Леонид Словин - Теннисные мячи для профессионалов Страница 8

— Какая у него фигура? Худой, толстый?

— Плечистый.

— В какое время это было?

— После полуночи аккурат, телевизор уже не работал.

— Оба были без вещей?

— Кажется, стоял портфель.

— У кого?

— Сбоку. Можно на обоих подумать. Просторный, с ремешком в середине. Желтый.

— Вы покажете похожий?

— Если увижу.

— Точно, что разговор идет о погибшем? — Денисов взглянул на Кравцова.

— Она опознала труп. — Кравцов качнулся на носках. В нем все бродила энергия выпускника спортивной школы олимпийского резерва. — И по лицу, и по одежде.

— Новый, с иголочки, костюм. Темно-синий, в полоску. -Плетнева оживилась. — Мужу такой брали. В Шарье. Немецкий.

— Надолго в Москву? — спросил Денисов.

— Дочь жду. Из Караганды. У нее отпуск. Списались, вместе к брату едем. К ее дяде. В Липецк.

— Нам нужна ваша помощь. Когда должна подъехать дочь?

— Сегодня. В крайнем случае завтра.

— На всякий случай оставьте адрес в Липецке, где будете находиться.

— Нужно зайти в отдел, записать показания, — сказал Кравцов. Денисов понял: Бахметьев предоставил ему возможность узнать обо всем не из протокола — из первых рук. -У вас только сумка?

— В камере хранения еще сумка, чемодан.

— Пойдемте. По дороге покажете похожий портфель. Если увидите.

Недалеко, на стене багажного отделения, висел телефон прямой связи с милицией. Денисов извинился:

— Одну минуту.

В отделе трубку снял помощник дежурного.

— Это Денисов. Для дежурного: розыск желтого портфеля…

— Он знает. Новости у нас, — сообщил помощник. — Сейчас будет передача. Находитесь на дежурном приеме.

— Запишите еще: послать телеграмму вслед поезду Москва — Тамбов. Переписать пассажиров четвертого вагона. Может, понадобится.

— В 441-й. Так…

Вдоль перрона прошла уборочная машина, Денисов мгновенно среагировал:

— Дать команду — не вывозить мусоросборники с вокзала. Тоже на всякий случай. Предварительно пометить, где какой контейнер стоял ночью.

— Я поручу командиру отделения.

— Пусть приглядят за ними.

Кравцов с Плетневой успели повернуть к отделу. Денисов догнал их.

Снова закапал дождь.

Из последних вагонов елецкого по платформе еще тянулись пассажиры. По схеме станция принадлежала к тупиковым — локомотив упирался в вокзал, конец состава оставался метрах в четырехстах.

В череде других носильщиков Денисов увидел Салькова: переднее колесо тележки, грубо прихваченное алюминиевой проволокой, моталось из стороны в сторону. Встретившись глазами с Денисовым, Сальков на секунду приостановился, потом снова с силой налег на ручку.

«Что, если бы труп обнаружил не Сальков, а другой носильщик? Было бы проще? — подумал Денисов. — Неизвестно. И неизвестно: не потому ли Сальков подошел к Ниязову, что тот видел его идущим по платформе, а повернуть Салькову было некуда…»

— Во-он такой портфель! — Плетнева рукой через путь показала на перрон. — Видите? С ремнем! Во-он!

— Болгарский, свиной кожи…

— Только старый, потрепанный.

Под курткой Денисова из рации послышался свистящий тон вызова. Началась передача, о которой предупредил помощник дежурного.

— Информация… — Сабодаш докладывал начальнику отдела, находившемуся на месте происшествия. — Пассажирка Захарова. Нижний Тагил… — Поначалу для удобства Антон крошил предложения. — Оказалась без документов и денег. -В конце он не смог соблюсти заданный ритм, зачастил: — На вокзале познакомилась с погибшим, он принял в ней участие. Дал телефон людей, которые смогут ее в Москве приютить…

— Она была у них? — перебил Бахметьев.

— Нет! Но телефон остался! Я думаю, он мог тоже там останавливаться…

III. ОБАЯНИЕ ТИПОВЫХ ВЕРСИЙ

— Сазоновы? — Лифтерша не стала даже сверяться со списком. — Есть. Восьмой этаж.

Денисов на минуту зашел в каптерку, она была просторной — с телевизором, с цветами на окнах. Сбоку стоял новый еще диван.

— Знаете их?

— А как же! Сам — в медакадемии заведовал, профессор. Жена — преподавательница. Оба на пенсии.

— Так и живут вдвоем?

— Живут. Дети большие. И внуки.

— А гости, знакомые? Никто не приезжал на этих днях?

Лифтерша кивнула. С самого начала она показалась Денисову приметливой.

— Двое. Несколько дней уже здесь. Сегодня вернулись поздновато. Считай, что в третьем часу.

— Молодые?

— Лет по двадцать пять — двадцать восемь. В то дежурство поселились. При мне. И еще один. Этого сегодня первый раз увидела. Лет под сорок, черноватый.

— Здесь сейчас?

— Ушел. Под вечер еще.

— Что-нибудь было у него с собой?

— Портфель. Желтый… Подниматься будете? — спросила лифтерша.

— Обязательно.

— Пешком придется. Лифт ночью выключаем: шум, жильцы жалуются. Дом не простой…

Поднимаясь, Денисов оценил здание. Дом был дореволюционной постройки, с лепниной на высоких потолках, с ажурной паутиной лестниц. На многих дверях виднелись дополнительные механические звонки.

«Жильцов, похоже, не так много, — подумал Денисов. -Чужие должны бросаться в глаза…» Впрочем, через несколько минут все должно было выясниться.

— Входите. Прошу.

Дверь открыл человек, похожий на отставника-армейца -гладковыбритый, морщинистый, с прямой спиной, он не спросил предварительно: «Кто? Кого вам?» Увидев милицейское удостоверение, словно обрадовался.

— Малышка! — крикнул кому-то в сторону широченного коридора. — Из милиции к нам… С Павелецкого вокзала! Да выключи ты радио! — Свет в коридоре не горел, только в громадной прихожей. — Проходите, мы с женой уже кофе пьем. С утра пораньше. Сюда, на кухню.

Кухня выглядела просторной. Рядом с дверями лежали несколько пачек подготовленной к сдаче макулатуры. Верхний лист на одной чернел машинописным текстом, неожиданно крупным, не принятым в служебной переписке.

— Моя жена, Елена Дмитриевна… — представил Сазонов.

У мойки возилась немолодая худенькая женщина в вельветовых брючках и кофточке; увидев Денисова, женщина завернула кран, выключила воду.

— Садитесь. — Она вытерла руки, заговорила: — В ногах правды все-таки нет, говаривал мой отец, когда разрешал мне выйти из угла… — Сазонова мило коверкала «р» и «л», получалось довольно забавно. — Были жестокие времена…

«Человека, у которого детство было счастливым, узнаешь сразу…» — тем не менее подумал о ней Денисов.

Сазонов заметил:

— Я смотрю, тебя довольно часто наказывали, Малышка. Такое впечатление, что ты каждый день стояла в углу.

— Это правда. Да вы садитесь, пожалуйста.

Денисов сел против жестяных круглых банок с чаем, экзотического вида бутылок. Здесь же стояли часы, которые не шли.

— Как же, Малышка, ты будильник буцкнула! Теперь, наверное, его никакая мастерская не выправит…

Супруги разыгрывали интермедию, обоим хорошо знакомую, Денисов понимал это; мысли его были впереди, как у шахматиста, проигрывающего в уме возможные варианты:

«Смогут ли они опознать труп? Кто им погибший — родственник, знакомый? Какое отношение к случившемуся имеют другие двое гостей — молодые?…»

Но сначала требовалось на месте все уточнить.

— Ваш телефон… — он назвал номер, — установлен давно?

— Уже восемнадцать лет. — Сазонов присел с другой стороны стола. — Лишь немного подправили, когда переходили на семизначные номера.

— Меня интересует человек, у которого вчера на вокзале видели номер вашего телефона. Я хочу спросить, у вас жил кто-нибудь на этих днях?

— Сейчас тоже живут. — Сазонов показал за стену, Денисов почувствовал, как велико помещение. — Наши знакомые. Из Орска.

— Давно?

— С неделю. Мы не против, правда, Малышка? Паркет не жалко… — Паркет был и в самом деле в плачевном состоянии, требовал срочной циклевки.

Пока они говорили, Сазонова особым образом заваривала кофе — Денисову не приходилось видеть раньше: кофе был помещен в бумажную воронку, залит кипятком. Просачивавшийся сквозь бумагу напиток становился густым и ароматным.

— Не приходилось пробовать? — угощая его кофе, Сазонова сообщила доверительно: — Хозяйка я, знаете ли, все-таки никудышная, но кофе сварить смогу.

— А что случилось? — спросил Сазонов.

— Кроме них, гостил еще кто-нибудь?

— Мужчина. Он вчера уехал.

— Кто он?

При этом вопросе Денисов почувствовал замешательство Женщина поднялась.

— Елена Дмитриевна, тут тебя… — заметил Сазонов. — Кто он? Как зовут? Ты же его поселила!

— Да, я. — Женщина явно смутилась, но тут же перешла наступление. — Но ты же разговаривал с ним. Обсудил хоккейные проблемы. Мальчишке должны больше понять друг о друге. Я и спрашиваю тебя: «Кто он?»

— Мы почти не виделись. Я пришел, он уехал.