Андрей Константинов - Сизифов труд Страница 8

– Ба, какие люди! – расплылся в приторной улыбке Шмага. – Иоланта Николаевна! Вот уж сюрприз так сюрприз! А слухи ходили, что вы нас покинули. Чуть ли не в ФСБ перевелись.

– Ну что вы, Владимир! Разве я могу вас покинуть? – изобразила на лице неменьшую радость от встречи Ольга.

– Присаживайтесь. Кофейку? Зиночка, еще кофе принеси!

– Два кофе, – поправила Прилепина, садясь напротив. – Знакомьтесь, это мой коллега. Его зовут Ильдар.

Шмага настороженно покосился на незнакомца и с легкой неприятцей в голосе буркнул:

– Очень приятно. Зина, ту кофе!

– Я вас покину ненадолго. Отойду, позвоню Кольке. Узнаю, что там у нас с сигналом, – шепнул на ухо Ольге Джамалов.

– Да-да, конечно, – одними губами показала та. После чего обернулась к Шмаге, снова наградив карманника искусственно-лучезарной улыбкой. Потому как кашу маслом не испортишь.

– Как жизнь, Володя?

– Э-эх, Иоланта Николаевна! Да разве это жизнь? Так, жалкое подобие.

– Ну, не знаю, не знаю. Выглядите очень неплохо.

– Вы мне льстите. На самом деле я – полная развалина. Как в том анекдоте, знаете? – Барменша Зиночка оперативно поставила перед ними две чашки дымящегося эспрессо и молча удалилась. – Так вот, объявление на заборе: «Пропала собака. Особые приметы: один глаз, хромает на одну лапу, одно ухо надкушено, другого нет, на морде шрамы. Отзывается на кличку Счастливчик».

– Смешно, – вежливо улыбнулась Ольга, скосив глаза в сторону говорящего по телефону Джамалова. Тот в ответ показал ей взглядом: дескать, сигнал с КТС по-прежнему устойчив и по-прежнему где-то рядом. – Володя! – попросила она, поднимаясь. – Можно вас на минуточку?

– Всегда пожалуйста, – кивнул Шмага, вставая следом.

Они подошли к тому месту, где, нетерпеливо переминаясь, ждал Ильдар, и Прилепина указала рукой на фигурку сидящей на гранитной скамеечке потерпевшей гражданки Анкудиновой.

– Володя, видите вон ту женщину?

– Допустим.

– Полтора часа назад здесь, в универмаге, у нее порезали сумку и вытащили кошелек.

– Неужели? Ай-ай-ай, какое горе! – закатил глаза Шмага. – И много денег?

– Восемьсот рублей.

– Серьезная сумма. Как же она решилась такие деньжищи при себе носить?

– Помимо денег в кошельке лежала одна вещь. Человек, который подмахнул кошелек, судя по всему, не разобрался в ее предназначении. Однако вещь эту не скинул и в данный момент держит при себе.

– А вещь эта, часом, не блестящая? – вроде бы серьезно уточнил Шмага.

– Металлическая, серебристого цвета, – подтвердила Прилепина.

– Так это, наверное, сорока!

– Кто такой «Сорока»? – удивилась Ольга. – Что-то я не припомню такого погоняла?

Шмага расхохотался:

– Фу-у, Иоланта Николаевна! Ну что за жаргон? Сорока – это птичка такая. Она вечно хватает всё блестящее и тащит к себе в гнездо. Разве вам мама в детстве «Юный натуралист» не выписывала?

Не вынесший столь откровенного глумления «вспыльчивый горец» Джамалов молниеносно закипел и схватил Шмагу за лацкан хьюго-боссовского пиджака:

– Слушай, ты! С тобой по-хорошему говорят. А ты, похоже, только по-плохому привык?

– Руки убери! Я сказал, руки убери! – прорычал Шмага, недобро напрягшись.

– Иначе что? – с вызовом поинтересовался Ильдар.

– Ты, чурка, никак конфликта ищешь?

Мужчины, набычившись, в упор глядели друг на друга, обмениваясь враждебными взглядами. Не желающий уступать Джамалов продолжал сминать в своем кулаке твидовую ткань одеяния соперника. В следующий момент из-за колонн неслышно выпрыгнули двое бесцветных крепких парней. В мгновение ока они очутились за спиной Ильдара, и вспыхнувшая буквально на ровном месте конфликтная ситуация приняла совсем уже скверный оборот.

– Так, спокойно, мальчики! Брек! – вклинилась меж ними Ольга. – Ильдар, отпусти человека!

– Нет, ты кого чуркой назвал, а?! – не унимался оперативник.

– Ильдар! – настойчиво повторила Ольга. – Пойди, сядь, пожалуйста. Там твой кофе остывает. – Джамалов, наступая на горло собственной гордости, опустил руку и нехотя поплелся к столику. – Извините, Владимир. Просто мой коллега немного вспыльчив.

– Я это заметил, – с ленцой в голосе сказал Шмага. Сделав вид, что потерял интерес к конфликту, он кивнул своим, дабы те исчезли. – Ладно, вернемся к нашему разговору. Как я понимаю, пропавшая вещица серебристого цвета лично вам, Иоланта Николаевна, дорога как память?

– Вы правильно поняли, Володя. Этот брелок мне очень нужен.

– Ну хорошо. Только ради ваших красивых глаз, – помедлив, ответил тот. – Попробую что-то узнать. – Шмага, подорвавшись, нагнал уходящих парней, о чем-то пошептался и, получив в ответ утвердительный кивок, вернулся к Ольге. – Придется немного подождать. Минут пять, не больше.

– Не вопрос.

– Вот и славно. Ну, про мою жизнь вы спросили. А у вас как дела, разлюбезная Иоланта Николаевна?

– Да как вам сказать, Володя? Живу хуже, чем все, но лучше, чем некоторые.

– Так вы действительно ушли из «карманного»? Ладно, не хотите отвечать, не надо. Тогда, может быть, еще один анекдот? И тоже за жизнь? Короче… Идет мужик по лесу. Видит – в дереве дупло, здоровое такое. Подошел он к дереву, пихнул руку в дупло. Высовывает – нет руки! Он, естественно, охренел. Сунул другую руку, вытаскивает – тоже нет! Тогда он башку в дупло сует и кричит: «Эй! Вам там что, блядь, делать всем не хуй!» К слову, Иоланта Николаевна, искренне советую рассказать этот анекдот вашему джигиту. Дабы он норов свой, чуркестанский, в узде держал. И не сувался в каждое встреченное малознакомое дупло.

– Помнится, Володя, ранее вы не были замечены в шовинизме, – заметила Прилепина. – И команду единомышленников ранее подбирали, как это принято было говорить, по интернациональному признаку.

– Всё течет, всё меняется, – неопределенно объяснил Шмага. – Старею. Надеюсь, становлюсь мудрее.

– А может, таким образом вы всего лишь неосознанно экстраполируете свою нелюбовь к одному конкретному человеку на всех прочих его соплеменников?

– К какому такому человеку? – насторожился собеседник.

– К Мирзе.

– А при чем здесь Мирза?!! Нам с ним делить нечего. И раньше, и уж тем более теперь!

Шмага произнес эти слова с такой поспешностью и со столь наигранным недоумением, что Прилепиной сразу сделалось ясно: своим, абсолютно случайно, вброшенным предположением она, сама того не желая, наступила Владимиру на больную мозоль. Тут, на счастье, на «галеру» невесть откуда выкатился пацаненок лет четырнадцати, в надвинутом по самые глаза капюшоне «кенгурухи», и выжидательно уставился на них.

– О, а вот и Шурик! – обрадовался переводу темы Шмага. – Демонстрируй! – Пацаненок молча разжал кулак, и Ольга облегченно выдохнула: на чумазой ладошке лежал брелок с КТС. – Эта вещица?

– Да!

– Отдай тете, – приказал Шмага, и малолетний карманник безропотно протянул Прилепиной брелок. – А теперь брысь отсюда!

Пацаненок мгновенно ретировался. Словно бы его и не было вовсе.

– Иоланта Николаевна, вы удовлетворены?

– Почти.

– Не понял? – удивленно выпучился на нее Шмага.

– Раз уж вы проявили такое благородство, будьте последовательны.

– Это вы о чем?

– Я о восьмистах рублях.

– Однако! – зашелся в хохоте Владимир. – Вот за что я ментов уважаю, так это за их наглость. Потому как сам такой. – Он вынул из кармана бумажник и протянул Прилепиной тысячную бумажку. – Вот, забирайте и уходите. Хватит дискредитировать меня в глазах мировой общественности.

– Спасибо, Володя! – а вот на этот раз абсолютно искренне улыбнулась Ольга. – Я всегда знала, что в душе вы – рыцарь! Всего доброго… Пойдем, Ильдар.

Прилепина и оскорбленный до глубины души и кончиков пальцев «джигит» двинулись было к лестнице. Но тут Ольга, что-то вспомнив, притормозила и судорожно принялась рыться в сумочке.

– Сдача! – пояснила она, возвращаясь и выкладывая на столик две сотни.

– Ну что вы, право! Какие могут быть счеты между своими! – ухмыльнулся Шмага, но деньги принял.

С удовольствием провожая взглядом удаляющуюся фигурку Прилепиной, он вздохнул невольно и произнес восторженно:

– Ах, какая женщина! Вот кого бы я с удовольствием поимел…

– …Этот Владимир, он, вообще, кто? Главный вор? – мрачно спросил Ильдар, придерживая дверь и пропуская Ольгу на выход.

– Главный, но с некоторых пор не вор. Вернее, вор по статусу, но по карманам сам больше не лазает.

– То бишь еще один менеджер?

– Именно так. У карманных воров, как у детей лейтенанта Шмидта, тоже что-то вроде своей конвенции. Так вот, Шмага последние годы курирует «Гостинку». Следит за порядком, чтоб залетные воры не наглели. Улаживает конфликты. Решает вопросы с милицией.