Илья Деревянко - Нехорошая квартира Страница 5

По правде сказать, рассуждения капитана выглядели весьма неубедительно, однако, как известно, человек при желании может уверить себя в чем угодно, особенно если он — самовлюбленный дурак. Умиротворенный собственными умозаключениями, капитан широко зевнул, с хрустом потянулся, выкурил сигарету и улегся в постель.

«А ремонт все же нужно сделать! — погружаясь в дремоту, подумал он. Засрал хату прежний хозяин…»

Геннадий проснулся от удушья. Тяжелое, холодное тело придавило его к кровати, по лицу шарили липкие ледяные руки. Отчаянным усилием он сбросил с себя существо, включил свет и увидел, что посреди комнаты стоит на четвереньках безобразная, оплывшая, совершенно голая старуха. Кожу ее покрывали редкие завитушки волос, струпья и бледно-розовые лишаи. Встретив полный ужаса взгляд Бабаева, ведьма обнажила в гнусной ухмылке желтые клыки.

— Привет, — прошамкала она. — Чего зенки вылупил? Али не рад?!!

Капитан всхлипнул.

— Не молчи, сучонок! — рявкнула карга. — Я тебе безумно нравлюсь, и ты прям жаждешь со мной переспать! Да?!!

Слабо пискнув, Бабаев хлопнулся в обморок, а когда очнулся — в комнате никого не было.

— Д-дурной сон, — лязгая зубами, пробормотал он. — Просто сон!..

Глава 5

Пятый ангел вылил чашу свою на престол зверя, и сделалось царство его мрачно, и они кусали языки свои от страдания.

— Х…во выглядишь! — сказал Геннадию Лыско. — Будто тобой унитазы чистили!

Полковник громко рассмеялся собственной шутке. Разговор происходил у него в кабинете. Николай Александрович вальяжно развалился в кресле, а Бабаев по стойке «смирно» вытянулся возле дверей. Выглядел Бабаев действительно скверно: воспаленные глаза, синюшное лицо, мелкая дрожь в конечностях. С момента прихода на работу в нем постепенно зрело решение попросить небольшой отпуск (не упоминая, ясное дело, о галлюцинациях).

— Николай Александрович! Я… это… мне… — запинаясь, начал Бабаев.

— Ну?!

— Я… заболел, плохо себя чувствую… можно недельку… за свой счет?!

— Птичья болезнь — «перепил», — понимающе ухмыльнулся зам. начальника. — От души сочувствую, но неделя слишком много! Ты мне нужен здесь!

— Николай Александрович! — умоляюще воздел руки капитан. — Я правда болен, клянусь!

Геннадий не врал. Он действительно чувствовал себя хуже некуда. Невыспавшаяся голова гудела, как набатный колокол, ослабевшее тело налилось свинцом, сердце то замирало, то начинало лихорадочно колотиться. Утром он даже не смог позавтракать (воспоминания о «приснившейся» накануне отвратительной старухе вызывали приступы рвоты).

— Николай Александрович! — едва не плача повторил Бабаев. Пожалуйста!!!

— Так уж и быть! — оглядев жалкую фигуру подчиненного, смилостивился Лыско. — Отдыхай да помни мою доброту!

— Век не забуду! — заверил капитан и пятясь выбрался в коридор. Там он нос к носу столкнулся со следователем Петриковым. Старший лейтенант казался чем-то расстроенным. Одутловатая физиономия выражала уныние.

— Привет! — хмуро поздоровался он с Бабаевым. — Шеф у себя?

— Да, а что?

— Неприятности! Адвокат, гадина, все карты спутал! — произнеся шепотом грязное ругательство, Петриков деликатно постучал в начальственную дверь.

Капитан сочувственно покачал головой. Он знал, в чем тут проблема. Петриков вел дело некоего гражданина Серова, которого Лыско с Козлодоевым хотели во что бы то ни стало упрятать за решетку, раздув пустяковое правонарушение в «агромадный криминал»! На их беду, у Серова оказался отличный адвокат, мигом обнаруживший в деле кучу нарушений и вцепившийся в «стражей порядка», как заправский бультерьер. Теперь руководству Н-ского РОВД приходилось думать уже не о возмездии неугодному Серову, а о спасении собственных задниц…

— Войдите! — донесся из глубины кабинета рык подполковника. Петриков, съежившись, шагнул вовнутрь.

«Не позавидуешь Сереге, — лениво подумал Бабаев. — Если станет слишком горячо, начальство не задумываясь подставит его под удар. Дескать, следователь во всем виноват, а мы честны! В лучшем случае Петрикову придется переводиться в другое отделение, в худшем… Впрочем, черт с ним, своя рубашка ближе к телу!!!»

Геннадий спустился вниз по лестнице, вышел из здания, уселся на стоящую поблизости скамейку и закурил сигарету.

«Полноценный отдых вернет меня к жизни, — мечтал он. — Расслаблюсь, восстановлю расшатанные нервы». Неожиданно прямо перед ним соткалась из воздуха мерзкая рожа виденной ночью старухи, хитро подмигивающая и сладострастно причмокивающая слюнявыми губами. Бабаев отшатнулся и, потеряв равновесие, свалился на землю.

Злорадно хихикнув, призрак исчез. Проходившая мимо девица из паспортного стола прыснула со смеха. «Нализался с утра пораньше!» — решила она.

Вероника Бабаева, бледная, помятая, с темными кругами под глазами, тайком от матери курила в ванной. Забеременев, она торжественно поклялась избавиться от вредной привычки, однако не получилось. Количество потребляемых в день сигарет немного сократилось, но полностью «завязать» Вероника не смогла…

Женщина торопливо затягивалась, выпуская дым в отдушину на стене. О вреде, причиняемом находящемуся в утробе зародышу, она старалась не думать. К тому же сегодня у Вероники имелась «уважительная» причина: на протяжении всей ночи ее мучили кошмары. Снился Бабаевой роддом, но какой-то, мягко говоря, странный. Вместо медсестер там разгуливали лысые ведьмы с синими носами-картофелинами и горящими адским огнем глазами. Каждая из них норовила побольнее толкнуть или ущипнуть роженицу, а жалобные вопли Вероники вызывали у «медсестер» приступы гомерического хохота. За всем этим безобразием с видимым удовольствием наблюдал врач, если, конечно, можно так назвать полуразложившегося мертвеца в белом халате, заляпанном пятнами крови. Голову «врача» вместо волос покрывала густая, копошащаяся масса белесых червей. В руках он держал человеческую кость с ошметками гнилого мяса.

«Приступим к процедуре, — вдоволь насладившись Вероникиными мучениями, сказал мертвец. — Подготовьте пациентку!»

Ведьмы скрутили Веронику, повалили на стол, задрали платье и силком раздвинули ноги. Женщина зашлась в истошном крике.

«Спокойно, милашка. В твоем положении не стоит нервничать», посоветовал гнусный «доктор», широко размахнулся и с силой загнал кость во влагалище Бабаевой. С диким воплем она проснулась, несколько минут приходила в себя, потом выпила валерьянки, кое-как уснула, и жуткий сон повторился по новой, с точностью до мельчайших подробностей…

Докурив до фильтра сигарету, Вероника судорожно вытащила из кармана новую. «Генка, сволочь, довел, — зло подумала она. — Чертов алкаш! Придурок!!!»

Бабаева (в девичестве Чердакова) вышла замуж полтора года назад, и не сказать что по большой любви. Главную роль в ее решении сыграл элементарный расчет. Вероника Чердакова всю жизнь «трезво» смотрела на вещи, а основой всех основ считала материальное благополучие. Ей было хорошо известно, какие взятки хапают в Н-ском РОВД, и посему Геннадий показался Веронике вполне перспективным женихом. В действительности, денег приносил он немало. Недавно ухитрился вдвое расширить их жилплощадь, но… во-первых, аппетиты Вероники росли гораздо быстрее, чем семейное благосостояние. Во-вторых, она, никогда не отличавшаяся добротой и кротостью нрава, забеременев, сделалась совершенно стервой. Ее приводило в бешенство буквально все, а уж такое вопиющее хамство, как блевание на пол и «пьяные галлюцинации» мужа, вызвало невиданный доселе всплеск бешенства, усугубляемый собственным неважным самочувствием. Ночные видения Вероника, как и ее супруг, списывала на расшатанность нервной системы, в которой, разумеется, винила Геннадия.

— С-с-скотина, — с ненавистью прошипела она, чиркая зажигалкой. Чтоб тебя черти сожрали!!!

— Мы с радостью!!! — одновременно гаркнули в оба уха грубые голоса. Вероника подскочила как ужаленная и испуганно огляделась. В ванной было пусто. Тускло светилась слабосильная лампочка, да возле паутины в правом верхнем углу деловито копошился паук. «Померещилось, — облегченно подумала женщина. — Ну, Геночка, дорого ты заплатишь за мои страдания! Ты у меня попляшешь!!!»

— Верунчик! Давай пить чай, — донесся из коридора голос Людмилы Петровны. — До-оченька!!!

— Иду, иду!!! — визгливо отозвалась Вероника. — Дура, старая, добавила она шепотом…

Когда Геннадий вернулся с работы, жена с тещей восседали на кухне, всецело занятые чаепитием и перемыванием косточек знакомым. При виде Бабаева Вероника демонстративно отвернулась, а Людмила Петровна смерила зятя недобрым взглядом.