Валерий Гусев - Если бы у меня было много денег Страница 8

– А когда истекает срок? - Я хорошо понимал важность этого факта. Понимала ли Яна? Я не хотел заранее ее пугать.

– Через две недели.

– И тогда…

Она тряхнула головой.

– Если не найду другое помещение, то… Впрочем, кажется, все равно придется сворачивать дела. У меня товара на два хороших дня осталось.

– А что так? - Я уже знал, какой услышу ответ.

– Поставщики заломили такие цены, что я уже ничего наварить не смогу.

– Поищи других.

– Искала, даже нашла одного. Но все как взбесились от жадности…

«От жадности ли? А не от страха?»

– …Обо всем договорилась с ним, а он через два дня звонит и отказывается - продешевил, мол.

– У тебя их телефоны есть?

Она достала из нагрудного кармана куртки записную книжку, раскрыла и положила передо мной. Я стал переписывать в блокнот адреса и фамилии, невольно улыбаясь.

– Что ты хихикаешь? - обиделась Яна.

– Яна, нет такой фамилии - Чиашкин, ты не напутала? И «Степан» с одним «с» и «и» пишется.

Она вырвала у меня записную книжку.

– Какая разница! Мне понятно, а другим в ней делать нечего.

– Хорошо, согласен. - Я захлопнул блокнот. - Мне надо побывать на месте. Где твоя контора?

Яна назвала адрес и уточнила, как ее найти: длинный дом, в нем по порядку - ателье, ремонт обуви, Сбербанк и сразу за ним - ее «Теремок». «Вот-вот: Сбербанк. Именно».

– Я заеду к тебе завтра. Когда ты там будешь?

– С десяти до часу - наверняка.

– Кстати, какие-нибудь Мишкины деловые записи у тебя сохранились? Я имею в виду рабочие дневники: телефонник, календарь. Ты их не выбросила?

– Нет, конечно. Сгребла в нижний ящик стола, и все,

– Ну ладно, завтра увидимся. Как Костик?

– У бабушки.

– Ты и его бросила? Хотя понятно, у тебя ведь медовый месяц был. Затянувшийся.

– Ревнуешь? Впрочем, где тебе. Значит, завидуешь?

– Чем он там занимается?

– Раньше все на митинги бегал, потом с бабушкой в церковь стал ходить, а сейчас, кажется, в какой-то палатке торгует…

– Что?

– А что? Не нравится? Лучше бы на красные баррикады пошел? С папочкой…

– Ну теперь-то можно? - Изнывающая Женька просунула голову в дверь. - Обедать пора. Вы с нами откушаете?

Яна встала, бросила книжку в сумочку, щелкнула замочком:

– Спасибо, милая, но в его присутствии я просто подавлюсь вашим дивным борщом.

– Эт-точно, сказал бы товарищ Сухов, - согласилась Женька. - Я тоже напротив него кушать не могу - все глаза пялит.

Я вздохнул - что мне оставалось?

Яна в дверях полуобернулась, закинула косынку, которую мяла в руках, на плечо и чисто по-деревенски пропела:

На беду мы с тобой повстречались

На беду мы с тобой разошлись.

– Крутая телка! - с восхищением сказала Женька в закрывшуюся дверь.

– Сама ты телка! - возмутился я.

– Ну не корова же она, - резонно возразила Женька. - И ты бросил, дурак, такую женщину!

– Это она меня бросила.

– Тебя? - Мне показалось, будто всю кухню залило зеленок морской водой - так неистово распахнула она глаза. - Тебя? Я бы тебя никогда не бросила - хоть пей ты ведрами и лейками,

Что и говорить, настоящий друг - Женька.

Я тут же попробовал позвонить по одному из телефонов, оставленных Яной. Мишка, похоже, влил. Но теперь в опасности была Яна. Какая же умница наш шеф! Двух зайцев мне сразу на выстрел дал.

– Степан Петрович? Добрый день. Я по вашему объявлению. Вы ведь поставляете мебельную фурнитуру? Верно?

– Поставляем, - густо прозвучало в ответ, - Что именно вас интересует?

– Я хотел поговорить предварительно. Дело в том, что по случаю хочу купить одну торговую точку - «Теремок» называется. Уютная вполне, там можно развернуться…

– Вас цены наши не устроят, - и бряк трубку,

Я скова набрал номер; занято. И будет занято до утра. Эх ты, Сстеппан, здорово тебя скрутил кто-то.

Больше звонить я никуда не стал, все и так предельно ясно: я не получу никакой информации, а уж кто их натравил на «Теремок», хоть режь - не скажут. К тому же все они могли расценить мои вопросы как проверку со стороны того, кто дал им указание блокировать Янину контору. Круто взялись. Мне по-настоящему стало тревожно за Яну. И за Костика. Не опоздать бы.

На следующий день в начале одиннадцатого я подошел к Сбербанку. Справа от его входа, над соседней дверью, висел сапожок с отставшей зубастой подошвой, слева - затейливая эмблема какого-то непонятного строения, окруженная такой запутанной вязью, что слово «Теремок» я смог прочитать только с шестой попытки.

Войдя в банк, я подошел к свободному окошку.

– Простите, девушка, ваш сосед, - я указал на стену за ее спиной, - не знаете случайно, он что, прикрыл свою контору? Никак не могу его застать.

– А вы у нашего охранника спросите, - охотно отозвалась она. - Коля с ним близко знался. Коля! - крикнула она в приоткрытую сбоку дверь. - Выйди на минутку, тебя спрашивают.

Из служебной комнаты вышел здоровенный парень в камуфляже, с дубинкой в руке и жвачкой на зубах, с ленивым взглядом. Да, будет такой защищать наши вклады… От него самого впору защищаться.

– Мишка-то? - переспросил он. - Давно уже не показывался. Баба его там заправляет. А сам как уехал, так с концами. За товаром, наверное.

– Когда уехал, не вспомните? На чем?

Он добросовестно поморщил лоб, даже жевать перестал.

– Да с неделю его нет. А уехал в машине, в белом «мерсе».

– Сам за рулем?

– Нет, точно помню - сзади сел, а по бокам еще двое парней. И девка впереди, А ты что, контору его сватаешь? Или бабу? Я ведь за «Теремком» присматривал, Мишка просил. Не за так, конечно. Можно и с тобой договориться.

– Почему же нет? Договоримся. Особенно если ты вспомнишь, какая девка с ним в машину села. Блондинка или наоборот?

– Блондинка. Высокая. А парни - эти… - Он вдруг смолк и с тупой подозрительностью уставился на меня, долго мой чал, потом грубо брякнул: - А ты кто такой? Зачем спрашиваешь?

– Друг я ему. И партнер, баксы привез.

Ни слова не сказав, демонстративно покачав дубинкой, он повернулся и исчез за дверью, плотно притворив ее, - наверняка, подлец, за телефон схватился.

Я бросил взгляд на часы, что висели на смежной с «Теремком» стене между рекламными плакатами и календарями, прославляющими деяния наших великих коммерческих банков и АО и обещающими зеленые долларовые горы за копеечные вклады. Настало время пить кофе, Яна, наверное, уже на месте. Я не ошибся: у входа в «Теремок» стояла ее вишневая «девяносто девятая», а дверь в контору была распахнута и прижата к стене стулом.

Яна встретила меня с облегчением, это было заметно. Провела из торгового зала - крохотной комнаты, заставленной и заваленной образцами товара, - в свой «офис», больше похожий на встроенный шкаф в малогабаритной квартире. Здесь поместились только письменный столик, рабочее кресло и стул для посетителей. Пользуясь теснотой, Яна, готовя кофе, все время задевала меня коленками. Эти фокусы я давно знаю, но не сказал бы, что они мне надоели или оставляли совершенно равнодушным.

– Вот что, Яна, - сказал я, когда она наполнила чашки и села в кресло. - Мне нужно какое-то время, чтобы разобраться в обстановке. Дело здесь совсем не в Мишке, не стану скрывать. Очень скоро, может быть, уже сегодня, ты почувствуешь на себе сильное давление. Не теряй головы, а особенно - бдительности. И не бойся, на первых порах ничего серьезного тебе не грозит, а позже я уже буду контролировать положение и буду готов принять ответные меры. Постарайся продержаться хотя бы неделю и без моего указания контору не продавай, что бы тебе за нее ни сулили. Надеюсь, ты уже поняла, что с «Теремком» тебе придется расстаться? Скорее рано, чем поздно.

Яна поставила чашку на стол.

– Но кому это нужно? И зачем? Уж я-то знаю, что кусочек вовсе не лакомый.

– Мне кажется, я начинаю догадываться, но об этом рано еще говорить. - Я вовсе не собирался посвящать Яну в опасные для нее нюансы ситуации. С таким характером она могла натворить непоправимые глупости. - Дай мне посмотреть Мишкины записи.

– Садись за мой стол, я все равно должна идти в зал, ловить покупателей. А бумаги - в нижнем ящике.

Нам было очень трудно разминуться на свободном пространстве «офиса», и Яна мастерски воспользовалась этим, легкомысленно забыв о своей торговле. Впрочем, может, именно этим она со мной и хотела заняться. Я имею в виду торговлю.

Я сел за ее стол - он был совершенно женским, вплоть до окурков в пепельнице, не говоря уже о двух зеркальцах, губной помаде и прочей милой атрибутике, весьма свободно разбежавшейся среди деловых бумаг, каталогов и счетов.

Выдвинув нижний ящик, я достал из него перекидной календарь, снятый с подставки, блокноты и массивный, в коже, альбом «Ежедневник бизнесмена».

Не люблю я такую работу, что-то в ней есть нечистое, какими бы высокими мотивами и необходимостью она ни диктовалась. Но что делать? Пожалуй, в любой профессии можно сыскать подобное.