Елена Ворон - Криминальный театр Страница 5

Он посидел, уставясь в одну точку, затем встряхнулся, глянул на меня.

– Деньги есть?

– Н-немного, – заикнулся я от изумления.

Пьятта полез в бумажник и отсчитал несколько купюр.

– Держи. Сейчас идешь собирать манатки, и тебя отвезут в город. Переночуешь в гостинице, а завтра отправишься домой. Все понял?

– Рафаэль, что случилось?

У него сверкнули глаза.

– Не выношу жадность и глупость. Через пять минут садишься в машину – и до свиданья.

– Да что тебе наплели?! Я ничего не сделал.

– Марш за вещами. И забирай деньги, кому сказано!

Я ушел, как оплеванный; деньги оставил на столе. Жадность и глупость! При чем тут я? Почему он выставляет меня с виллы, и что произошло четвертого марта?

В моей комнате ждал новый сюрприз: на краю постели, сложив руки на коленях, сидела молодая брюнетка. Короткая стрижка, великолепная фигура, светлый костюм, подмышкой кобура. Не иначе как телохранитель.

– Привет, – улыбнулась гостья. У нее был красивый рисунок губ и низкий, но приятный голос. – Я – Луиза.

Несколько мгновений я соображал, быть мне Эстебаном или собой; остановился на роли кузена и спросил:

– Ты живешь на третьем этаже?

– Да. Эстебан, – проговорила она вкрадчиво, – у меня к тебе важное дело. Пожалуйста, подумай и…

– Как зовут клиентку? – перебил я.

Луиза снова улыбнулась и продолжала о своем:

– Ты виделся с Генералом Макнамарой. Расскажи про него. – Ее темные глаза были блестящие и холодные, как стекло.

– Что произошло четвертого марта?

У нее на лице промелькнула тень. Попал: дата ей знакома.

– Эстебан, я прошу рассказать о Макнамаре. У меня мало времени.

– У меня тоже. – Я подхватил сумку с пожитками и повесил на плечо. – Машина ждет.

– Погоди! – Луиза вскочила. – Скажи: Макнамара – каков он собой?

Я расхохотался.

– Джен – американская суперзвезда. Женщины должны любить его без памяти.

Луиза фыркнула, как рассерженная кошка.

– Эстебан, я серьезно спрашиваю. У него лицо обезображено – это верно?

– Шрамы его не портят. И передай клиентке вот что. – Ничего с ходу не придумав, я повторил слова Рафаэля Пьятты: – Не выношу жадность и глупость.

Луизу передернуло. Неужели опять в точку? Вот не ожидал.

Довольный собой, я сбежал вниз; не стал прощаться с Тоски, а прямиком сел в ожидавший меня белый «фиат». Поехали. Прощай, губернаторская вилла. Разгадывать твои загадки я буду в другом месте.

Теперь я знаю, что Макнамару окликнула Луиза – то был ее низкий голос. Добавила хрипотцы, и получился мужской крик. Пловец обернулся, а Луиза стала его разглядывать. Очевидно, плохо рассмотрела – и прибежала с расспросами ко мне. Что ей за дело до шрамов Макнамары?

Через десять минут мы въехали в Альба-Лонгу. Темнело, на фасадах загоралась реклама, в кронах деревьев зажглись гирлянды фонариков, точно хороводы золотых светлячков. Белели столики открытых кафе; центральная улица, по которой мы ехали, была полна людей. Я поначалу решил, что в городе праздник, но шофер сказал: по вечерам здесь всегда так. Веселые, жизнерадостные альбалонгцы, нарядившись в лучшие одежды, прогуливались парами либо вместе с детьми, встречали друзей и знакомых, шумно радовались встречам, пели, танцевали. Машин в Альба-Лонге не так уж много; но сейчас они, казалось, катили по виа Ливиа все, и все разом сигналили и нарушали дорожные правила.

Наш «фиат» ухитрился избежать десятка столкновений и причалил на площади перед отелем «Эксельсиор». Фасад отеля был подсвечен сине-зеленым, стеклянные двери мерцали таинственным светом морских глубин, а перед зданием тянулся ряд стройных, изысканных пиний. Их кроны были скупыми штрихами обозначены на фоне густо-синего неба.

– Приехали. – Шофер вытащил из кармана деньги, которые я оставил на столе у Пьятты, и сунул мне: – Бери, нечего ломаться. «Эксельсиор» стоит недешево. Счастливо.

Швейцар открыл передо мной дверь, и я вошел в холл гостиницы. Красиво. Дорого. Неясно, как буду здесь жить.

Из кресла поднялся Макнамара, по-прежнему в коричневых очках. Теперь на нем был костюм защитной окраски, со множеством карманов. Карманы эти были не пусты: в них явно находился целый склад, от шариковой ручки до ножа.

– Привет «тюленям»! – обрадовался я. – Ты откуда?

– Позвонил Рафаэль, попросил приглядеть за тобой этой ночью. Что стряслось?

– Много разного. Снимаем номер на двоих? У меня есть деньги.

– Пойдем отсюда. Негоже останавливаться в отеле, о котором известно, что тебя в него привезли.

Логика Макнамары показалась мне убедительной. Мы прошли через холл, затем по коридору мимо ресторана, где играл оркестр, и через запасной выход оказались на тихой улочке позади гостиницы. Здесь стояло несколько машин с потушенными фарами.

– Ты на колесах? – осведомился я.

– Нет. Идти близко – на виа Монта. Что произошло на вилле?

– Во-первых, Пьятта меня разоблачил и грозился довести до губернатора, что я – племянник, а не сын.

– Не удивляюсь. У Рафаэля глаз острый, а ты притворялся не ахти. Дальше.

– Но он сперва не собирался меня выгонять. Мы сидели и мирно беседовали. Затем позвонил какой-то гад, чего-то наврал, и тут Пьятта взбеленился. Швырнул мне деньги и велел убираться вон.

– А что сказал Тоски?

– Пьятта ему не доложился.

Макнамара присвистнул.

– Рафаэль меня изумляет. Расскажи-ка снова, по порядку и в подробностях.

Я рассказал, стараясь ничего не упустить. И разведку боем на третьем этаже описал, и появление Луизы. Макнамара задал еще парочку вопросов и примолк, помрачнел.

Мы свернули на виа Монта. По обеим ее сторонам тянулись окруженные зеленью одноэтажные домики, и стояли фонари с желтыми, как дыни, плафонами. Играла музыка, в одном из садов запускали шутихи, и они кувыркались в небе, рассыпая алые и золотые искры.

Макнамара привел меня к дому с номером шестьдесят девять. Из-за ограды свешивались ветви кустов с белыми пахучими цветами, на крыльце горел свет, поблескивала стеклянная дверь.

– Я уверен в одном. – Пловец толкнул легкую калитку и зашагал по дорожке меж кустов. – Рафаэль тебя выставил не потому, что ему чего-то наврали. Либо на вилле тебе грозит опасность, либо ты сам кому-то неудобен.

– Наверно, – согласился я. – И скорей всего, собака зарыта на третьем этаже.

Макнамара поднялся на крыльцо, отпер дверь.

– Проходи. – Он зажег свет в крошечном холле и в гостиной. – Только не пугайся.

Глава 3

С некоторой опаской, я зашел. Не знаю, что ожидал увидеть: то ли женский труп, то ли кровавые пятна на полу. Ничего такого в гостиной не было. Изящная мебель, обивка кофейно-бежевых тонов, большой стеллаж с книгами. Кроме книг, на полках были собраны сувениры с морского дна: кораллы, раковины, камни. К стене был прислонен разломанный стул, а буфет стоял с выбитыми стеклами. На полу было чисто, осколки выметены.

– Кто это бушевал? – поинтересовался я.

Пловец неловко улыбнулся.

– Не поверишь: сам.

Макнамара крушил мебель! В ярости? В отчаянии? Спьяну? Я не стал спрашивать, физически ощутив, насколько ему неприятно и стыдно за себя.

– Джен, у тебя найдется, что поесть?

– Наскребем.

Он ушел на кухню, а я глянул на корешки книг – приключения, военное и морское дело, справочники – и сунулся в приоткрытую дверь спальни, зажег свет. Здесь разгрома не было: Макнамара ограничился гостиной. Спальня обставлена по-женски: шелковые драпировки, кружева, светильники с рисунком на плафонах, на столике сидит кукла, наряженная невестой, а рядом с куклой – свадебная фотография в деревянной рамке.

Макнамара с молодой женой. То есть, пловца я поначалу вовсе не заметил – настолько потрясла меня женщина. Она была невероятно, немыслимо красива. Я даже не мог толком ее рассмотреть, видел лишь огромные черные глаза и облако золотых волос, падавших на обнаженные плечи. Потом я разглядел Макнамару. Он обнимал жену, заслонял от камеры, старался укрыть свое сокровище – растерянный и мучительно счастливый.

Замечательная пара. Но где сейчас эта женщина? Хотелось бы увидеть ее не на фотографии, а вживе.

Я пришел на кухню. Там в микроволновке грелась пицца, а Макнамара сидел у стола, мял в пальцах незажженную сигарету. Очки лежали рядом.

– Присаживайся, – Макнамара подвинул мне табурет.

Его синие глаза были совсем измученные.

– Когда ты спал в последний раз? – спросил я, устраиваясь.

Он пожал плечами.

Ничего себе! Даже не помнит. Видно, дела у него хуже некуда.

– Что с твоей женой? – осторожно поинтересовался я.

– Оставь. – Макнамара усталым движением провел ладонью по лицу. – Это не твоя проблема.

– Теперь будет моя. К тому же, я могу дать дельный совет.

– Я четыре дня кряду выслушиваю советы. От родных, соседей, полицейских, от губернатора. Теперь еще от тебя?

У меня мурашки поползли между лопаток – настолько ясно я ощутил, что ему больно.