Юлия Латынина - Промзона Страница 67

Цой помолчал.

— Степан пьет с техниками, — сказал Цой, — и летает три раза в день. На испытательные полеты. Я попросил его этого не делать, потому что это опасно.

— А он?

— Он мне сказал: «Ты же спишь с девками? И не боишься заразиться спидом». Я ответил, что принимаю меры предосторожности. Он сказал: «Я тоже».

— А что он сказал по поводу иска?

Цой дернул щекой.

— Ты помнишь, Арбатов пытался отобрать у Извольского завод?

Фаттах кивнул.

— Арбатов банкир и дурак. Что он понимает в промышленной войне? Ее не выигрывают в судах за оффшорки. То есть суды, это полезно — но это вещь вспомогательная. Отрежь завод от сырья, лиши его угля, окатыша, электроэнергии, перережь ему железную дорогу, — и он будет перед тобой на коленях, безо всяких там дешевых трюков в судах. А потом, когда он в осаде, когда нечем дышать, когда у него нет бабок на судей, когда даже тупой федеральный чиновник, понимает, что хозяин — подранок, — тогда можно брать его голыми руками. Без всяких акций. Под любым предлогом. Я сейчас контролирую семьдесят процентов производимого в России окатыша. Дай мне Павлогорский ГОК, и это будет восемьдесят два процента! Дай мне ГОК, и я зайду на АМК через два месяца, и Извольский ничего не сможет поделать! И сменять его на какой-то ЧАЗ — Но Степан…

— Хватит, — резко оборвал Цой. Посмотрел на часы и внезапно сказал:

— Я не поеду к губернатору. Езжай один. Дипломат возьми. Там единичка.

Фаттах внутренне замер. Он никак не ожидал, что сегодня отправится к губернатору один. Но Цой явно был уже не в том настроении, чтоб разговаривать о бизнесе.

Фаттах неторопливо доел сырого тунца, распрощался с Цоем и ушел. Проходя через игровой зал, он подумал, что, когда он станет независимым от Цоя, он вычеркнет японскую еду из меню здешнего ресторана. К чертовой матери! Никаких суши! Пусть едят шурпу!

Цой остался за столом. Когда он отдыхал, он отдыхал. Он ел не спеша, рассматривая гостей. Отдых его прервал только один звонок: это был Степан.

Просьба Степана до крайности не понравилась Цою, но он только коротко сказал «да» и отдал соответствующее распоряжение. Многое было б гораздо проще, если бы девушка Бельского не была сестрой хозяина АМК. Цой очень хорошо помнил, как они впервые общались на эту тему со Степаном. «Степа, что это за история с сестрой Сляба? Это может быть интересно», — сказал тогда Цой. «Тебе это неинтересно», — отрезал Бельский, и больше этот вопрос они практически не обсуждали.

Еще Цою не нравилось, как дергается Фаттах. Мальчик сделал для группы «Сибирь» очень много и вполне заслужил награду. Цой надеялся, что такой наградой станет новый черловский угольный холдинг.

Начальник охраны, неслышно ступая, вернулся к Цою и доложил, что просьба Степана выполнена.

— Еще будут распоряжения? — спросил начальник охраны.

Цой неторопливо разглядывал зал. Ресторан при «Версале» был самым пафосным кабаком Черловска, и в этот октябрьский вечер народу в нем было предостаточно. Цой заметил пару знакомых лиц из администрации и гендиректора «Южсибпрома», — толстенького и на редкость безвольного человека, у которого, как говорили, от всех нынешних событий началась изрядная депрессия.

Были, конечно, и девицы. Они сидели по двое-трое, как дорогие рождественские игрушки в витрине магазина. Вгляд Цоя пропутешествовал по голым плечам и обсыпанным блесткам задницам и неожиданно зацепился за столик в дальнем углу Там сидели две хорошенькие девчушки лет семнадцати.

— Пригласи-ка за мой стол вон ту девочку, — сказал Цой.

Охранник с сомнением посмотрел туда, куда показывал палец корейца.

— Она, по-моему, не шлюха, — сказал он.

— А разве я тебя прошу пригласить шлюху?

Охранник встал и направился к угловому столику. В ресторане было шумно, и Цой не слышал охранника. Но через минуту Альбинос увидел, как девушка, сверкнув глазками, встала, и, покачивая бедрами, направилась в его сторону.

На ней была коричневая мини-юбка и колготки в сеточку. Белая ее кофточка была расшита люрексом и держалась на двух тонких лямочках, но, чем старательней эта девица изображала из себя шлюшку, тем меньше она на нее походила. Судя по всему, это был ее первый или второй визит в казино. Девочка была так хороша и свежа, что было совершенно очевидно, — она и недели не протанцует здесь, как ее сманят в какое-нибудь московское модельное агентство. Там ей объяснят, что модельки в России ничем не отличаются от проституток, а если она вздумает бороться за свое сокровище, ее накачают наркотиками, так что она не отличит, где ее сокровище, а где чужой член. «Жалко девочку», — отметил про себя Цой.

— Садись, — сказал Цой, — тебя как зовут?

— Настя. А я вас знаю. Вы Константин Цой.

Цой сощурился. Как уже было сказано, Цой ни разу не появлялся на телевидении, и ни одной его фотографии нельзя было сыскать в газетах. Даже и самое имя его было известно довольно узкому кругу людей. Так что, скажем прямо, заявление «А вы Константин Цой» из уст семнадцатилетней девочки звучало вовсе не так обыденно, как, к примеру, «А вы Олег Газманов».

— И откуда ж ты меня знаешь?

— А у меня брат есть.

— И как зовут брата?

— Григорий Епишкин.

Цой едва заметно усмехнулся. Большинство людей, загруженных так же, как он, давно бы забыло имя незначительного акционера давно обанкроченного им предприятия. Цой не забывал никогда и ничего.

— Вот как… Так это было его казино?

Настя вздрогнула.

— Что ж, если Гриша будет охранять собственность Ивзольского, как свою, мне останется только умыть руки.

— Вы-то как раз не умываете руки, — дерзко сказала Настя, — вы суете свои руки в арбитражный суд, как в перчатку, и этой перчаткой душите…

— Извини, Настя, — сказал Цой. — Я совершенно неспособен разговаривать об арбитражных судах с красивыми девушками. Что если мы пойдем потанцуем?

— Пойдем потанцуем, — сказала Настя. Цой танцевал так же хорошо, как он делал все, за что брался. Цой несомненно за ней ухаживал, но так же несомненно даже не пытался придать этому ухаживанию хотя бы оттенок серьезности.

Чувствовалось, что он вот также совершенно спокойно отвезет ее в гостиницу, разденет и станет любить, и будет на самом деле очень доволен, что занимается любовью не с продажной девкой, а с красивой и доброй девушкой. А утром он встанет и уйдет, оставив на зеркальном столике бриллиантовые сережки или что-нибудь другое, очень недешевое, чтобы никто не сказал про него, будто Константин Цой экономит на женщинах. И ему больше никогда не захочется встретиться, а через неделю-другую, в фойе театра или на приеме, ему приглянется новая девушка на одну ночь.

— Мне пора домой, — сказала Настя.

— Настя… — улыбка Альбиноса на миг отразила искреннее недоумение.

Настя вывернулась из его твердых, ласковых рук, и побежала к своему столику.

Цой, полуприщурившись, глядел ей вслед. Потом наклонился и вполголоса отдал распоряжение начальнику охраны.

Когда Фаттах приехал в резиденцию губернатора, было уже половина двенадцатого ночи. Губернатор, в изящном сером блейзере и шлепанцах, сидел в кабинете и разбирал бумаги. На низком журнальном столике, кроме бумаг, была бутылка водки и портрет Анастаса. После смерти любовника Орлов пил без просыху две недели; его еле откачали. Слухи ходили разные, но все в губернии сходились на том, что губернатор, как верная Джульетта, хранил верность безвременно усопшему Ромео.

Вот и теперь подле фотографии Анастаса он выглядел, как собака у могилы хозяина.

Губернатор поднял глаза и посмотрел на стоящего перед ним Фаттаха: высокого, атлетически сложенного, с синими глазами и четко вылепленными, чуть широковатыми для белокур волос скулами. На Фаттахе был ослепительно белый свитер и серые брюки спортивного кроя: молодой менеджер группы «Сибирь» всегда подражал в одежде Константину Цою.

— Привет, Фаттах, — сказал Орлов, — Костя звонил. Сказал, что прислал с тобой подарок.

Фаттах положил на стол дипломат, обтянутый дорогой телячьей кожей.

— Вот, — сказал Фаттах, — это для благотворительного фонда.

Губернатор пододвинул к себе дипломат. Открыл его.

— Что так мало? — спросил губернатор. Фаттах помедлил секунду. Сейчас или никогда.

— Потому что моя компания систематически вас обирает, — сказал Фаттах.

Губернатор оторвал взгляд от дипломата и начал смотреть на Фаттаха.

Внимательно. Очень внимательно.

— Михаил Силыч, — проговорил Фаттах, — мне больно смотреть, что происходит. Я должен сказать откровенно, — пользуясь этой дракой, Костя вас просто обкрадывает. «Все равно губернатор с нами, никуда не денется», — вот что он говорит.

— Что значит — обкрадывает?

Фаттах сел в кресло подле губернатора и картинным жестом раскрыл перед ним папку с документами.