Наталья Солнцева - Загадка последнего Сфинкса Страница 6

— Ты наживаешься на моем позоре! — вопила разъяренная Александрина.

— А по-моему, я тебя прославил, — парировал Игорь. — Теперь тебя будут узнавать… и не только в лицо.

— Ах, ты! — она замахнулась, чтобы ударить его. — Мстишь, да?

— Есть за что, — ничуть не смутился художник, легко перехватив ее руку. — Кстати, чем тебе не по вкусу «Трапеза блудницы»? Она великолепна! Мне уже предложили кругленькую сумму. Но я, пожалуй, не стану ее продавать. Семейная реликвия как-никак.

Мурат воспринял ситуацию с философским спокойствием.

— Ты зря бесишься, — сказал он Александрине. — Меня рисуют обнаженным все, кому не лень. И ничего страшного!

— Он сделал это нарочно! Чтобы унизить меня!

— Зато теперь твоя красота останется на холсте нетленной…

— Иронизируешь? Пошел бы лучше, набил Игорю морду! Где твоя восточная гордость?

— У меня мама русская, — безмятежно улыбался Мурат. — Она верит в бога. Христианские обычаи учат прощать ближних.

— Все вы, мужики, мерзавцы! — расплакалась вдова. — Вам от женщины нужно только одно!

Она была безутешна.

Громкое убийство скрипача Никонова отвлекло ее от горестных мыслей и повергло в шок так же, как всю столичную публику.

— Ты думаешь, убийцу найдут? — спрашивала она Мурата.

— Конечно, нет.

— Отравленная булавка… легкий и безотказный способ отправить кого-нибудь на тот свет. Даже я могла бы…

— Ты о чем? — не понял Мурат.

Александрина промолчала.

«Интересно, Игорь составил завещание? — размышляла она. — Вряд ли. Он еще молодой, о смерти не думает. Какие у него наследники? Родителей нет в живых, женой и детьми он не обзавелся. Дальняя родня? Вроде такой не имеется».

— Мурат, в случае, если Игоря убьют… я смогу получить наследство?

Глава 4

Звонок Астры разбудил Карелина ни свет ни заря.

— Я возвращаюсь в Москву! — выпалила она, едва он взял трубку. — Ты не забыл, что мы с тобой… практически муж и жена? Будет странно, если ты меня не встретишь.

— Встречу… — плохо соображая спросонья, пробормотал он. — Ты поездом?

— Пожалуй. Спешить некуда. Хочу страну посмотреть… хоть из окна вагона.

— Понял.

Он включил лампу, бросил взгляд на часы. Такая рань, а заснуть уже не удастся.

— Когда выезжаешь?

— Сегодня.

Она помолчала. В этой паузе Матвей почувствовал подвох и не ошибся.

— Я остановлюсь у тебя… можно? Родители пристанут с расспросами, если я заявлюсь домой.

— Почему?

— Ну… они же думают, что мы…

— Ах да! Да… О черт!

— Если это неудобно, тогда я…

— Все в порядке, — проклиная идиотские приличия, выдавил он. — Конечно, поживешь у меня сколько надо.

— Потом что-нибудь придумаем, — обнадежила Астра. — Устроим грандиозный скандал, подеремся… и разъедемся. Чтобы соседи слышали и могли подтвердить.

— А кто станет их спрашивать?

— Борисов. На сей раз мой отец, наученный горьким опытом, постарается не пускать дело на самотек. Он предпочитает опережать события.

Карелин провел рукой по лицу. Фу-ты… спектакль продолжается. Астре нравится притворяться — недаром она училась на актрису, — а ему как быть? Борисов, начальник службы безопасности компании «Юстина», которую возглавляет отец Астры, мужчина серьезный: стреляный воробей, и на мякине его не проведешь. Придется изображать истосковавшегося влюбленного! Нанялся в паяцы — весели публику.

— Ладно, как-нибудь справлюсь, — прошептал он.

— Что ты сказал?

— Так… это не тебе.

— Ты не один? У тебя женщина?

В голосе Астры не было ревнивых ноток. Одно любопытство и легкое разочарование. Интересно, чего она ожидала?

— Я не аскет, — сам того не желая, оправдался он. — И не гомик. Иногда мне хочется секса с красивой и страстной партнершей.

Вот и пошла игра, спровоцированная вопросами Астры. Зачем он ее дразнит? Ведь никакой женщины рядом нет! У них с Ларисой давний нерушимый договор: дома не встречаться. Ни он к ней, ни она к нему ни ногой. Поэтому любовью они занимаются исключительно на нейтральной территории, чаще всего в снятой именно для этой цели квартире.

– Мне нравится, что вы больны не мной… — пропела Астра в трубку строчку из популярной песни. Хихикнула. — Как ты ей объяснишь, кто я?

— У меня свои секреты.

— А у меня свои! — подхватила она. — Но с тобой поделюсь. Кажется, я решила, какая работа пришлась бы мне по вкусу. Расследование убийств! Помнишь, как ловко мы разоблачили Осокина?

— По-моему, он сам во всем признался, — вздохнул Матвей. — Причем не без удовольствия. Странный тип. Псих!

Ее воодушевление угасло.

— Может, открыть детективное агентство? — по инерции предложила она. — Попрошу у отца денег на раскрутку. Пойдешь ко мне помощником?

— Нет. Уволь! Уж лучше я буду скромно руководить конструкторским бюро. Да и ты в сыщики не годишься.

— Умеешь зарубить на корню хорошую идею. Впрочем, не злорадствуй, я пошутила! Еду в Москву, потому что надоело сидеть без толку в четырех стенах и слушать завывание вьюги. Знаешь, какие здесь снега?

— Догадываюсь.

— Скучный ты, Карелин, зануда и сухарь!

— Спасибо, — улыбнулся он. — Ты не скупишься на комплименты. Пожалуй, возьму тебя секретаршей в бюро. Печатать умеешь?

Астра сделала паузу, чем снова его насторожила.

— Ты прав, обойдемся без агентства, — заявила она. — Сыщик-любитель тоже неплохо. Мисс Марпл, например. Живет себе старушенция, и где ни появится, там непременно кого-нибудь прикончат. Полиция ищет убийцу, а она развлекается, разгадывает головоломку по каким-то совершенно незначительным, косвенным деталям.

— Сомнительное развлечение.

— К тому же у меня есть зеркало, ты не забыл?

— М-м-м… помню… — сдерживая смех, промычал Матвей. — Оно заменит нам целый штат: оперативников, аналитиков, экспертов, информаторов…

Астра или не уловила сарказма, или проигнорировала.

— Смотреть в зеркало жутко увлекательно! — воскликнула она. — Я как сяду напротив, так и уплываю туда, в его глубину. Задаю вопросы и жду ответа.

— И что ты там видишь? — осторожно поинтересовался он.

— Разное. Три дня назад пески видела… пустыню… и статую сфинкса, размытую, как через матовое стекло.

— Может, у тебя в глазах рябит?

— Не исключено. Или мне предстоит поездка в Египет. Там зимой хорошо, не жарко, только и гулять по Долине Царей… любоваться пирамидами. Ты видел пирамиды?

— По телевизору. Что в них интересного? Камни и камни…

— У вас там в Москве ничего не случилось? — вдруг спросила Астра. — А то у меня телика нет, отстала я от жизни.

— Как же?! У нас знаменитого скрипача убили! — съязвил Карелин. — Можешь приступать к расследованию. Пора устроить зеркалу испытание.

Лучше бы он промолчал…

Художник вынес портрет в холл и установил на специальной подставке — он всегда так делал, прежде чем вручить работу заказчику. Сам встал чуть в стороне, со сложенными на груди руками и выражением полнейшего довольства на лице.

— Ну, как? Чудесно, не правда ли? В этом портрете я превзошел сам себя! — без тени смущения заявил автор шедевра.

Господин Теплинский, зная его репутацию и эпатажный стиль, все-таки оказался не готовым к тому, что увидел, — закашлялся, залился краской. Слова застряли у него в горле.

— По… позвольте… это м-моя… жена?

— Не моя же? — резонно заметил Домнин.

Михаил Андреевич вспотел и отвел глаза. Хорошо, что он отправился за портретом лично, а не послал водителя. Что скажет Инга? Она с самого начала не приветствовала эту идею, но Теплинскому хотелось запечатлеть ее образ на холсте гениального живописца. Чтобы потом, когда их обоих уже не будет, потомки восхищенно млели, глядя на картину, и пели дифирамбы ее красоте. Вот Рембрандт писал свою Саскию и прославил ее в веках! «Разве я не могу достигнуть того же за деньги? — рассудил Михаил Андреевич. — Пусть у меня нет таланта, зато я умею зарабатывать!»

— Я не заказывал… обнаженную натуру… — промямлил он.

— Где вы видите наготу? Дама одета в платье из тончайшей золотой паутинки. Тело просвечивает сквозь нее, как нежнейший плод.

Теплинский был шокирован и не сразу охватил взглядом все детали портрета. Между небрежно распахнутыми краями глубокого декольте виднелась грудь с розовым соском. Как будто художник публично раздел его жену и выставил на всеобщее обозрение. Срамота! О том, чтобы повесить картину в зале, где будет отмечаться юбилей, и речи быть не может!

— Это подарок на день рождения, — бессильно поник заказчик. — Я… собирался показать картину гостям.

— Ну так показывайте! Что вас волнует? Они будут рукоплескать.