Нина Васина - Правило крысолова Страница 57

Питер поднялся к бабушке в комнату, она улыбнулась, дождалась, пока брат помешает ложкой в чайнике и разольет пахучую жидкость по чашкам.

— Спасибо, родной, — сказала она, принимая чашку и пряча глаза.

— Итак, ты решила ехать… — Питер сел на пуфику трюмо, чтобы лучше видеть опущенное бабушкино лицо.

— Да. Вот выпью чаю и поеду.

— Не надо.

— Я поеду.

— Я тебя очень прошу не ехать. Я ведь редко тебя о чем-то прошу.

— Я все равно поеду, — монотонно повторила бабушка.

— Ты все знаешь?

— Я знаю все, что нужно, чтобы девочку освободили. Ей не место в тюрьме. Тебе меня не уговорить. Я знаю, ты всю жизнь боялся умереть, боли боялся, неприятностей, старости. Представь, что больше ничего не надо бояться.

— Ты говоришь, что мне больше ничего не надо бояться? — шепотом переспросил дедушка и потер грудь слева. — А Антон? Кто его сбережет?

— Антуан сильный мальчик и сообразительный. Инга поможет ему вырасти и полюбить жизнь. Нам с тобой в этих обличьях все равно не дожить до времени, когда мальчик вырастет.

— Сестра, — опять попросил Питер. — Я эту проблему решу сам. Не езди.

Бабушка встала, посмотрела на сгорбленного брата, погладила его по голове.

— Ксения звонила, — сказала она тихо. — Приглашала сходить на выставку немецких кукол. Я сказала, что ты точно захочешь пойти, а у меня дела. Она заедет после обеда.

— Вот она и позвонила, — кивнул Питер. — Ханны не стало, и она позвонила мне.

— Сходи. Посмотри, нет ли там куклы моей бабушки. Помнишь ее?

— Ужасная говорящая кукла? Хорошо. Посмотрю.

— Питер, — после этого спросит бабушка, — тебе не страшно? Ты стал Крысоловом.

В семь двадцать бабушка подъехала к приемной ФСБ, записалась у круглосуточного дежурного в огромном журнале и попросила показать ей, где находится отдел внешней разведки. Дежурный крепился изо всех сил, но улыбки сдержать не смог.

— Бабушка, — попросил он ласково, — лучше вам все вопросы решить у дежурного офицера по связям с общественностью. Он принимает, правда, с девяти часов, пока можете пройти в комнату для посетителей. А хотите, оставьте анонимное сообщение вот в этом ящике для писем, анонимные у нас быстрее всего рассматривают.

— Не могу, юноша, — просто ответила бабушка, достала блокнот и набросала несколько фраз. — Это срочная информация, — глядя в глаза улыбающемуся дежурному, растолковывала бабушка, — она имеет большое значение для отдела внешней разведки. Уверяю вас, юноша, как только начальник ее прочтет, он тут же захочет лично со мной встретиться. Я подожду в комнате для посетителей, но только надеясь на вашу порядочность.

— На мою порядочность? — растерялся дежурный.

— Да. Постарайтесь сделать так, чтобы как можно больше начальников узнало, что в этой записке написано. Тогда хотя бы один из них обязательно примчится в комнату для посетителей.

С удивлением дежурный прочел на листке в линейку:

“Деньги Рудольфа Грэмса в обмен на свободу Инги Грэме. Информация для Ганса Зебельхера”.

— Вы не подписались, это анонимка?

— Ну что вы. — Бабушка достанет очки и черкнет внизу листка изумительным почерком каллиграфа: “Изольда фон Штольге, урожденная Грэме”. — Вот. Пожалуйста. — Она отдаст листок и проведет некоторые разъяснения. — Фамилия моего отца была Штольге, но я предпочитаю называть себя Грэме. Вы знаете, все женщины в нашем роду, особенно если они выбирали путь воинов, предпочитали оставлять фамилию матери. Мой третий муж…

— Пойдите сюда, пожалуйста. — Дежурный на входе с облегчением передал ненормальную старушку дежурному комнаты для посетителей.

Он сразу же позвонил по телефону и зачитал начальнику охраны содержание записки. Тот пустил поиск по указанным в записке трем именам и уже через пятнадцать минут обеспокоенным голосом приказал дежурному лично проследить, чтобы старушка не ушла, а если станет уходить, задержать ее. Бабушка предполагала быструю реакцию на ее сообщение, но представить, что начнется такой переполох, она не могла.

Через тридцать две минуты ожидания в комнату для посетителей пришли четверо и попросили бабушку пройти на второй этаж.

— Я хочу говорить или с немцем Зебельхером, или с начальником внешней разведки. Покажите документы. Ну?.. Где тут написано, что вы работаете во внешней разведке?

Мужчины нервничали, убеждая бабушку, что их отдел внутренних расследований как раз ведет дело по убийству агента внешней разведки и убийство это напрямую связано с именами в ее записке, поэтому лучше ей проявить сознательность и пройти с ними.

— Пройти я могу куда угодно, но говорить буду только с начальником отдела внешней разведки, — развела руками бабушка.

Тут пришли еще трое мужчин и потребовали, чтобы посетительница Грэме прошла с ними на третий этаж. Между первой четверкой и этими тремя произошел разговор на повышенных тонах, после чего все семеро потребовали, чтобы бабушка показала содержимое своей сумочки.

— Вы не поверите, — развела руками бабушка. — У меня нет сумочки! Паспорт я положила в карман пальто, еще взяла платок и футляр с очками. И все, больше ничего нет. На мне сегодня повседневное пальто, я его надеваю, когда предстоит трудная и сомнительная по чистоте работа, ну, там, на рынок съездить за мясом или на толкучку за вещами. Если бы я надела свое выходное белое пальто, вы бы не называли меня бабушкой! А персиковое — о-о-о! — послушайте, персиковое пальто без элегантной сумочки из крокодиловой кожи не смотрится, но в ней мало что помещается…

Сгрудившиеся вокруг сидящей бабушки мужчины терпеливо выслушали, что в крокодиловую сумочку не помещаются даже оба флакона, такая она маленькая, ей приходится брать один, наугад, она обычно берет духи для брюнетов, странно, да? Ей казалось, что брюнеты попадаются чаще, а вот сейчас, к примеру, из семи великолепных молодых мужчин перед ней пятеро — блондины, или светлые шатены, и это потрясающе! Еще они узнали, почему бабушка надела сегодня свое пальто для трудной и грязной работы. Потому что при неблагоприятном исходе ее разговора с начальником отдела внешней разведки ее могут задержать и поместить в изолятор, ну зачем же, скажите на милость, рисковать белым или, не дай бог, нежно-персиковым пальто, оно же насквозь пропахнет кутузкой, и в приличное место его потом не наденешь!

Вклинившись в подробные объяснения бабушки, одному из мужчин удалось спросить, где она припарковала машину, на что та развела руками и сообщила, что приехала на такси. Такси бабушка заказывала сначала по телефону, а потом присмотрела приличного шофера (“Блондина, кстати!”) и взяла его домашний номер и теперь при необходимости звонит сразу ему, так сказать, личному таксисту для непредвиденных обстоятельств или приятных прогулок.

В комнату для посетителей подошли еще двое, потом еще мужчина и женщина. Все они хором стали уверять бабушку, что лучший способ сберечь свое повседневное пальто — это пройти с нами… “Нет, извините, с нами!” — “Знаете что, лучше вам сразу здесь написать заявление о предоставлении охраны, как свидетелю…” — “А мы можем прямо здесь вас задержать и поместить в изолятор, пока не захотите говорить!” — заявила последняя парочка. “Это по какому же поводу?” — заинтересовалась четверка из отдела внутренних расследований. “За утаивание особо важной информации!”

Расталкивая ругающихся и размахивающих руками служивых, к бабушке пробрались двое мужчин, держа наготове раскрытые удостоверения и бланки с печатями. Из одного бланка бабушка, надев очки, выяснила, что перед нею заместитель начальника отдела внешней разведки, назначенный на эту должность два дня назад, номер приказа… подпись. А второй мужчина — бабушка подняла голову и внимательно рассмотрела нервно улыбающегося над нею немца — был не кто иной, как сам Зебельхер, уже много лет занимающийся делом террористической организации Фракция Красной Армии.

— Наконец-то! — Бабушка встала и любезно распрощалась с остальными, шепнув приглянувшемуся ей мужчине лет сорока, что теперь на пять блондинов семь брюнетов.

Бабушку вывели на улицу, посадили в машину, и в полнейшем молчании она ехала минут двадцать переулками, изучающе поглядывая на немца, игнорируя его удивленный взгляд и не опустив глаз, даже когда немец пронзительно посмотрел и они схлестнулись — взгляд на взгляд, кто первый отведет глаза.

Подъехали к двухэтажному особняку в заросшем деревьями дворике. Небольшая возня, возмущенные крики, и бабушка поняла, что опешившего немца не пускают внутрь.

— Послушайте, — заявила она в дверях заместителю начальника, — пусть он идет с нами. Вы что думаете, что я сейчас вам подробно опишу, где деньги лежат? Имея такие деньги, я бы вытащила свою внучку из тюрьмы без вашего участия! У меня есть информация, разобраться с которой могут только специалисты. Если наши не смогут, путь немец поможет.