Эллина Наумова - Охота на неприятности. (Полина и Измайлов) Страница 9

Мать оглянулась на него. Даже на секунду обратившийся ко мне затылок ее выражал негодование. Жена ткнула шутника в бок. И он безразлично уставился в замкнутое пространство. Тут дверь тамбура отворилась, и на пороге возник полковник Измайлов собственной персоной. Я едва не бросилась ему на шею с воплем: «Милый, избавь меня от этих скучных людей»! Виктор Николаевич посверлил меня испытывающим ехидным взглядом и мрачно спросил Веру Сергеевну:

– Пропавшая жилица, надо думать, нашлась?

Дружная семья в ногу сделала шаг назад. Жена, мать и бабушка в одном побледневшем лице раздраженно пробормотала: «Я же просила захлопывать до щелчка, Елена. Именно, чтобы никто не вошел». И потянула за ручку, мигом образовав между нами обитую черным коленкором преграду. Проблеск света в глазке на ней сразу исчез. Кто прильнул к нехитрой оптике, было ясно.

Вик понимал, что все еще на публике. Он махнул перед моим носом удостоверением и быстро сказал:

– Майор Иванов. Мне необходимо задать вам несколько вопросов.

– К-кто? – переспросила я, давясь смехом.

У меня едва хватило сил открыть и пригласить:

– Проходите, господин майор.

– Здоровее было бы отрекомендоваться генералом? – прошипел Измайлов, оказавшись в прихожей.

– Ну, хоть подполковником. Самопонижение в звании не плохая примета? Не разжалуют?

– Я не суеверен.

– Вик, не обижайся. На самом деле, конспирация – это что-то. Ты подозреваешь мужскую половину четверки за стеной? Я бы остановилась на женской.

– Поленька, между прочим, люди вчера пережили шок. Когда я уходил, в коридорчике удушающе пахло корвалолом. А ты почему-то не сочувствуешь.

– Потому что не выношу, когда четверо выходят на одного, тем более на одну. Но согласись, милый, у них были и возможность, и мотив. Ключ от старого английского замка подобрать нетрудно. Потом, сплоченное семейство с прежней хозяйкой двадцать лет душа в душу сосуществовало. Возможно, она им давала ключ, когда уезжала. И они сделали дубликат. А двоих мужчин более чем достаточно, чтобы заломать Сереброва.

– О мотиве не забудь.

– Зависть. Им тесно в трехкомнатной, им действительно не помешала бы соседская квартира. Но она досталась оболтусу, который даже жить в ней не собирается. Она его обогащает. Вынести такое мало кому удастся. Они убили Сереброва по неизвестным нам причинам, а труп подбросили Ивану. Им будет легче, если убийство повесят на него, отправят в тюрягу, и квадратные метры надолго опустеют. Или они вынуждают наследника продать им собственность по дешевке. Как бы эти любители корвалола не додумались умерщвлять всех съемщиков. Петру повезло – у них уже было мертвое тело. А вот на мне везуха может и отдохнуть.

– Юморок у тебя дегтярный, – не одобрил моего выступления Измайлов. – Поленька, нам необходимо серьезно поговорить.

Будто предполагались иные способы времяпрепровождения в этой квартире.

– Если необходимо, поговорим. Я принесла турку, чашки, кофе и нормальную воду.

– А я купил две булочки.

От такого признания я чуть не прослезилась. Снова чуть не. Плохо. Когда мне раз за разом приходится недовыражать чувства, последствия измеряются во многих децибелах.

– Откуда ты знала, что я приду? – спросил Измайлов, узрев на столе свой бокал, которым редко пользовался дома.

– Я не знала. Я хотела, чтобы ты пришел, вот и захватила.

– Черт, а разговаривать все равно надо, – не без сожаления отставил нежности полковник.

– Тогда начинай. А я сварю кофе.

Газовой плите было лет тридцать с большим. Слабое, но хотя бы равномерное пламя выдавала лишь одна конфорка. Пользоваться остальными я поостереглась бы.

– За сколько ты это сняла? – поинтересовался Вик. – Идеальное место для выработки чувства брезгливости.

– За семь сотен. В месяц. Английский гость моей приятельницы подобрал себе жилье в центре города по Интернету. В смысле московское жилье подобрал, будучи в Лондоне. Она, наивное создание, скаталась в агентство, заплатила тысячу баксов за каждые сутки пребывания, коих всего намечалось десять, взяла ключи и не додумалась проверить. Он прилетел, подруга сразу привезла его в снятую, заметь, однокомнатную квартиру. А там стены в кетчупе, пол в жирных липких пятнах, сантехника разбита, кафель грязный, по углам бутылки и ошметки, не разберешь чего. Ремонт, оказалось, сделать проще, чем отмыть. Ладно, извинились, за день приведи в надлежащий вид. Поселила. К вечеру у него сломался унитаз, телевизор показывал в пол-экрана, розетка искрила, и он недоумевал, почему из крана с горячей водой ничего не течет. Бедолага разделся, успел намылиться, но смыть пену для душа было уже нечем. «Только не выходи в подъезд звать дворника», – засмеялась она. Он не понял. К концу ее рассказа о злоключениях инженера Щукина, дали кипяток. Тогда до гордого брита дошло. Остальное было поправимым: звонок в агентство, обещание прислать утром сантехника, телемастера и электрика. Она опять доверчиво не уточнила, на которое утро…

– Хочешь – верь, хочешь – не верь, детка, но я не отказался бы сейчас от бытовых проблем, – соизволил улыбнуться Измайлов.

– А какие у тебя?

– Твои.

– Вик, я оценила. Ты нашел своеобразную, но четкую форму приглашения к сотрудничеству.

– Кого? – опешил полковник.

– Меня.

Измайлов обеими руками взъерошил шевелюру. «Сейчас будет рвать на себе волосы или погодит»? – подумала я. Он предпочел отпить кофе. Я испытала беспредельное разочарование – теряла способность вызывать в мужчине яркие эмоции. А мне еще нет тридцати. Что же будет дальше?

– Расскажу тебе все, как есть, – угрожающе посулил полковник.

– Если это тайна следствия, то не обязательно, – струсила я. – Подожду, пока не закончите.

Потому что обычно он не сообщает, ни как было, ни как есть, ни как будет. Откровения Виктора Николаевича на служебную тему – это же форс-мажор. Вик начал излагать факты не спокойно, но бесстрастно. И в этом полутоне таилась состоявшаяся полицейская трагедия «висяка». Я пыталась посмеяться над собой за склонность драматизировать ерунду, но не смогла. Какой уж тут смех.

С проникшими в квартиру ребятами, бравшимися за щекотливые поручения «старших товарищей» поочередно бились Юрьев, Балков, сам Измайлов. Но те слово в слово повторяли одно и то же: позвонил мужик, естественно, не назвался, не сослался на рекомендации прежних клиентов, предложил нормальные деньги за работенку не для брезгливых. Надо было сесть на правый край определенной парковой скамейки в девять вечера пятницы, пройтись ладонью по доскам под собой и взять прикрепленный скотчем пакетик с адресом и ключами. Поехать в субботу на неприметной машине, прозвонить квартиру. Если в ней кто-нибудь есть, ждать, пока выйдет. Потом проникнуть внутрь, вынести коробку, отвезти в лес, вынуть труп, обыскать. Все, найденное в карманах, запаковать. О теле можно не заботиться. Вернуться в город и сидеть возле телефона. Заказчик сообщит способ обмена мелочей покойника на вознаграждение. Уложиться надо было в сутки. Но сволочные молокососы признались в этом только утром, когда срок надежно истек.

– Накаркала, – сварливо упрекнул полковник. – «Оцени действие, оно бессмысленно». Как видишь, смысл в выносе был. А нам никакого толку.

– Этого я предугадать не могла, Вик. Зато наличие у Сереброва чего-то, нужного то ли убийце, то ли сообщнику, то ли свидетелю убийства, проинтуичила.

– Похвалить?

– Обойдусь. Так что было в карманах?

– Носовой платок.

– А в квартире?

– Сама тут генеральную уборку произвела. Знаешь ведь, ничего.

– Я-то знаю, а таинственный дяденька – наниматель этих отморозков – нет.

– Поэтому я и заговорил о твоих проблемах.

– Это еще не проблемы, милый. Во всяком случае, пока убойщики активированы и рыщут вокруг дома. Как Сереброва убили?

– Хладнокровием кичишься? Напрасно. Коммерческому директору «Реванша» свернули шею. Он был худ, мал ростом и не спортивен. Труда не составило даже для не владеющего приемами рукопашного боя. Ну, рассуждай, искательница приключений.

– Охотница на неприятности, с твоего позволения. Ведь предупреждала главного редактора, как сердце чувствовало. Когда Сереброва умертвили?

– Ориентировочно в ночь с понедельника на вторник. Но эксперты допускают, что и во вторник. В неточностях просят винить жару. У хозяина – алиби. Правда, пьяное, в дешевом вечернем платье и на неопрятной постели. Но клянется и божится, будто уже неделю не выпускает своего Ивана на улицу. Только в магазин за пивом и сигаретами – пятнадцать минут. Он отлучался на полтора часа в четверг утром показывать квартиру, в пятницу – сдавать. На фоторобот Петра без слез не взглянешь. Даже ты на него похожа. И оба соседа. И Юрьев с Балковым.