Инна Балтийская - Розыгрыш Страница 7

– Пойдем отсюда? – я подошла к нему и слегка потрясла за плечо.

– Тебе не кажется, что она чего-то недоговаривает? – глядя в стену, спросил Митяй.

– Не кажется…

– Почему она так не хотела отвечать на наши вопросы?

– Ты же сам видел, как она переживает.

– Тем более, должна была гореть жаждой мести. А она как будто чем-то здорово напугана.

– Думаешь, она замешана в преступлении?

– Не думаю. – уверенно ответил Митяй.

– Но почему? – удивилась я.

– Она точно знала, где Немирович хранит карточку. Если бы это так же хорошо знали и преступники, зачем бы им понадобилось похищать тело?

– Логично. Но почему тогда она так странно себя ведет?

– Похоже, кого-то подозревает.

– Жену?

– Почему тогда уверяет, что Лида не знала о розыгрыше? – пожал плечами Митяй. – Вряд ли она стала бы выгораживать соперницу.

– Так мы уходим или ждем Тамару? – мне безумно надоело стоять в крошечной душной комнатке.

– Подождем. – и Митяй поудобнее устроился на диванчике, полностью оккупировав его своим мощным телом.

– Эй, я тоже хочу сесть! – возмутилась я.

– Садись ко мне на колени. – промурлыкал Митяй.

– Ага, Тамара будет в восторге, когда вернется. – ответила я. – Расположится к нам всей душой, и тут же облегчит душу подробной исповедью.

– Да мы услышим ее шаги!

– А если нет?

Через несколько минут я, поддавшим настойчивым уговорам, все же села на колени Митяю. Как я и подозревала, его руки тут же пришли в движение, губы настойчиво прильнули к моим… Тихих шагов за дверью мы, разумеется, не услышали. Я очнулась лишь тогда, когда приоткрывшаяся было дверь тихо закрылась. Я резко оттолкнула от себя Митяя и шепотом спросила:

– Кто сюда заглядывал?

– Кто-то заглядывал? – глаза парня по-прежнему были затянуты сплошным туманом, и он не сразу осознал мои слова.

– Кто-то тихо подкрался, открыл дверь, заглянул внутрь и снова закрыл. – чуть громче ответила я. Митяй подхватил меня на руки, поднялся с дивана и, осторожно опустив меня на пол, в свою очередь, неслышно подкрался к двери и резко распахнул ее. Я тоже подошла к нему и выглянула наружу, но тот отрезок длинного извилистого коридор, который открывался нашему взгляду, был пуст.

– Наверное, кто-то ошибся дверью. – спокойно сказал Митяй, но я увидела, как судорожно сжались его ладони, и не стала даже возражать. Некоторое время мы стояли в полном молчании, потом Золотухин скомандовал:

– Так, идем к сцене встречать Тамару.

– Может, мне подождать вас здесь? – робко спросила я.

– Одной? Ну уж нет. – мрачно ответил Митяй. – Пошли.

Отчаянно плутая за кулисами, мы все же отыскали сцену и замерли на грязной площадке за кулисами, с облегчением слушая сценический монолог Тамары. Оказалось, пришли мы как раз вовремя, поскольку минуты через три действие с ее участием закончилось, и актриса зашла за кулисы и подошла к нам.

– Вы еще здесь? – с удивлением спросила она. – Но я все уже сказала.

– В вашу гримерку кто-то заглядывал. – без обиняков произнес Митяй. – Причем, показаться нам на глаза он не захотел.

Выразительные глаза актрисы округлились от удивления.

– А вы что делали в моей гримерке?

– Ждали вас.

– Но зачем?

Митяй пожал плечами. Что ему было ответить? Мы подозреваем, что вы нас водите за нос, уважаемая Тамара? Актриса продолжала с немой укоризной глядеть на журналиста, и Митяй наконец разозлился:

– Мы хотели спросить вас про последнюю любовницу Немировича.

– Молодой человек! – актриса выпрямилась во весь рост и гневно смерила Митяя взглядом. – Что вы себе позволяете!

– Поймите, эта девушка тоже могла знать о деньгах!

– Эльдар не был дураком! Он не стал бы делиться с глупыми девчонками своими планами!

Ага, как бы ни так! Этими самыми планами он и соблазнял глупых девчонок, подумала я, но вслух ничего не произнесла.

– Но вы знали его последнюю симпатию? – не отступал Митяй.

– Знала! Но вам не скажу. – гордо ответила Тамара. – Научитесь сначала разговаривать с дамами, молодой человек!

Она отвернулась от нас, высоко подняв голову, и, плавно качая бедрами, пошла по коридору. Митяй посмотрел на меня:

– Надо бы ее проводить?

Мы на цыпочках пошли следом за актрисой. Тамара вошла в гримерку, и мы издалека услышали, как изнутри повернулся ключ. Мы в растерянности застыли в коридоре.

– Мы что, теперь будем ее всю жизнь сторожить? – после нескольких минут оцепенения не выдержала я.

– Ох, нелегкая это работа, из болота тащить бегемота. – пробормотал Митяй. – Особенно, если в болоте бегемота нет. Ладно, пошли-ка домой. Пусть ее завтра Валерка еще раз на допрос вызовет, там она назовет все пароли и явки.

Мы, грустно повесив головы, поплелись по коридору, больше напоминающему лабиринт, и через пару минут поняли, что служебный выход нам сегодня найти не суждено. Коридор все разветвлялся и разветвлялся, странные стеклянные переулки сменялись каменными стенами, народу в запертых гримерках не было, и было очень похоже, что нам придется в театре заночевать. Я уже совсем было смирилась с этой мыслью, когда через минут десять бесплодных блужданий перед нашими очами появилась небольшая белая дверь, легко открывшаяся при первой же нашей попытке. Выйдя за ее порог, мы с удивлением поняли, что очутились в большом фойе театра, недалеко от входа в зрительный зал.

– Это служебный ход. Но по-моему, он должен быть заперт… – несколько растерявшись сказала я. – А то зрители начнут ходить туда-обратно.

– Ну да, и заблудятся в лабиринтах служебного хода. – подтвердил Митяй. – Кстати, раз мы сюда попали, может, пройдем в зал? Хоть посмотрим Тамару на сцене…

Честно говоря, Тамара надоела мне хуже горькой редьки еще за кулисами, но тем не менее, я согласилась на предложение Митяя, и мы тихо вошли в зал. Перед третьим актом никто билетов не проверял, и наш приход не вызвал особого удивления публики. Свет погас, и мы спокойно уселись на свободные места в третьем ряду.

Конец ознакомительного фрагмента.