Чингиз Абдуллаев - Фактор страха Страница 53

– Не верите, не надо. Я только хотел вас предупредить и объяснил, зачем мне это нужно. – Дронго поднялся.

– Не уходите, – сказал Георгий, – расскажите все, что вам известно.

– Завтра вас уберут при передаче денег, – твердо заявил Дронго. – Чиряева тоже убьют. Исчезновение денег спишут на войну между вами.

– Зачем вы пришли? Чтобы мне помочь?

– Я же вам объяснил зачем. Вы меня интересовали меньше всего. Особенно после недавней перестрелки в больнице, когда меня чуть не убили ваши киллеры. Мне нужны те, кто должен вам передать деньги.

– Хорошо, – немного подумав, сказал Георгий, – если все это правда, что вы потребуете взамен?

– Людей, с которыми вы будете встречаться. Они мне нужны живыми. Я предлагаю честный обмен. Проще было бы вас не предупреждать. Подождать, пока вас убьют, и взять их на обратном пути. Но я не хочу рисковать. Они могут скрыться.

– Хотите, чтобы я их выдал, – догадался Георгий, издав короткий смешок, – еще до того, как они со мной встретятся? За дурака держите? Теперь я понял, зачем вы пришли. Думаете, я вам поверю?

– Не думаю, – ответил Дронго, – просто предлагаю другой вариант. Вы предпринимаете меры безопасности, пересчитываете деньги, которые вам передадут, и убеждаетесь в том, что я вас обманул. Но если я сказал правду, вы платите мне, выдав этих людей живыми. Согласны? Все без обмана.

Георгий помолчал, обдумывая ситуацию.

– Выходит, если меня убьют, вы сказали правду, а не убьют – обманули.

– Постарайтесь обезопасить себя и тогда убедитесь, что я сказал правду. Денег вам не видать. И я очень боюсь, что вы не справитесь с ними, если даже возьмете с собой полсотни телохранителей.

– Почему не справлюсь? – мрачно спросил Георгий.

– Поверьте мне на слово, – сказал Дронго, – я это точно знаю.

– Давайте сделаем по-другому, – вдруг предложил Георгий, – вы поедете с нами на встречу. Только сначала переоденетесь, чтобы не могли послать никакого сигнала. И все увидите своими глазами. Если я не получу денег и останусь в живых, – он сжал кулаки, – на куски разрежу мерзавцев.

– Они тут ни при чем. Тот, кто затеял всю эту операцию, сейчас далеко. А они мне нужны как свидетели.

– Понятно. – Георгий тяжело вздохнул и погрузился в размышления. Потом спросил: – Значит, того, кто приказал меня убить, там не будет? Я вас правильно понял?

– Почти. Если хотите, поеду с вами.

– Хочу. Только учтите, ваши друзья вам не помогут.

– Но вы должны гарантировать, что я останусь в живых.

– Если не обманули, останетесь. А обманули, мы вас сами убьем. На месте.

– Наоборот, должны поблагодарить. Ведь в этом случае вас не убьют и отдадут деньги. За что же меня убивать?

– Не понимаю, чего вы добиваетесь? – тихо спросил Георгий. – Зачем голову в петлю суете? Острых ощущений захотелось?

– Человек, о котором я веду речь, очень опасный, – сказал Дронго, – у вас и ваших людей нет ни единого шанса выстоять против него. Он уберет вас, а потом Чиряева. Меня он тоже хочет убить. Чтобы покончить со всеми, кто может ему помешать.

– Он такой ловкий? – ухмыльнулся Георгий. – Со мной будут мои лучшие люди.

– Они не смогут его остановить.

– Мы его убьем, – уверенно заявил Георгий, – кем бы он ни был.

– Он уже умер однажды. А потом воскрес. Его невозможно уничтожить.

– Кто же он? – в ярости вскочил Георгий.

– Полковник Олег Кочиевский, – ответил Дронго.

Георгий пошатнулся. Посмотрел на Дронго и шепотом произнес.

– Он умер месяц назад. Я был на его похоронах.

– Он жив, – сказал Дронго, – и завтра до вас доберется.

– Полковник Кочиевский жив, – пробормотал Георгий, растерянно опускаясь на стул, – теперь понятно, почему они сожгли лавку Абаскули. Они ничего не боятся. Знают, что он жив.

Он потер переносицу и едва слышно спросил:

– Так вы поедете с нами?

– Да, – кивнул Дронго, – вы не должны умереть, мне нужны живые свидетели.

– Клянусь богом, если все это правда, мои люди будут свидетелями, – процедил сквозь зубы Георгий, – но если нет...

– Завтра, – холодно произнес Дронго, – завтра все выяснится. Куда мне приехать?

– Что? – Георгий задумался и не слышал вопроса.

– Куда я должен приехать? – повторил Дронго.

– Если вы нас обманули... – прошептал Георгий.

– Ну, хватит, – поморщился Дронго, – если бы я хотел тебя обмануть, он перешел на «ты», не пришел бы сюда. Да и зачем мне тебя обманывать? Чтобы убить? Так это можно сделать в другом месте. Даже американский президент не застрахован от пули. Денег ты и так не получишь. А получишь, значит, я тебя обманул. Ну и на здоровье. Владей своими деньгами. Так в чем же дело? И нечего мне угрожать. Я тебя не боюсь! Иначе не пришел бы сюда.

– Ты тоже очень опасный человек, – севшим вдруг голосом сказал Георгий, в свою очередь обращаясь к Дронго на «ты», – ведешь двойную игру. Но завтра играть будем по моим правилам. И никто, даже сам господь бог не поможет тебе.

– Куда мне приехать? – в третий раз спросил Дронго.

– Сюда приезжай, – ответил Георгий с заметным акцентом, как обычно, когда волновался, – завтра в два часа дня. Я тебя жду.

– До свидания, – Дронго вышел из комнаты.

Оставшись один, Георгий долго сидел, уставившись в одну точку. Потом достал свой мобильный и набрал нужный номер.

– Павлик, – сказал он, – мне понадобятся твои люди. Все, кого ты сможешь найти. И сам приезжай ко мне. Нужно позвонить Мамед-аге, чтобы тоже привез людей.

Москва. 14 мая

Дронго проснулся раньше обычного, в половине девятого, было душно, и он вышел на балкон глотнуть свежего воздуха. По ночам он опускал стальные жалюзи, которые даже из автомата невозможно было пробить. Дом был элитный, с надежной охраной, однако он оборудовал квартиру по последнему слову техники. В кабине лифта установил микрофон, чтобы слышать разговоры тех, кто к нему поднимался. Внизу, в подъезде, и на лестничной клетке – видеокамеры, с помощью которых следил за гостями. У дома стояли еще две камеры, замаскированные, на которые Дронго выхлопотал специальное разрешение. В самой квартире он сделал две двери, снабженные хитроумной системой глазков, позволявших ему видеть пришедших к нему, не стоя за дверью. В кабинете были скремблеры, исключавшие возможность прослушивания.

Дронго знал, что все эти приспособления защищают только от уголовников. Настоящие профессионалы давно научились определять все, что происходит в доме, по колебаниям оконного стекла, не говоря уже о направленных лучах и других суперсовременных технических новинках.

Он поселился в Москве в середине девяностых и получал тогда гонорары, позволившие купить большую квартиру и оборудовать ее всевозможной техникой. В Москве он проводил шесть-семь месяцев в году. Ему не сиделось на месте, и он часто путешествовал, успев несколько раз обогнуть земной шар. Кроме Антарктиды и Австралии, побывал на всех континентах, встречая повсюду удивительных людей и восхищаясь окружающей красотой.

Дронго принадлежал к особой категории неисправимых романтиков, способных до последнего вздоха радоваться всему прекрасному. Его поражала энергетика американской цивилизации с ее устремленными ввысь многоэтажками, ставшими символами американской культуры, где каждый дом, казалось, состязался своей высотой с соседними. Ему нравился величественный покой древнего Востока, с запечатленной в камне неторопливостью бытия, нравились реки, плавно катящие свои волны, нравились люди, стремившиеся познать мир. Его восхищала Африка с ее буйной растительностью, где человек чувствует себя единым целым с природой. Его восхищали близкие ему по темпераменту латиноамериканцы и их страна, воплотившая в себе различные культуры и народы. С не меньшим восхищением он относился к Европе с ее знаменитыми, уходящими в далекое прошлое памятниками.

Он был человеком мира, любившим и ценившим цивилизацию. Выросший на Кавказе, где словно в котле были перемешаны десятки народов и культур, религий и традиций, он с детства впитал в себя эту полифонию красок и наслаждался ею.

Дронго прошел в библиотеку. Он отдавал себе отчет в том, на какое рискованное дело решился. Но это был единственный шанс успешно закончить расследование, выйдя на главных покровителей Ахметова. Дронго ходил от полки к полке, где стояли любимые книги. Советчики и друзья. Учителя и наставники. Он приходил в библиотеку как в храм.

Непрочитанные Джойс и Пруст ждали своей очереди. Они были для него знакомыми незнакомцами. Когда-нибудь он отправится с ними в путешествие, открывая для себя их миры. Здесь же стояли Хемингуэй, Ремарк, Фолкнер, Уэллс, Моэм. Чуть в стороне – Дюма, Бальзак, Мопассан, Мериме, Золя, Жюль Верн, Майн Рид, Вальтер Скотт. Марк Твен соседствовал с О'Генри, Джен Лондон – с Хаггардом. На полках справа были писатели-фантасты: Шекли и Брэдбери, Азимов и Желязны, Гаррисон и Хайнлайн, Саймак и Андерсон. Рядом – братья Стругацкие и Станислав Лем.