Рекс Стаут - Где Цезарь кровью истекал (сборник) Страница 10

Вульф нахмурился:

– Ты подвергал себя ненужной опасности. Осгуд был уже мертв.

– Тогда я этого не знал. Я выстрелил в воздух, бык убежал, а я пошел посмотреть. Собственно, и вглядываться особенно не пришлось. А теперь у вас хватает хладнокровия утверждать, что бык его не убивал. Вы что, хотите состряпать из этого криминальный случай, потому что мы временно остались не у дел?

– Нет. Я хочу, чтобы ты прекратил скрести себе ладонь и дал мне дочитать главу. Я же объясняю тебе, что смерть мистера Осгуда не была результатом твоей халатности. Это произошло бы, где бы ты ни находился. Я могу назвать тысячу твоих промахов, но случившееся сегодня к ним не относится. Это вообще не промах. Ты должен был следить за тем, чтобы быка не увели из загона. У тебя не было причин подозревать, что кто-нибудь попытается причинить быку вред. Ведь задача противной стороны как раз и заключалась в том, чтобы сохранить ему жизнь. Я надеюсь, что ты не будешь больше… – Он умолк, услышав шаги в коридоре.

Раздался стук в дверь, и вошел Берт.

– Вас просят спуститься вниз. Приехал мистер Осгуд.

Я ответил, что сейчас приду. Когда Берт вышел, Вульф сказал:

– Можешь ограничиться существом дела. То, что ты чесал себе ладонь, а я пытался это прекратить, касается только нас.

Я ответил, что думаю точно так же, и оставил его наедине с книгой.

Глава пятая

Внизу у лестницы меня поджидал Пратт. Он стоял, засунув руки в карманы и крепко стиснув зубы. Молча кивнув, он проводил меня в гостиную. Там, кусая губы, сидел какой-то человек. Не успели мы войти, как он рявкнул:

– Это вы Гудвин?

На его лице так и было написано, что он из тех, кто обожает командовать. Я сдержался и спокойно ответил:

– Да. Арчи Гудвин.

– Это вы стреляли и отогнали быка?

– Да, доктор.

– Я не доктор! Я Фредерик Осгуд. Моего сына убили. Моего единственного сына.

– Извините, я подумал, что вы доктор.

– Доктор едет из Кроуфилда. Мистер Осгуд живет по соседству и приехал раньше, – сказал Пратт.

Он стоял в сторонке и глядел на нас, по-прежнему держа руки в карманах.

– Расскажите, как все было. Я хочу знать, – потребовал Осгуд.

– Хорошо, сэр.

Я рассказал ему все вплоть до того момента, когда к месту действия подоспели другие. В конце я сказал, что остальные подробности он может узнать у мистера Пратта.

– Пратт вас не касается. Так вы говорите, что, когда мой сын залез в загон, вас там не было.

– Именно так я и говорю.

– Вы нью-йоркский детектив?

– Частный, – кивнул я.

– Служите у Ниро Вульфа и приехали сюда вместе с ним?

– Совершенно верно. Мистер Вульф сейчас наверху.

– Чем вы тут с Вульфом занимаетесь?

Не меняя тона, я ответил:

– Если хотите получить по зубам, то лучше встаньте.

– Какого черта…

Я предостерегающе поднял руку:

– Полегче. Я знаю, у вас только что погиб сын, и готов сделать на это скидку, но вы ведете себя нагло. И вообще, что с вами? Истерика?

Он закусил губу, а через мгновение заговорил более сдержанно:

– Нет, не истерика. Я хочу решить, стоит ли вызывать шерифа и полицию. Я не могу понять, что́ случилось. Я не верю, что все произошло так, как вы говорите.

Я посмотрел ему в глаза.

– Очень жаль. Потому что мой рассказ может подтвердить свидетель, который все время находился рядом со мной. Одна… э-э-э… молодая особа.

– Где она? Как ее зовут?

– Лили Роуэн.

Он в изумлении уставился на меня, потом на Пратта и снова на меня. Он даже перестал кусать губы.

– Она здесь?

– Да. И вот что еще я могу вам рассказать: неподалеку отсюда с нашей машиной произошла авария, и мы с мистером Вульфом пришли в этот дом, чтобы позвонить по телефону. Мы никого здесь не знали, в том числе и Лили Роуэн. После ужина она отправилась прогуляться и наткнулась на меня. Она была со мной, когда я обнаружил быка и отогнал его. Если вы вызовете полицию и полиция решит удостоить меня своим вниманием, то только зря потеряете время. Я вам рассказал все, что видел и делал.

Пальцы Осгуда впились в колени, как когти.

– Мой сын был вместе с этой Лили Роуэн?

– Пока она была со мной – нет. Мы встретились около половины десятого. Вашего сына я не видел с тех пор, как он ушел отсюда днем. Видела ли его мисс Роуэн, не знаю. Спросите ее.

– Я бы охотнее свернул ей шею! Что вы знаете о пари, которое мой сын заключил с Праттом?

– Я же вам все рассказал, Осгуд. Ради бога, успокойтесь хоть немного, – громко запротестовал Пратт.

– Я хочу услышать, что́ скажет он. Вы знаете условия пари?

– Конечно. Как и все другие, включая вашу дочь. – Я сочувственно взглянул на него. – Примите мой совет, сэр. У вас это скверно получается, очень скверно. Вы мне напоминаете плохого следователя, который пытается уличить карманника. Я видел многих людей, выбитых из седла внезапной смертью близких. Вам можно только посочувствовать, но если вы хотите разрабатывать какую-то версию, то лучше поручите это профессионалам. У вас есть подозрения?

– Да.

– Какие?

– Не знаю. Но я не понимаю, что́ произошло. Я не верю, что мой сын ни с того ни с сего полез в загон. Пратт утверждает, что он хотел увести быка. Это идиотское предположение. Мой сын не идиот. И не новичок в обращении со скотом. Разве мог он подойти к быку, если тот не на привязи? Или стоять на месте, когда бык бросился на него, и ждать, пока его не поднимут на рога?

– Вы же слышали, что́ сказал Макмиллан! – снова запротестовал Пратт. – Он мог поскользнуться, упасть, а бык был слишком близко…

– Я этому не верю. Зачем ему понадобилось туда идти?

– Чтобы выиграть пари.

Осгуд вскочил с места. Он был широкоплеч и чуть повыше Пратта, но с брюшком. Он наступал на Пратта, сжав кулаки, и цедил сквозь зубы:

– Дрянь ты этакая, я же тебя предупреждал, чтобы ты…

Я встал между ними, чувствуя себя более уверенно, чем при столкновении с быком. Лицом я стоял к Осгуду.

– Еще немного – и врачу придется лечить вас обоих. Если Пратт думает, что ваш сын пытался выиграть пари, то это его личное дело. Вы хотели узнать его мнение и узнали. А теперь прекратите! Иначе мы пошлем за шерифом и посмотрим, что́ он скажет. Потом все это попадет в газеты вместе с мнением Дейва, Лили Роуэн и всех остальных. Дело завертится, вмешается публика. А потом какой-нибудь смышленый репортер из Нью-Йорка напечатает интервью с быком…

– Извините, мистер Пратт, я никак не мог приехать раньше.

Мы обернулись. Вошедший – невысокий коренастый мужчина, у которого, казалось, не было шеи, – держал в руке черный докторский саквояж.

– Меня не было, когда позвонили… О, мистер Осгуд, это ужасно. Ужасно. Ужасно.

Я последовал за ними в соседнюю комнату, где стояли рояль и диван. Врач быстро подошел к дивану и поставил саквояж на стул. Осгуд встал у окна, спиной к нам. Когда отвернули брезент, врач громко вскрикнул: «Бог мой!» Осгуд невольно обернулся, но тут же принял прежнюю позу.

Через полчаса я поднялся наверх и доложил обо всем Вульфу, который успел облачиться в желтую пижаму и чистил зубы в ванной:

– Доктор Сэкетт засвидетельствовал смерть от несчастного случая вследствие раны, нанесенной быком. Фредерик Осгуд подозревает, что дело нечисто. По той же причине, что и вы, или нет, не знаю. Ведь вы мне своих подозрений не разъясняли. Мне никто не поручал выведывать у него…

Вульф прополоскал рот.

– Я просил тебя сообщить только факты.

– Все не так просто. Осгуд не хочет верить, что все случилось так, как представляется очевидным. Его главный довод: Клайд был слишком опытен, чтобы попасть быку на рога, и не имел никаких причин лезть в загон. Осгуд заявил это доктору Сэкетту и всем остальным. Однако Сэкетт списал его слова на шоковое состояние, и не без повода. Тогда Осгуд, даже не спрашивая разрешения позвонить, вызвал шерифа и полицию.

– В самом деле?

Вульф повесил полотенце на крючок.

– Напомни мне завтра отправить телеграмму Теодору. На одной из орхидей я обнаружил мучнистого червеца.

Глава шестая

Во вторник в одиннадцать утра я пил молоко из бутылки, которую купил в павильончике – в одном из сотен павильончиков, окружавших огромное круглое здание главного выставочного зала кроуфилдской ярмарки, – и наблюдал, как Ниро Вульф любезничает с конкурентом. Чувствовал я себя усталым. Блюстители закона прибыли в дом Пратта около полуночи, и мне удалось лечь спать только в третьем часу, а утром Вульф поднял меня в седьмом часу.

За завтраком с нами были Пратт и Кэролайн. Лили Роуэн и Джимми отсутствовали. Пратт, выглядевший так, будто не ложился вообще, сообщил, что Макмиллан взялся сторожить быка до утра и теперь отсыпается наверху. Джимми поехал в Кроуфилд, чтобы отправить телеграммы об отмене назначенного приема. Складывалось впечатление, что Гикори Цезаря Гриндена все-таки не изжарят в назначенный день. Однако его судьба оставалась неясной. Было ясно одно: в четверг быка не съедят.