился он с ДЦП, калека. Надо было ухаживать за ним, а у меня же школа, и я в институт хотела, я сама языки изучала, еще учеников брала по английскому.

– Так ты и английский знаешь?

– Английский все знают. – Сима раздраженно отмахнулась. – И я уже начала потихоньку зарабатывать, но так, чтобы отчим не знал, ходила к ученикам домой. Деньги прятала – он бы отнял, очень жадный был. А все свободное время я должна была за этим мальчиком ухаживать.