Гнев Пигмалиона - Ирина Градова Страница 56

– Я не голоден, – ответил парень.

– Это что еще за новости? – сдвинул густые брови отец. – Ты что такой смурной?

– Ерунда, в универе неприятности.

– Это у тебя-то? Старого папку не проведешь, давай, колись, что не так!

Анатолий исподлобья глянул на Риту и Свету.

– Ты можешь говорить при них, – проследив за взглядом молодого человека, сказал Лапиков. – Маргарита Григорьевна теперь – друг нашей семьи, а ее служащий сохранил тебе отца!

– Это… ничего такого, пап, – попытался отговориться Анатолий. – С девушкой поссорился, только и всего.

– Это с Наташей, что ли? – неожиданно встряла Света.

Паника, охватившая сына Лапикова, отразилась на его лице.

– Я что-то пропустил? – спросил Иван Романович. – Не припомню, чтобы ты рассказывал мне о своей подружке!

– Да никакая она не подружка, так…

– Маргарита Григорьевна? – Лапиков вопросительно взглянул на Риту.

– Пусть лучше Анатолий сам расскажет, – предложила она.

– И зачем вы только пришли! – в отчаянии воскликнул парень.

– Рано или поздно твой отец все равно узнал бы правду!

– Какую такую правду? – растерянно крутил головой Лапиков-старший, глядя то на Риту со Светой, то на сына. – Что происходит?

– Пусть она рассказывает, – вздохнул молодой человек, падая в кресло.

Получив разрешение Анатолия, Рита заговорила. С каждым произнесенным словом лицо Лапикова наливалось кровью, и она начала побаиваться, как бы его не хватил удар: при его телосложении бизнесмен наверняка гипертоник, а это – серьезный фактор риска.

– Ну, – пробормотал Лапиков, когда Рита замолчала, – спасибо тебе, сынок! Мало у твоего папки проблем…

– Эта проблема – моя, мне ее и решать! – пробормотал Анатолий.

– Надо же, какие мы самостоятельные! – взревел Лапиков, ударяя увесистым кулаком по столу с такой силой, что фарфоровая посуда на нем подпрыгнула, словно была сделана из картона. – Где ты откопал эту девку, позволь тебя спросить, – не в университете же, наверное?

– В спортзале, – обреченно ответил Анатолий.

– Что ж, приятно слышать, что труженицы древнейшей профессии поддерживают форму! – фыркнул Иван Романович. – Да как ты мог впустить в свою жизнь женщину, о которой ничего не знаешь?!

– Я все о ней знаю, – перебил отца молодой человек. – Больше, чем ты или Маргарита Григорьевна!

– Постой-постой, – пробормотал Лапиков. – Ты хочешь сказать, что знал… о роде ее занятий?!

– Не с самого начала…

– Не с начала?! – взревел Иван Романович. – Вы поглядите на него – рыцарь в сверкающих доспехах!

– Не надо так, пап, – слабо защищался Анатолий. – Она не плохая девушка, просто у нее была тяжелая жизнь!

– Тяжелая жизнь?! Это у нас с твоей матерью была тяжелая жизнь, сынок! Это мы мыкались по съемным квартирам, по общагам, я работал как лошадь, а мать твоя ни разу даже не пожаловалась! Потом эта перестройка гребаная грянула, и я лишился работы. То там подвизался, то сям, потом на нары загремел ни за что! А твоя мать меня ждала, передачи в колонию носила… Конечно, ты ведь об этом не знаешь, тебя тогда на свете не было! Вот, милый мой, что такое «тяжелая жизнь», а не передок свой на морозе шоферюгам подставлять! Господи, ну ладно бы просто шлюшка, но шлюшка Рудольфа Светлогорова !

– Она не его, как ты говоришь, шлюшка, папа! – воскликнул Анатолий, вскакивая из кресла со сжатыми кулаками. – У Наташи с ним ничего общего…

– …кроме денег, – закончил за сына Лапиков.

– Он ей не платит! То есть ей платит не он…

– Что за ребусы ты мне тут сочиняешь?

– Постойте, – остановила его Рита. – Возможно, его стоит выслушать?

– Ладно, пусть уж вываливает, – махнув рукой, простонал старший Лапиков. – Вряд ли он сумеет удивить меня еще сильнее!

И Анатолий начал свой сбивчивый рассказ. Когда в нем всплыло имя Виктора Арбенина, Рита и Света переглянулись.

– Ну вот, – закончил молодой человек, с мольбой глядя на присутствующих. – Я дал Наташе слово молчать, но позвонил этот дотошный следователь, который чуть душу из нее не вытряхнул накануне по поводу убийства режиссера, и снова вызвал на допрос. Виктор Арбенин – настоящий маньяк: ни одному психически здоровому человеку и в голову не придет то, что задумал он! Арбенин развел Наташу, как последнюю дурочку, она поверила в его сказки про месть, про мать-наркоманку – в общем, надавил на жалость именно в тот момент, когда Наташа собиралась все бросить! Он очень непорядочный и скользкий тип, этот Арбенин, и я не понимаю, почему она так цепляется за него даже после того, как…

Рита перестала вслушиваться в слова Анатолия, заметив на лице Ивана Романовича странное выражение: он словно бы окаменел и стал походить на одно из грубо вырезанных изваяний с острова Пасхи. Громкий всхлип прервал молодого человека на середине фразы, привлекая всеобщее внимание – в дверях стояла жена Ивана Романовича, и глаза ее были полны слез. Они напоминали две круглые лужицы, какие дождь оставляет во вмятинах на асфальте.

– Оля… – пробормотал Иван Романович, но женщина, к удивлению Риты, подняла руку, призывая мужа к молчанию.

– Не надо, Ваня, – покачала головой Ольга Анатольевна. – Я говорила, что бесследно это не пройдет, но не думала, что все вот так закончится!

Жена Лапикова вошла и опустилась в пустое кресло.

– Ты же не… – начал Иван Романович, но Ольга Анатольевна вновь прервала его:

– Нам пора все объяснить и Толику, и этим людям, пока дело не зашло слишком далеко! Если этого не сделаешь ты, расскажу я: так дальше продолжаться не может!

* * *

В тот день Ольга летела домой как на крыльях: их с Иваном жизнь скоро круто изменится, и она торопилась порадовать мужа. Он придет с работы усталый, как обычно, ведь этот малый бизнес так изматывает! Малый бизнес в их случае представлял собой ларек с пирожками около метро «Петроградская», который Ивану Лапикову с трудом удалось открыть. Но зарегистрировать его на себя он не мог: бывшему зэку ни за что не выдали бы разрешение! Поэтому Ивану пришлось взять на работу молодого парня, на которого он и оформил бизнес, хотя на деле узбек, практически не говоривший по-русски, выполнял функции продавца. Быт постепенно налаживался. Лапиковы снимали скромное жилье. Иван рассчитывал расширить дело, поэтому им приходилось во многом себе отказывать, у Ольги не было драгоценностей и выходных платьев, но она знала, что их жизнь обязательно изменится к лучшему – ее вера в мужа была безгранична. Ольга много раз предлагала устроиться на работу, чтобы помогать ему материально, но Лапиков категорически возражал.

– Ты – моя жена, – говорил он в ответ на очередную просьбу Ольги. – Работать прачкой или поломойкой я тебе не позволю, а вот откроем второй ларек, и станешь моей правой