Евгений Щуров - Тусклое мерцание золота Страница 5

Ни мать, ни сыновья ничем не были обременены. Величание «фрау» домработницами произносилось с безукоризненной улыбкой, мама могла на несколько часов оставить оберегаемых карапузов в сверкающей чистотой комнате, и съездить с мужем в знаменитую Венскую Оперу. Первые слова мальчики вдруг стали произносить по-немецки, с австро-баварским диалектом.

Так вот, в силу невозможности и нежелания отправлять супругу в штаб Гвардейской танковой дивизии, дислоцирующийся в середине огромной страны, отец новорожденных раздумывал не долго. Вскоре на родину ушла короткая депеша о рождении, якобы, в небольшом уральском городке, такого-то июня, такого-то года, таких-то сыновей замполита, одной из танковых частей. В городе том, за свои шестьдесят три года, мальчики так и не побывали, и ностальгия их нисколько не мучила. Хотя, тяга уехать к берегам грязного Дуная, всегда вызывала у Бориса диабетическую потливость, и ладошки сжимались непроизвольно «дай-дай». Глеб о своих мыслях молчал.

Эх, наследие прошлого! Мука, на всю оставшуюся жизнь!

Но вот, Победители выполнили договор Потсдамского дележа, и небольшая страна ушла самоопределяться в стан капиталистический! Ушли и советские войска, вслед за мальчиками!

Конец безоблачному счастью в истории Бориса! Конец мечтам несостоявшимся, если и были мечты у трехлетнего белобрысого мальчугана!

Можно подобрать и другое слово, и еще десятки слов со значением «конца». Но, без матов!

В словаре одного из исследователей американской нецензурщины, содержится пятнадцать тысяч фривольных слов и выражений, в том числе и этому международному эпитету. Борис поставил бы ему огромный бронзовый постамент, в виде мускулистой задницы, работы гигантофила Зураба, на Красной площади, прям напротив мавзолея и мумии, обитающей в нем. Тогда даже труды Раскина и Ричарда Стивенса, при всей своей пошлой несдержанности и уйме фантазии, обрели бы чудесное воплощение! Оказывается, делали бы вывод туристы, абсолютный «конец» живет здесь! Рядом с мумией.

Это было бы справедливо, раз миллионы людей европеоидной расы не хотят предать прах усопшего Земле-матушке. И крайне несправедливо, с точки зрения вообще, нашего богатого и могучего Государства!

Как-то Борис поделился об этом с братом. Глеб промолчал… …В «хрущевскую оттепель», отец попал под увольнение, но вновь получил хорошие должности: начальника снабжения окружного универмага, плюс заместителя начальника снабжения одного из «почтовых ящиков», богато гнездившихся на Урале. Жили они безбедно, получили трехкомнатную квартиру; мальчики же получали «на книги» от папы десять-пятнадцать рублей в неделю. В зависимости от успеваемости. И ведь, действительно, тратили деньги на книги! Читали много! Мать, имея юридическое образование, нигде не работала. Денег вполне хватало.

Старший брат, Георгий, опередил мальчиков в появлении на свет на семь лет, родившись в сорок пятом, в тот самый день, когда над Хиросимой раскрыл свой огромный парашют американский «Малыш», отправленный погрузить в вечность десятки тысяч японцев, рукой Пола Тиббетса. И, возможно, тогда, единственный русский, оказавшийся свидетелем катастрофы, перед тем, как превратиться в негатив на стене дома, тихо прошептал, сакральное: п…ц!.. В трудовой книжке старшего брата одна запись: институт ядерной физики. Дата рождения, символически, напророчила его стать «советским ядерщиком», одним из первых «молодых», дослужившийся до орденов, огромной сталинской квартиры и даже госпремии, из рук «светлейшего и тишайшего», новоиспеченного «Императора с социалистическим лицом». Но это было уже после!

При царе Борисе «ядерщики» стали «выездными» и бросились покорять Европу и Америку своими, ранее запрещенными к публикации, лекциями, в надежде отхватить Нобеля по любому курсу доллара! Все можно! Катался по заграницам с женой и старший брат мальчиков.

Светлейший и тишайший очень быстро стал кумиром ядерной научной молодежи (кому до пятидесяти), но снова запретил выезды за рубеж. Поднял зарплаты, узаконил привилегии, и эшелонами пригнал «сознательный персонал» со всей России. Снова заскрипели железнодорожные ворота с мальчиками-солдатиками, пропуская и выпуская составы с «изделиями». Недовольными остались жены сотрудников, старой гвардии, начинавших ядерную программу – тем, кому за шестьдесят пять. Теперь, сопровождать в командировку, например, в Виннипег, своего дорогого мужа, могла только жена с высшим техническим образованием, согласованная со списками ФСБ.

Начитались уже лекций по всему миру «выездные» во времена царя Бориса! А прорыв в науке и технике «вдруг» сделал Запад!

Соответствующие выводы руководством были сделаны!

Мальчики, в те времена, все это познавали из впервые открытой для секретарей комсомольских организаций, прогрессивной, мать твою, газеты «Аргументы и Факты», считающейся газетой райкомов и исполкомов, где стала работать мама после развода с отцом. Оттуда пошли первые неуклюжие Борисовы шутки о трех китайских танках и трех подводных лодках, вернувшихся на базы, после предупреждения о конной атаке Советской Армии… Где нынче тот патриархальный Китай!.. …В прыщавом семнадцатилетнем возрасте Боря бился головой об стену, крича, что непременно станет врачом. На что отец имел иное мнение: его военный друг, ныне – декан МГИМО, жаждал сосватать этакого провинциального красавчика за свою, средней привлекательности и с очень полными бедрами, дочь, с приданым в виде зачисления на факультет внешней торговли. Мальчик содрогался в истерике, не желая заниматься международной экономикой, тем более, что в математике был крайне не искушен. Зато химию знал хорошо! Шалил в школе, когда приволок из больницы небольшой серый баллончик с закисью азота, давая подышать «веселящего газа» всем желающим, устраивал безоболочечные бомбы, на потеху взрывал их дистанционно. Кому-то пришла в голову мысль ехать учиться в Ленинград. Глеб-то свое решение осуществил, поступив неожиданно в Духовную семинарию, к немалому удивлению родителей, а мама «пристроила» Борю на лечение в отделение пограничных состояний, в так называемые Агафуровские дачи. Чтоб дурные мысли из головы повылетали.

– Ничего, – приговаривала она, – Выйдешь с «белым билетом» и в армию не загремишь. Раз отца не послушал – терпи!

Мальчик поступил-таки в медицинский институт, с первого раза. Сбылась мечта придурка!

Как потом Боря об этом жалел!

Когда мальчик категорически отказался ехать поступать в МГИМО, отец не разговаривал с ним целый месяц, потом убыл в очередную командировку за черной икрой. Боря поступил в медицинский сам, без чьей-то помощи. Послал отцу телеграмму в Астрахань, из одного слова: студент. На что отец, смилостивившись, ответил: ну и молодец, сам добился, а сейчас сам добывай деньги к существованию. И отрезал доступ к ломтю помощи. Начал мальчик работать санитаром, на первом курсе. Потом медбратом, дальше – фельдшером на «скорой». Два года ходил в «диссидентах», по жалобе в деканат одной старухи, преподававшей «экономику социализма», такой же неряшливой и бессмысленной, как сам предмет. Реабилитировали Борю, закончил все-таки учебу.

Глеб, тем временем, после семинарии ушел служить в армию. С братом Борис общался нечасто.

Отношения с женщинами завязывались у Бориса постоянно, мальчик был красив и не глуп. Первая любовь закончилась, естественно, печально, вторая – тоже. Тогда мальчик придумал девиз:

Минувшего уже не возвратить!Тепло любви уже не вдохновляет!Мне проще позволять себя любить,Чем чувствовать, что кто-то позволяет.

Его, с молодых лет, женщины влекли неудержимо! Многие его любили, и отдавались. А он печально любил тех, кто от него отвернулся или вообще не смотрел. Придурок!

Значительно позже, когда Боря с виду напоминал взрослого мужчину, только напоминал, он влюбился в женщину, моложе его на шестнадцать лет. Эта история была его самой огромной катастрофой в прошлой жизни! Это был, пожалуй, апофеоз его чувственности! Он постоянно дарил ей цветы, ни в чем не отказывал, одевал, делал дорогие подарки. Она занимала все его мысли, без нее он стал впадать в панику. Почти за четыре года, что они прожили вместе, сделал не меньше тысячи ее фотографий!.. Придурок, не правда ли?

Но и эта красотка его бросила, несмотря на то, что мужская активность мальчика была на высоте! Мальчик, хоть и стал взрослым, забыл свой старый принцип:

Конец ознакомительного фрагмента.