Александр Макколл-Смит - Женское детективное агентство № 1 Страница 7

Больше Джосая не приставал подобным образом ни к Прешас Рамотсве, ни к кому-либо другому. А Прешас, со своей стороны, надолго усвоила урок о том, как вести себя с мужчинами, и в свое время извлекла из этого урока большую пользу, равно как и из остальных уроков воскресной школы.

Разлука с двоюродной сестрой

Двоюродная сестра отца заботилась о Прешас первые восемь лет ее жизни. Так могло продолжаться и дальше, Обэд был доволен – двоюродная сестра вела его хозяйство, никогда не жаловалась и не просила денег. Однако со временем он понял, что здесь затронуты вопросы чести и что двоюродная сестра может захотеть выйти замуж, несмотря на то, что случилось с ней в прошлый раз. Поэтому, когда она сказала, что человек, с которым она встречалась, сделал ей предложение, он с радостью ее благословил.

– Я могла бы взять Прешас с собой, – сказала она. – Я люблю ее как дочь. Но есть еще ты…

– Да, – подтвердил Обэд. – Есть еще я. Меня ты тоже возьмешь с собой?

Двоюродная сестра рассмеялась:

– Мой новый муж богатый человек, но он, похоже, хочет жениться на мне одной.

Обэд сделал все необходимые приготовления к свадьбе, он был ближайшим родственником невесты, и это была его обязанность. Но сделал он это охотно, в благодарность за все, что та сделала для него. Он распорядился зарезать двух коров и наварить пива на двести человек. Потом рука об руку с двоюродной сестрой он появился в церкви, где их уже ждали новый муж со своей родней, другие двоюродные и троюродные братья и сестры с друзьями и жители поселка, званые и незваные, смотревшие на них во все глаза.

После церемонии бракосочетания все вернулись в дом, где под терновыми деревьями были натянуты брезентовые тенты и расставлены стулья, одолженные у соседей. Старики уселись за стол, а молодежь ходила туда-сюда, болтая и втягивая ноздрями запах мяса, жарившегося на открытом огне. Потом все начали есть, и Обэд произнес хвалебную речь в честь двоюродной сестры и ее нового мужа, а новый муж ответил, что благодарен Обэду за заботу об этой женщине.

Новый муж был богатым человеком, владельцем двух автобусов. Один из них обслуживал свадьбу и был по этому случаю украшен ярко-голубыми лентами. На другом молодожены отправились домой, муж сидел за рулем, новобрачная – рядом. Под громкие приветственные крики и всхлипывания женщин автобус отбыл в счастливую жизнь.

Они обосновались в десяти километрах от Габороне, в глинобитном доме с красной крышей и белыми стенами, который выстроил для них брат нового мужа. Перед домом, в соответствии с традицией, располагался обнесенный стеной двор, а позади – хибарка для служанки и отхожее место из оцинкованной жести. Двоюродная сестра Обэда оказалась счастливой обладательницей кухни с набором сверкающих кастрюль и сковородок, двумя плитами и огромным работавшим на керосине южноафриканским холодильником, который, тихо мурлыча весь день, хранил продукты холодными, как лед.

Каждый вечер ее муж возвращался домой с дневной выручкой от продажи автобусных билетов, и она помогала ему считать деньги. Она оказалась прекрасным счетоводом и вскоре с успехом заменила мужа.

Она осчастливила его не только этим. В детстве его покусали шакалы, и его лицо было в шрамах – в тех местах, где врач-практикант из шотландской миссионерской больницы в Молепололе неумело зашил раны. Раньше никто из женщин не говорил ему, что он красивый, да он и не мечтал об этом, привыкнув видеть только гримасы жалости. Однако двоюродная сестра Обэда Рамотсве сказала ему, что он самый привлекательный мужчина из всех, кого она встречала, и к тому же самый мужественный. Это не было беззастенчивой лестью – его жена говорила то, что чувствовала, и эта к месту сказанная похвала наполняла его сердце теплом.

«Я понимаю, ты скучаешь без меня, – писала Прешас двоюродная сестра ее отца. – Но я знаю, ты желаешь мне счастья. А я теперь очень счастлива. У меня очень добрый муж, который купил мне нарядную одежду и каждый день делает меня счастливой. Когда-нибудь ты приедешь и останешься у нас, и мы с тобой, как раньше, будем считать деревья и петь псалмы. А пока ты должна заботиться об отце, потому что ты уже взрослая, а он хороший человек. Я хочу, чтобы ты была счастлива, и каждый вечер молюсь об этом. Господи, храни Прешас Рамотсве. Господи, не оставляй ее нынче вечером и впредь. Аминь».

Козы

В детстве Прешас Рамотсве любила рисовать, и двоюродная сестра отца всегда поощряла в ней эту склонность. На свой десятый день рождения Прешас получила в подарок альбом для рисования и набор цветных карандашей, и вскоре ее талант расцвел у всех на глазах. Обэд Рамотсве гордился ее способностью заполнять девственно-чистые листы альбома сценами из повседневной жизни Мочуди. Один из рисунков изображал пруд перед больницей, все было точно так, как в жизни; другой – сестру-хозяйку больницы, глядящую на ослика. А третий – местный магазин, перед которым то ли лежали мешки с кукурузой, то ли сидели люди, трудно сказать, но все рисунки были замечательные, и некоторые из них Обэд повесил на стене своей гостиной, под самым потолком, где всегда сидели мухи.

Учителя, узнав о таланте Прешас, сказали, что она, возможно, станет известной художницей и ее работы напечатают в календаре Ботсваны. Это вдохновило ее, и один рисунок следовал за другим. Козы, коровы, тыквы, дома – все в Мочуди радовало глаз художника, и можно было не опасаться, что запас сюжетов вскоре будет исчерпан.

В школу Прешас пришло известие о детском конкурсе. Всем школам страны предложили прислать в столичный музей рисунок одного из своих учеников на тему «Современная жизнь Ботсваны». Никто не сомневался, чей рисунок пошлют на конкурс. Прешас попросили нарисовать специально для конкурса картину, которую затем отправят в Габороне от всего Мочуди.

Она нарисовала картину в субботу. Вышла пораньше из дома с альбомом в руках и несколько часов спустя вернулась, чтобы тщательно проработать детали. Картина ей очень понравилась. В понедельник она показала ее учительнице, и та пришла в восторг.

– Твоя картина завоюет для Мочуди приз, – сказала та. – И все мы будем тобой гордиться.

Рисунок осторожно уложили между двумя листами гофрированного картона и отослали заказной бандеролью в музей. Прошло пять недель, за это время все забыли о конкурсе. И вспомнили только тогда, когда директору пришло письмо, и он, сияя, прочел его Прешас.

– Ты выиграла первый приз, – сказал он. – И скоро поедешь в Габороне вместе с отцом, твоей учительницей и со мной, и на специальной церемонии министр образования вручит тебе приз.

От счастья Прешас расплакалась, но вскоре взяла себя в руки, и ей позволили пораньше уйти с уроков, чтобы порадовать новостью отца.

Они отправились в Габороне на машине директора, приехали слишком рано и несколько часов просидели во дворе музея в ожидании открытия. Наконец музей открылся, пришли другие люди: учителя, репортеры, депутаты. Потом на черной машине прибыл министр, и все поставили на стол стаканы с апельсиновым соком и дожевали сандвичи.

Прешас увидела свою картину на щите, на видном месте, а под ней маленькую табличку. Подойдя с учительницей ближе, она с замирающим сердцем прочитала на ней свое имя: ПРЕШАС РАМОТСВЕ (10 лет) (ПРАВИТЕЛЬСТВЕННАЯ НАЧАЛЬНАЯ ШКОЛА, МОЧУДИ). А чуть ниже – название, придуманное музеем, «Коровы у плотины».

Прешас в ужасе застыла. Это была неправда. Она изобразила на картине коз, которых приняли за коров! Ей по ошибке вручили приз за картину с коровами!

– В чем дело? – спросил ее отец. – Ты должна радоваться. Почему ты такая грустная?

Прешас не знала, что ответить. Вот-вот она станет преступницей, виновницей подлога. Она не может взять приз за картину с коровами, она его не заслужила.

Министр уже стоял рядом, готовясь произнести речь. Когда Прешас подняла на него глаза, он ласково улыбнулся.

– Ты очень хорошо рисуешь, – сказал он. – Мочуди может гордиться тобой.

Прешас устремила взгляд на носки своих туфель. Она должна признаться.

– Это не коровы, – сказала она. – Это козы. Мне дали премию по ошибке.

Министр, нахмурясь, посмотрел на табличку. Потом повернулся и сказал:

– Это они ошиблись, а не ты. Я тоже думаю, что это козы. Коровы совсем другие.

Он кашлянул, и директор музея попросил тишины.

– Это великолепное изображение коз, – произнес министр, – свидетельствует о таланте нашей молодежи. Эта девочка вырастет и станет достойной гражданкой своей страны и, может быть, известной художницей. Я с радостью вручаю ей награду, которую она заслужила.

Взяв завернутый в бумагу пакет, Прешас ощутила на своем плече руку министра и услышала его шепот:

– Ты самая правдивая девочка из всех, кого я видел. Молодчина.

Церемония подошла к концу, и они отправились домой в тряском директорском фургоне. То было возвращение героини, заслужившей свою награду.