Наталья Солнцева - Загадка последнего Сфинкса Страница 66

— Зачем вы ее связали?

— Утром Игорь застал бы свою мачеху на полу, посреди разгрома и во всем обвинил бы ее. А связанные руки? Нашлось бы какое-нибудь объяснение. Они так враждовали, что злость затмила бы здравый смысл. Как вы догадались, я хотел уничтожить картину! Но это не понадобилось: Санди меня опередила. Я лишь довершил начатое. — Феофан горестно вздохнул. — Игорь оказался не промах, всех обвел вокруг пальца: подставил неудачную мазню вместо бесценного полотна. И я рад! Да-да, рад, что картина не пострадала! Она превзошла все, что написано Домниным до сих пор. Вряд ли он сумеет создать более гениальную работу. Кстати, в детстве он весьма посредственно рисовал, куда хуже меня. Зато потом я безнадежно пытался догнать его в мастерстве.

— Вы же скульптор?

Маслов раздраженно махнул рукой.

— Потому что скульптором был мой отец. Я пробовал себя и в живописи, и в графике, писал фрески, но эти жалкие потуги заставляли окружающих прятать глаза. Я лишен искры божьей! Когда я увидел картину — обнаженную всадницу в венке из лиловых цветов на золотых волосах, — я осознал всю степень своей бездарности. Эти цветы так и стоят у меня перед глазами… каждый лепесток словно живой, мягкий и нежный. Домнин — великий художник! Он испортил мне жизнь, разбил мое сердце, но я все готов простить ему за его дар. Тогда, в клубе, я спрятался от чужих глаз, пил и плакал… от восхищения его талантом.

— Домнин отбил у вас женщину?

— Отбил? Нет… Просто я первый обратил на нее внимание… влюбился. Это было еще в детстве. Она так прелестно танцевала! Игорь тоже положил на нее глаз, и, как всегда, сделал первый шаг. Моя неуверенность в себе погубила все мои мечты. Он подрезал мне крылья! Увел мою первую музу, которая подарила бы мне удачу. Назло Игорю, я начал ухаживать за Райкой, сдуру женился на ней… и пошло-поехало.

— Вы мстите ему? — спросила Астра.

— Хотел отомстить… и хорошо, что не получилось. Любить я его не могу, видит Бог! Друзьями нам тоже не быть. А художник он, высшей милостью, непревзойденный.

Матвей и Астра вышли от Маслова, терзаемые сомнениями.

— Не похож он на Сфинкса, — вздохнул Карелин. — Не катит!

— Думаешь, у него на лбу будет написано — Сфинкс?

Матвей так не думал. Он вообще уже не знал, что думать.

— Заедем еще к Баркасову в студию? — предложила Астра. — Он приглашал.

Артист ничего нового им не рассказал. У него разыгралась мигрень, он был зол на погоду, на сырость, на весеннее обострение меланхолии, на Домнина.

— Игорь порой перегибает палку, — бубнил комик. — Его шутки дурно попахивают. Со смертью в кошки-мышки играть не стоит. Старуха с косой этого не любит. Я понимаю, что каждый развлекается в меру своей испорченности, но у Игоря уж совсем… крышу срывает. Учудил знатно! Бр-р… у меня аж сердце прихватило.

Они обсудили будущий аукцион, и Баркасов дал весьма благоприятный прогноз. Выпили по рюмочке за успех предприятия.

— Наша публика без предрассудков, — заметил напоследок артист. — Но я бы эту картину не купил. У меня от нее… мороз идет по коже. 

Глава 36

Игорь Домнин ни на кого не жаловался, никого не обвинял. Он готовился к аукциону.

Картина стала его наваждением, его проклятием. Ему казалось, что он стоит у последней черты. В глубине души зрело понимание — он на пике таланта и славы. Лучшего, чем «Обнаженная Маха», ему не написать. Его кисть исчерпала себя с последним золотым мазком, нанесенным на этот холст.

Он не хотел никого видеть, а следовало выйти на публику, принимать участие в торгах. Как зрителю, как мастеру, который расстается со своим творением. Он не мог пропустить этого жестокого и упоительного мгновения.

Узнав, что письмо от Сфинкса написала Александрина, художник не избавился от назойливого вопроса: Когда ты умрешь? Отгадай! Чудовище затаилось, оно ждет случая, чтобы погубить его.

Март днем звенел капелью, а ночью сковывал город ледяной стужей. Звезды казались осколками льда. Они резали глаза, а не радовали их, как прежде.

Масленица перевалила за разгульный четверг. Поздним вечером за окнами, в морозной темноте с грохотом вспыхивали огни петард, раздавалась музыка и крики пьяных в переулках. Утро пятницы оказалось бесснежным, подернутым розовой дымкой, многообещающим…

Матвей достал из шкафа костюм Брюса — кружевную рубашку, камзол, башмаки. После прошлогодней прогулки на Хэллоуин он решил оставить вещи себе. Надеть, что ли, на Масленицу?

— Хочешь побыть ряженым? — скрывая улыбку, поинтересовалась Астра. — Тогда мне тоже придется подобрать какой-нибудь наряд. Думаешь, из меня получится дама петровских времен?

— Не знаю.

Астра подошла к окну и раздвинула шторы.

— Я отгадала загадки Сфинкса! — просто сказала она, глядя на медленно встающее над крышами солнце. — Все! Даже ту, которую получил Никонов.

— Ты же ее в глаза не видела.

— Ну и что? Смысл не в том, что загадки говорят, а в том, о чем они молчат. Поэтому мне их видеть не обязательно.

— Фантазии Веснухина, — недоверчиво усмехнулся Матвей.

— Проверим?

Он, убежденный в ее поражении, кивнул.

— Главное, чтобы почта работала, — деловито заметила Астра, включая компьютер. — Где у нас адрес, указанный в письме для Мурата? Так… вот он, родимый.

Она защелкала по клавиатуре.

— По утрам почту никто не читает, — бросил Карелин.

— У нас в запасе еще два дня. До воскресенья Сфинкс обязательно заглянет в ящик. Не зря же он дал электронный адрес. Он обязан посмотреть…

– Он или она?

— Я почти знаю, кто скрывается за этим… псевдонимом. Но не скажу! Боюсь спугнуть удачу.

Матвей попытался изобразить безразличие. Не утерпел, подошел и спросил:

— Что ты там пишешь?

— Ответ на все три загадки. Чтобы уж наверняка было.

— Круто! В самоуверенности тебе не откажешь.

— Женщине ни в чем нельзя отказывать! — Она набрала несколько слов и удовлетворенно откинулась на спинку кресла. — Вот и все. Дуэль близится к развязке. Отправлять?

— Отправляй, — растерянно пробормотал Матвей.

Он прочитал на экране монитора три набранных ею слова: Пчела, Сильфида, Бабочка.

— Парад насекомых! Жуки, пчелы… конкурс юных энтомологов какой-то…

Астра состроила многозначительную мину.

— Потерпи до воскресенья.

Аукцион по продаже «Обнаженной Махи» прошел как нельзя более удачно. Картину приобрел коллекционер современной живописи, пожелавший остаться неизвестным. В торгах участвовал его представитель — молодой человек интеллигентного вида, говорящий по-русски с акцентом.

— Цена баснословная… — шептались присутствующие.

— Рекордная для полотен Домнина. Но картина того стоит…

— Чудо как хороша… краски будто светятся…

— Есть в ней нечто сверхъестественное…

— Великолепная работа… глаз не оторвешь…

Художник, польщенный результатом своего предприятия, удалился. Его проводили восторженными аплодисментами.

Александрину в зал не пустили.

— По просьбе господина Домнина, — объяснили ей вежливые охранники. — Извините, но мы выполняем его распоряжение.

Она предприняла отчаянные усилия узнать, кто же новый обладатель «Обнаженной Махи». Увы, тщетно!

Лариса Калмыкова бранила супруга за жадность.

— Я не могу выложить такую сумму за картину, — оправдывался тот. — У меня бизнес! Хочешь, я закажу Домнину твой портрет?

Последний день Масленицы — Прощеное воскресенье, — начался редким снежком. Астра примеряла у зеркала взятый напрокат в театре яркий салоп, подбитый мехом.

— Тебе идет, — одобрил Карелин. — Вылитая молодая купчиха. Только щеки накрась!

Они позавтракали обещанными блинами. Матвей ел и нахваливал. О Сфинксе оба молчали, не сговариваясь.

Праздничная площадь в парке встретила балаганным шумом, музыкой, запахом сдобы и чая, хохотом и визгом молодежи, катающейся с гор. У прилавка с самоварами, дурачась, стояла группа ребят в колпаках Петрушек.

Карелин без затей представил их Астре:

— Мои парни! Прошу любить и жаловать.

Молодые люди понимающе переглянулись. Наставник еще ни разу не знакомил их ни с одной женщиной. Кто она ему? Подруга, будущая жена? Будь барышня родственницей, Матвей Аркадьевич так бы и сказал. А он помалкивает.

— Вот бы на козырных саночках прокатиться! — мечтательно произнес самый высокий. — Да с ветерком! Эх, люблю рысистые бега!

— Щелкать бичом в воздухе и кричать: «Пади, пади, берегись!» — подхватила «купчиха». — И по набережной наперегонки!

— Между прочим, в старину так и делали.

Молодые люди заговорили о санках, русской упряжи и породистых рысаках. Астра слушала вполуха, ее под теплой одеждой била мелкая дрожь. Сегодня, по ее расчетам, произойдет развязка истории со Сфинксом.