Дик Фрэнсис - Миллионы Стрэттон-парка Страница 54

— Ничего об этом не знаю.

— Ну ладно… э… Вы запираете машину?

— Нечасто, нет. Когда она стоит у моих дверей, нет. Я сказал об этом полиции. Я сказал им, что, возможно, оставил в зажигании ключ. Сказал, что его мог взять кто угодно.

Мы с Роджером старались не смотреть на Дарта, чтобы не выглядеть обвинителями. «У его дверей» означало, что воры вряд ли могли добраться до его машины. Это значило у задних дверей огромного фамильного особняка Стрэттон-Хейз.

— А что, если автомобиль брал Кит? — спросил я и понаблюдал за его взглядом.

Он был решительно ошарашен:

— Не понимаю, о чем вы говорите. Я не знаю, кто брал мою машину.

— И не хотите знать.

Он кривовато улыбнулся:

— Ну что вы за человек, честное слово.

Роджер заговорил, стараясь выглядеть объективным:

— Только позавчера Кит поклялся Ли, что убьет его. Я ни минуты не сомневаюсь, что он говорил, что думает. Нельзя винить Ли за то, что ему хочется знать, не Кит ли взорвал трибуны.

Дарт несколько секунд смотрел на меня. Я улыбнулся ему глазами.

— Не думаю, что это был Кит, — наконец произнес Дарт.

— Я перещупаю все под моим автобусом, — сказал я ему. — Я не допущу, чтобы мои дети поднялись в него, пока не буду спокоен, что они в полной безопасности.

— Ли! — Он явно испытал шок. — Он этого не сделает, он этого не может сделать. Нет, даже Кит этого не может. Клянусь вам…

Он не мог произнести больше ни одного слова. Хотя все равно он сказал мне то, что я хотел услышать. Долю правды, пусть даже не всю правду.

— А вы не могли бы из чувства фамильной солидарности, — притворяясь веселым и игривым, сказал я, — подумать над тем, чтобы помочь мне найти способ помешать Киту осуществить свою не очень приятную угрозу? Чтобы уберечь его и вообще всех вас, как бы это выразиться, от последствий?

— Ну конечно.

— Чудесно.

— Но я не вижу, что я могу сделать.

— Я вам чуть позже растолкую. А сейчас, где же все собираются?

— Вот черт, действительно.

Он позвонил по телефону из конторы и, как стало ясно, соединился с домом родителей, к телефону подошла уборщица, которая не смогла ответить, где сейчас лорд или леди Стрэттон.

— Вот черт, — пробормотал Дарт, набирая другой номер. — Айвэн? Где все собираются? У тебя дома? Кто там есть? Ладно, скажи, что я задерживаюсь и буду позже. — Он повесил трубку и беззаботно улыбнулся мне с Роджером. — Там мои родители, еще Ребекка и Ханна, Имоджин и Джек, они ждут тетю Марджори. Слышу, как там уже орет Кит. Сказать по правде, я не горю желанием идти туда.

— Тогда не ходите, — сказал я.

— Айвэн назвал это большим сбором. Это значит, что я должен там присутствовать. Сагре diem, так об этом говорят.

Мне выпадала возможность, о которой я мог только мечтать.

— А что, — сказал я, — если вы отвезете меня в дом к своим родителям, скажете уборщице, что я друг семьи, и оставите там, пока сидите на семейном сборище?

Он удивился:

— Это еще зачем?

— А так, для удачи, — сказал я.

— Ли…

— О'кей. Затем, что я посмотрю на проект новых трибун, от чего отказался в прошлый раз.

Роджер начал было показывать мне, что я уже видел планы, но потом, к счастью, бросил это делать.

Нахмурившись, Дарт проговорил:

— Честно говоря, я не очень-то понимаю…

Поскольку мне совсем не хотелось, чтобы он понял, я сказал, выразив свою мысль довольно расплывчато:

— Это для блага вашей семьи. Я вам уже говорил, если вы не хотите, чтобы Кит меня прикончил, доверьтесь мне.

Он доверял мне, как никто другой в их семье, и его жизнерадостная натура в конце концов одержала верх.

— Если вы этого хотите, — согласился он, до него все еще не доходило, зачем это мне нужно. — Вы имеете в виду сейчас!

— Совершенно верно. Единственно, если не возражаете, завернем к моим ребятам, и я скажу им, что ненадолго отлучусь с ипподрома.

— Вы потрясающий человек, — сказал Дарт.

— Они будут чувствовать себя уверенней, если будут знать.

Дарт посмотрел на Роджера, тот согласно кивнул.

— Кристофер, старший, сказал мне, когда они не дома, а в своем автобусе, они не беспокоятся, когда отца нет, они знают, что он уехал, и приблизительно представляют себе, когда он вернется. Тогда они сами заботятся о себе и не ждут помощи.

Дарт комично завращал глазами, комментируя таким образом превратности моего домашнего быта, но пошел со мной к своему автомобилю. На переднем сиденье я увидел большой журнал в глянцевой обложке «Американский клуб ухода за волосами», с его обложки смотрел улыбающийся молодой человек с копной волос на голове.

Пряча журнал в дверной карман сбоку от себя, Дарт сконфуженно объяснил:

— Здесь о том, как укреплять волосы полимерами. Знаете, похоже, это неплохая мысль.

— Займитесь этим, — поддержал я его.

— Нечего смеяться надо мной.

— А я и не смеюсь.

Он бросил на меня подозрительный взгляд, но без лишних слов доставил к автобусу, где детей не оказалось. Я заскочил в автобус за кое-какими инструментами, потом поискал детей. Они находились в кухне миссис Гарднер, по уши в муке, мешали тесто для ее несравненного фруктового пирога и тут же поедали его, не дожидаясь, пока пирог поставят в печь. Миссис Гарднер радостно улыбнулась мне, поцеловала в щеку и сказала:

— У нас так весело. Можете не торопиться обратно.

— Где найти жену, которая родит вам пять сыновей? — задумчиво произнес Дарт, трогаясь с места. — Кому нужен толстяк-коротышка без признаков талантов, да еще лысеющий на тридцатом году жизни?

— А кто хочет добродушного, покладистого, приятного человека, не терзаемого никакими демонами?

— Меня? Вы имеете в виду меня? — поразился он.

— Да.

— Никаким девушкам я не нужен.

— А вы у какой-нибудь спрашивали?

— Я спал с несколькими, но все они, похоже, видели не меня, а здоровенный Стрэттон-Хейз, и они говорили, как будет шикарно устраивать в нем приемы, а одна даже заговорила о том, как устроит бал по случаю первого выхода в свет нашей дочери…

— И это напугало вас?

— Они же хотели выйти за дом.

— Когда я вернусь домой, — сказал я, — можете приехать к нам и пожить у нас, и я приму меры, чтобы вы повстречали людей, которые и слыхом не слыхали о Стрэттон-Хейзе, ничего не знают о титуле вашего батюшки или ваших миллионах, а вы можете назваться Билом Дарлингтоном или еще как-нибудь, как вам понравится. Вот тогда посмотрим, как это будет выглядеть.

— Вы это серьезно!

— Да, вполне. — Я на миг задумался и сказал: — Что произойдет в вашей семье, когда умрет Марджори?

— Я об этом не задумываюсь.

— Вам нужно быть к этому моменту женатым. Придет день, и вы станете главой семьи, и остальным ничего другого не останется, как принять это за должное, проникнуться уважением к вам и вашей жене и думать о своем будущем.

— Боже мой, — вздохнул Дарт, — много же вы хотите!

— Ведь вы же лучший из Стрэттонов, — проговорил я.

Он покачал головой, покраснел и замолчал. Въехав в ворота отталкивающе полосатого родительского дома и припарковав машину, мы обошли дом с обратной стороны, как уже делали прежде.

Задняя дверь не была заперта. Мы вошли в холл с черно-белыми плитами на полу, и Дарт крикнул:

— Миссис Чинчи! Миссис Чинчи!

На верхних ступеньках длинной лестницы появилась маленькая женщина в розовом рабочем халате. Она откликнулась:

— Мистер Дарт, я здесь.

— Миссис Чинчи, — громко проговорил Дарт, — это мой друг, мы с ним побудем немного в доме, а вы продолжайте уборку.

— Да, сэр. Благодарю вас, сэр.

Дарт повернулся к ней спиной, она вернулась к своим занятиям на втором этаже, и таким образом потенциальная угроза моим планам была нейтрализована.

— Так, — сказал Дарт. — Что теперь? На это сборище я не поеду. Я могу пригодиться вам здесь.

— О'кей, — сказал я, не слишком обрадовавшись. — Теперь вы отправитесь к своей машине, и, если паче чаяния кто-то из ваших родителей вернется раньше, чем мы их ждем, вы положите руку на клаксон и пять-шесть раз прогудите мне, чтобы я быстренько сворачивался.

— То есть… я буду просто на стреме?

— Если вернутся ваши родители, гудите что есть мочи, затем скажите им, что дали мне воспользоваться телефоном, ванной, чем хотите.

— Мне это не нравится, — нахмурился он. — Ну а если они вдруг застанут вас, когда вы будете рассматривать планы?

— Раньше-то вас это не трогало. Даже наоборот, вы толкали меня на это.

Он вздохнул.

— Да, это верно. Я тогда не знал вас так, как сейчас, и мне было все равно. Послушайте, не задерживайтесь слишком долго.

— Нет.

Все еще колеблясь, он подошел к двери, которая вела обратно в заднюю часть дома, а я пошел к комнате Конрада, где стены были увешаны картинами и рисунками лошадей, а бесчисленное число всяких побрякушек наводило на мысли о сорочьей страсти. На всех горизонтальных поверхностях были навалены сокровища: миниатюрные фигурки лошадей, старинные золотые монеты, крошечные золотые статуэтки, изображающие охотничьи сцены.