Гай Себеус - Эмоциональная диверсия Страница 8

– Почему?

– Никто не знает. Все, кто пытались, не вернулись. А пытались многие. И не только танаиды. Помнишь, памятник таганам? Они из этих, из золотоискателей.

12

– Ужас! – вспомнил Перегрин жуткий памятник, неподалёку от которого пришлось похоронить бедняжку Оливию. – Ладно, это ваша история. А мой ребёнок-то причём?

– Некоторые думают, что раз добыча золота удавалась во времена Белоглазых тан, когда их было много, то новая тана, возможно, знает тайну.

– В связи с чем? Она ребёнок! Что она может знать?

– Кое-какая связь существует. Есть вещи, передаваемые голосом крови. И знак наследования, в данном случае, белые глаза. У твоей дочери они необычайно светлые. И все вокруг это заметили. Ты ведь сам не можешь поспорить с этим?

– Для меня в этом нет ничего необычного: глаза – такие же, как у меня и у моей матери. Мне странно, что это вызывает ажиотаж. Это какая-то примета?

– Это знак наследования возможностей Седых Странников.

– Кто это?

– Небесные покровители всех белоглазых. Они любимцы Всемилостивых Создателей, их возможности почти безграничны. Однако помогают они только тем, кому хотят. Но если уж пожелают, их вмешательство чрезвычайно мощно.

– И где они? – Перегрин обвёл глазами горизонт.

Над Тан-Амазоном, словно истекающим гомонящими, перевозбуждёнными людьми,

…вскипали и бурно перемешивались облака.

Ветры, носящиеся по степному простору, вгоняли их в обозримое пространство, а потом уносили, будто людей, разузнавших то, что было нужно, и проследовавших дальше по своим делам…

Возница тоже, придержав шапку, задрал голову – не смотреть на них было невозможно: столь величественны и притягательны на вид они были. Совсем не сравнить с полуразрушенными окружающими постройками из выгоревшего на солнце песчаника: амазонки всегда были непритязательны по части быта.

– Седые Странники появляются в виде облаков, потом сходят на землю. Видом своим очень похожи на людей. Только выше и красивее. Глаза очень светлые. А волосы и одежды – белые.

Слушая, Перегрин, затаил дыхание. Что-то насторожило его в голосе Возницы и в блеснувших, вынырнувших из-под шапки глазах.

– Ты описываешь так, будто они тебе являлись.

– Конечно, являлись, – усмехнулся тот, снова укрыв лицо почти полностью. – С детства. Они и тебе, наверняка, являлись. Ты ведь тоже белоглазый. И тоже любишь разглядывать облака?

– Ты смеёшься надо мной? Мне не до сказок. Мне дочь искать надо! Эти ненормальные, что выкрали её, могут сделать с ней что угодно! Мне страшно становится при одной мысли, что мой ребёнок во враждебных руках!

– Чтобы найти, мало просто бегать и кричать. Надо сначала понять, что происходит.

Соглашаться с «дикарём» не хотелось, но не признать, что чумазый спутник высказал его тайную мысль, Перегрин не мог. Правда, внутри себя, не вслух. Вслух он спросил о другом, потому что понял, что именно ощущение непонимания происходящего мучило его больше всего.

– Постой, ты сказал, у Странников тоже белые глаза? Очевидно, это неслучайно?

– Именно один из Седых Странников в стародавние времена и оставил потомство на нашей земле. А сам из-за этого стал смертным. Потом он умер. Но мы сохранили его череп. Все белоглазые танаиды ведут свой род от того самого Странника.

– Красивая сказка.

– Да, красивая. И у нас в неё верят все. С результатом этой веры мы сегодня и имеем дело. Видишь ли, от белоглазых требуют порой больше, чем они могут дать. Считается, что стоит им только захотеть, и любая просьба, в том числе о золоте, будет выполнена. Поэтому …надвинь-ка шапку поглубже!

– Какая чушь!

– Не чушь. А надежда. На почти несбыточное. Но, поскольку в наших краях народ нынче бедствует, а золота в тех шахтах под Тан-Аидом было очень много, вес даже несбыточной надежды довольно велик, как ты понимаешь.

– Да не желаю я принимать участие в этих золотых бреднях. И ребёнку своему не позволю! – снова возвысил тон Перегрин. – Как только найду её, немедленно увезу на север!

– Вполне отцовское решение! – иронии Возницы не было предела. – Осталось только отыскать твою дочь и уведомить о нём.

– Это ты виноват! Уже в третий раз! Сначала бросил её в Тополиной балке, потом заморочил мне голову своим обрядом посвящения в таны, вместо того, чтобы хватать и увозить! И сегодня не дал вмешаться! Если бы не ты, я давно её забрал бы! – взбесился Перегрин. – Ещё и насмехаешься!

Он никак не мог вскочить на коня, просить же помощи не желал. Конь куражился лảрвом веселящимся. А Возница, как назло, делал вид, что не замечает мучений спутника, был хмур и сосредоточен.

– Ты брось свои господские замашки – виноватых искать! Тут, у нас это не пройдёт! Вы, эллины, больше не хозяева на нашей земле, понял? Так что не покрикивай мне! Если бы не я, ты, со своими бандитами на хвосте, что притащил из-за моря, уже давно сгнил бы в той Тополиной балке! – Возница взглянул на понурившегося Перегрина и, подсадив его, добавил уже мирно. – Ты лучше в самый корень смотри.

– М-м?

– Может, её и украли те самые бородатые убийцы, которые тебя преследовали? А что? Решили, что продешевили, отдав на продажу, и передумали. Решили выкрасть и перепродать: побольше золотишка срубить! Может такое быть?

– Да может. …Ну и где их теперь искать?

– Думаю, твоя проблема не в том, где их искать, – скептически сверкнул глазами из-под шапки Возница. – А как от них спастись. Не забыл: они хотели убить тебя? А сегодня увидели, что дело не сделано.

– Так «искать» или «как спастись»?

– Это уж ты сам решай! Тут я тебе не советчик.

– И что мне теперь делать? Это ты во всём виноват! Ты же обещал мне, что здесь, сегодня, мы её найдём! Я поверил! И что теперь? – жутко перенервничавший Перегрин никак не желал заботиться о собственной безопасности – говорить тихо – и почти кричал от отчаянья.

– Хватит собачиться! Ты привлекаешь внимание! – шикнул на него Возница сквозь зубы, стараясь тихо выскользнуть из города.

– Наплевать мне теперь! – не желал сдаваться эллин, горюя громогласно, словно ребёнок, напрашивающийся на сочувствие.

13

То ли они накликали беду своей бесцеремонностью, то ли наёмные убийцы давно взяли след, но напали на них неожиданно!

Несмотря на то, что в степи видно очень далеко.

Когда на сближение вышёл небольшой табун диких коней с двумя погонщиками, препирающимся напарникам даже не пришло в голову поопаситься: ну, табун и табун – что тут такого? Их в степях несметное количество пасётся.

Однако, когда погонщики, забыв о своих конях, с двух сторон притёрлись к Перегрину, и ножи сверкнули, выхваченные из-за пазух, он решил уж было, что «вот она, смерть пришла! В прошлый раз убийцам не повезло, но на этот раз им ничто не помешает!»

Рассчитывать на помощь только что безжалостно обруганного задохлика Возницы не приходилось. Даже если тот захочет драться, шансов у них всё равно немного. А самому, не вполне оправившемуся от ран, да ещё и безоружному, – и вовсе не выкрутиться.

Он увидел только, как Возница отступил в сторону и даже не удивился тому: «Бросил меня!». Что ж, весь опыт общения с этим странным типом не мог обнадёжить.

Однако Возница сумел удивить: он упал с седла, странным образом крутанувшись, и на землю встал уже …волком!

Рыжеватого, реальгарового окраса волком!

Перегрин от неожиданности вытаращил глаза…

«Но это же невозможно…» – пролепетал он, не чувствуя губ.

На свою беду – и нападающие тоже не ожидали подобного поворота событий. Поэтому бросок мускулистого волчьего тела пришёлся одному из разбойников прямо в лицо. А второй, только увидев разорванное одним рывком горло напарника, как был с ножом в руке, так и дал дёру прямо в центр уносящегося конского табуна.

Всё это произошло настолько быстро, что Перегрин ещё не успел даже избавиться от «предсмертной» испарины, а Возница уже стоял в своём прежнем человечьем обличье и держал его коня под уздцы.

– Слезай!

– Зачем? – Перегрин, как испуганный ребёнок, прижался к лошади, подобрав длинные ноги, словно не доверял ни земле, ни людям на ней. Зрелище превращения шокировало его не меньше общения с убийцами.

– А что это сейчас было? – ему хотелось то ли молиться, то ли просто потрясти головой. Во всяком случае, увиденное не добавило доверия к спутнику.

– Что ты хочешь со мной сделать?

– Я хочу испытать те…, …твой перстень, – тон Возницы был безапелляционным. Похоже было, происшедшие события сподобили его на решительные действия. Это-то и настораживало.

– Как это?

– Слезай, говорю! Не могу же я вечно спасать-прикрывать тебя! Давай, дорогой, ты всё-таки сделаешь усилие и будешь выкручиваться сам! Хотя бы иногда! Иначе когда-нибудь я опоздаю с помощью, и твою драгоценную шкуру попортят безвозвратно! К тому же, ты, вижу, не очень-то мне доверяешь, покрикиваешь на меня постоянно! Подозреваешь! Хозяином себя вообразил! Хочешь быть хозяином – будь им и заботься о себе самостоятельно! Слезай-слезай! Нечего тут!