Лилиан Браун - Кот, который проходил сквозь стены (сборник) Страница 14

Внутри стоял аромат перезревших бананов и перегретого примуса. Владелец сидел на оранжевой коробке и читал газету на родном языке, пожевывая прокуренный ус чрезвычайной пышности.

Квиллер потопал ногами и похлопал руками в перчатках.

– Ну и холод, – пожаловался он.

Мужчина внимательно прислушался.

– Табака? – произнес он.

Квиллер покачал головой:

– Нет, я просто зашел поболтать. Честно говоря, последняя пачка, которую я у вас купил, оказалась не первой свежести.

Попопополус поднялся и грациозно приблизился:

– Фрукт? Хороший фрукт?

– Да нет. Уютно тут у вас… Как давно вы в Хламтауне?

– Гранат? Хороший гранат!

Хозяин продемонстрировал сморщенный плод с бледно-красной кожицей.

– Не сегодня, – ответил Квиллер, поглядывая на дверь.

– Гранат делать детей!

Журналист поспешно ретировался. От двух протеже Энди, решил он, толку не добьешься.

Тут он заметил магазин «Три сестрички» с выставленными в витрине тазиками, кувшинами, плевательницами и неизбежной прялкой. Может, Арчи Райкер здесь и «оттягивался», но в намерения Квиллера входило совсем иное. Он распрямил плечи и двинулся к магазину. Едва журналист открыл дверь, как его нос начал принимать радостные сигналы. Он чувствовал запах! Она?.. Не она?.. Да, пожалуй, это она… Похлебка из моллюсков!!!

Три женщины в оранжевых рабочих халатах бросили свои дела и обернулись на вошедшего. Квиллер в свою очередь уставился на них, потеряв на мгновение дар речи.

Женщина, которая сидела за столом и надписывала рождественские открытки, была брюнеткой с блестящими голубыми глазами и ямочками на щеках. Та, что чистила медный самовар, имела волосы роскошного рыжего цвета, зеленые глаза и ослепительную улыбку. На стремянке, развешивая гирлянды, стояла совсем юная миниатюрная блондинка со вздернутым носиком и красивыми ногами.

Лицо Квиллера просветлело, способность говорить вернулась, и он наконец произнес:

– Я из «Дневного прибоя».

– Да, мы знаем, – хором ответили сестры, а рыжая хрипловатым голосом добавила:

– Мы видели вас на аукционе и восхищались вашими усами. Самые сексуальные во всем Хламтауне! – Она подошла, прихрамывая – нога была в гипсе, – и подала журналисту руку: – Не обращайте внимания на мою сломанную ногу. Я Клатра. Ужасное имя, правда?

– А я Амберина, – сказала брюнетка.

– А я Иврена, – прощебетали со стремянки. – Я в этом доме Золушка.

Рыжеволосая потянула носом:

– Ив, суп сейчас пригорит!

Маленькая блондинка спрыгнула со стремянки и кинулась в заднюю комнату.

Сияя ямочками, брюнетка повернулась к Квиллеру:

– Вы не откажетесь от тарелки супа? И от сыра с крекерами?

Если бы они предложили сухари с гусиным жиром, он бы и то не отказался.

– Снимайте пальто, – распорядилась рыжая. – Здесь ужасно жарко.

И сама скинула халат, открыв низкое декольте и бо́льшую часть своих пышных прелестей.

– Садитесь сюда, мистер Квиллер. – Брюнетка убрала выбивалки с викторианского диванчика.

– Сигарету? – предложила рыжая.

– Сейчас принесу вам пепельницу, – улыбнулась брюнетка.

– Я курю трубку, – ответил Квиллер, засовывая руку в карман и думая: видели бы сейчас меня ребята из отдела!

Он одновременно набивал трубку, слушал щебетание сестричек и ухитрялся при этом осматривать магазин: оловянные солдатики, железные херувимы, ночные горшки и стол, сплошь покрытый жестянками из-под табака, крекеров, кофе и тому подобных вещей. Старые трафаретные надписи почти стерлись от ржавчины и царапин. У Квиллера появилась идея: Арчи Райкер говорил, что собирает жестяные коробки. Можно порадовать его дурацким рождественским подарком.

– Вы действительно продаете эти старые жестянки из-под табака? – спросил он. – Сколько вы хотите вон за ту маленькую, обшарпанную?

– Мы просим десять, – ответили сестры, – но вам отдадим за пять.

– Беру, – сказал он и выложил монету, не заметив, как хозяйки переглянулись.

Младшая подала суп в старинных полоскательных чашках.

– Только что звонила Дракониха, – сообщила она Квиллеру. – Хочет сегодня с вами встретиться.

Она казалась ужасно довольной ролью вестницы.

– Как она узнала, что я здесь?

– На этой улице все всё знают, – изрекла рыжеволосая.

– У Драконихи везде подслушивающие устройства, – прошептала младшая.

– Ив, не говори глупостей!

Сестры продолжали разговор на три голоса: Клатра – хрипловато, Амберина – с музыкальной напевностью, Иврена щебетала, вновь забравшись на стремянку.

Постепенно Квиллер перевел разговор на Энди Гланца.

– Он был прекрасным парнем, – подняла брови рыжая, и в ее хриплом голосе зазвучала нежность.

– И такой человечный… – подхватил журналист.

– Ну, Клатра вряд ли могла это заметить, – донеслось сверху, – она ведь пробуждает в мужчинах зверя.

– Ив! – раздался негодующий упрек.

– Но это правда! Ты сама так говорила.

Брюнетка поспешно перевела разговор на другое:

– Люди не верят, что мы сестры. На самом деле у нас одна мать, но разные отцы.

– Вы зарабатываете себе на жизнь в этом магазине?

– Господи, конечно нет! У меня есть муж, и я занимаюсь антиквариатом просто для удовольствия. Ив все еще ходит в школу – школу искусств, а…

– А Клатра живет на алименты, – вставила Ив, и старшие сестры выразительно на нее посмотрели.

– В этом месяце дела идут ужасно, – пожаловалась брюнетка. – Только у Сильвии есть какой-никакой навар.

– А кто эта Сильвия?

– Богатая вдова, – сразу послышалось со стремянки.

– Сильвия торгует всякой всячиной.

– Ты вчера это не так называла! – с упреком произнесла Ив.

– А где ее магазин? – поинтересовался журналист. – И как ее полное имя?

– Сильвия Катценхайд. А магазин так и называется – «Всякая всячина». Это в следующем квартале.

– Клатра обычно зовет ее «кошачьей задницей», – сообщила Ив, не обращая внимания на красноречивые вздохи сестер.

– Если пойдете к Сильвии, заткните уши ватой, – посоветовала рыжая.

– Сильвия очень разговорчива, – объяснила брюнетка.

– У нее словесный понос, – уточнила блондинка.

– Ив!!!

– Но ведь ты сама так сказала!

Квиллер выходил из «Трех сестричек» легкой поступью. Уже за дверью он услышал, как малышка Ив произнесла: «Ах, разве он не прелесть?»

Журналист гордо пригладил усы, раздумывая, ответить ли сначала на приглашение Мэри Дакворт или навестить сперва разговорчивую Сильвию Катценхайд. Еще в его списке была миссис Макгаффи, да и с откровенной Ив он, пожалуй, не прочь потолковать еще раз – наедине. Она, конечно, почти ребенок, но от детей тоже бывает польза. И очень, ну просто очень симпатичная девочка!

На Цвингер-стрит сквозь зимние сумерки пробивалось неласковое солнце – не для того, чтобы обогреть замерзшие сердца и носы жителей Хламтауна, а чтобы превратить чудесный снег в грязную слякоть, на которой буксовали машины и падали пешеходы.

Квиллер вспомнил о Коко и Юм-Юм. Счастливые эти коты: спят себе на подушках в тепле и сытости, и не надо им шататься в непогоду, искать выход из безвыходного положения, принимать решения… Давно он уже не советовался с Коко – теперь настала пора.

У них была такая игра с тем самым толстым словарем: кот запускал в книгу лапу, Квиллер открывал выбранную им страницу, и среди помещенных на ней статей обычно находилось нечто чрезвычайно подходящее к моменту. Невероятно? Да. Но это срабатывало. Пару месяцев назад Квиллеру выразили благодарность за розыск украденной коллекции нефрита, но он-то знал, что главная заслуга принадлежала Коко и Ною Вебстеру, составителю словаря. Что ж, попробуем снова поиграть.

Журналист вернулся домой, отворил дверь, но котов не нашел. Однако в комнате за время его отсутствия побывали. Квиллер заметил некоторую перестановку и несколько новых безделушек. Медные подсвечники, которые ему нравились, исчезли с камина, а на их месте теперь стояла глиняная свинья с гнусной ухмылкой.

Он позвал нахлебников по именам и не получил ответа. Он обыскал всю комнату, открыл все двери и шкафы, опустился у камина на колени и заглянул в трубу – вероятность слабая, но кто их знает, этих негодяев!

Стоя на четвереньках – голова в камине, шея неудобно выгнута, – он вдруг почувствовал сзади какое-то движение. Квиллер выбрался из очага и увидел: пропавшая парочка как ни в чем не бывало шествует по ковру – Коко, по обыкновению, немного впереди. Они появились из ниоткуда, как это умеют делать только коты, и шли, высоко подняв хвосты, похожие на восклицательные знаки. Непредсказуемые животные могли и совершенно неслышно ступать своими мягкими лапками, и топать по полу, словно слоны в тяжелых деревянных башмаках.