Ю Несбё - Охотники за головами Страница 28

– Почему ты все это делаешь? – прошептал я. – Неужели ради женщины, которую ты только что встретил?

Он наморщил лоб:

– Ты про Диану? Ты знал, что мы с ней…

– Да, – перебил его я, чтобы не слышать продолжения.

Он коротко улыбнулся:

– Ты идиот, Роджер? Ты правда думаешь, что все дело в ней, тебе и во мне?

Я не ответил. Что я понимаю это. Что дело вовсе не в такой банальной ерунде, как жизнь, чувства и люди, которых любишь.

– Диана была только средством, Роджер. Мне пришлось использовать ее, чтобы выйти на тебя. Поскольку ты не клюнул на первую наживку.

– Выйти на меня?

– Да. Мы четыре месяца это планировали, как только узнали, что «Патфайндер» ищет нового управляющего директора.

– Мы?

– Именно.

– «ХОТЕ»?

– И наш новый американский собственник. Экономически мы оказались – назовем вещи своими именами – в неважном положении. И поэтому пришлось согласиться на некоторые их условия, которые, видимо, выглядели как покупка, но фактически стали операцией по спасению. Одним из этих условий было – что мы добудем для них и «Патфайндер».

– Добудете «Патфайндер»? Но каким образом?

– Мы же с тобой все понимаем, Роджер. Хотя формально руководство предприятия осуществляется акционерами и правлением, реально все в руках управляющего директора. В конце концов именно он решает, продать ли компанию и кому. Возглавляя «ХОТЕ», я сознательно выдавал правлению минимум информации и максимум неопределенности, так что они сами всякий раз предпочитали доверять мне принятие решений. Что их, кстати, вполне устраивало. А мы же знаем, что любой мало-мальски компетентный руководитель, пользующийся доверием правления, сможет манипулировать малоинформированными акционерами и убедить их делать то, что он хочет.

– Ты преувеличиваешь.

– Неужели? Насколько я понимаю, убалтывать эти так называемые правления – как раз твой хлеб.

Он был, разумеется, прав. И это подтвердило мои прежние подозрения, когда Фельсенбринк из «ХОТЕ» столь недвусмысленно порекомендовал Греве в начальники к их злейшему конкуренту.

– Так «ХОТЕ»… – начал я.

– Да, «ХОТЕ» намерена забрать себе «Патфайндер».

– Потому что американцы согласились поправить ваши дела только на этом условии?

– Деньги, полученные нами как акционерами «ХОТЕ», останутся на специальном счете, пока не будут выполнены все условия сделки. Хотя то, о чем мы говорим, нигде, разумеется, документально не зафиксировано.

Я медленно кивнул.

– Значит, вся история насчет того, что ты ушел в отставку в знак протеста против продажи компании, – только инсценировка, чтобы представить тебя добропорядочным кандидатом, которому можно передать управление «Патфайндером»?

– Точно.

– А возглавив «Патфайндер», ты заставил бы акционеров продаться американцам?

– Заставить можно по-разному. Когда в «Патфайндере» через несколько месяцев обнаружат, что их технология уже не тайна для «ХОТЕ», то сами поймут, что в одиночку у них нет шансов, что наилучший выход – это сотрудничество.

– Потому что ты потихоньку сольешь эту технологию в «ХОТЕ»?

Улыбка Греве, тонкая и белая, напоминала ленточного червя.

– Как уже было сказано, они составят прекрасную пару.

– Но это будет брак по принуждению.

– Если угодно. Но благодаря сочетанию технологий «ХОТЕ» и «Патфайндера» мы приберем к рукам все оборонные заказы на GPS в Западном полушарии. И прихватим пару в Восточном… Ради этого стоит немножко смухлевать, тебе не кажется?

– И по вашему плану, это назначение должен был устроить я?

– Я ведь в самом деле сильный кандидат, правда? – Клас Греве стоял в изножье моей кровати с пистолетом в правой руке, спиной к двери. – Но мы хотели подстраховаться. Выяснили, с какими агентствами по подбору персонала они работают, и кое-что разузнали. Оказалось, у тебя есть определенная репутация, Роджер Браун. Говорят, какого ты предложишь кандидата, того и возьмут. Ты в этом смысле чемпион. Естественно, мы решили действовать через тебя.

– Я тронут. Но почему было не выйти прямиком на «Патфайндер», раз уж вам он так нужен?

– Роджер, не забывай: я бывший директор большого страшного серого волка на рынке GPS! Они сразу забили бы тревогу, стоило мне к ним первому приблизиться! Нет, это они должны были меня «найти». Например, с помощью одного охотника за головами. Да чтобы он меня еще и уламывал. Единственный правдоподобный ход, чтобы «патфайндеры» поверили, что я пришел без злого умысла.

– Понимаю. Но зачем было использовать Диану, почему не выйти на меня напрямик?

– Не притворяйся идиотом, Роджер. Ты бы тоже почуял неладное, вздумай я предлагаться сам, и обходил бы меня десятой дорогой.

Он был прав, я притворялся идиотом. А настоящим идиотом был он сам. Идиотом, которого распирает такое упоение собственными гениальными, точно просчитанными планами, что он не может утерпеть и теперь будет стоять и хвастать ими, пока кто-нибудь не зайдет в палату. А это наверняка произойдет довольно скоро, я ведь типа болен, раз уж лежу тут!

– Ты приписываешь мне слишком благородные мотивы, Клас, – сказал я, подумав: как же это возможно казнить человека, перейдя с ним на «ты»? – Я просто предлагаю кандидатов, которые, на мой взгляд, наверняка получат работу, причем совсем не обязательно тех, кого я сам считаю лучшими для данной должности.

– Однако, – Греве нахмурился, – охотники твоего уровня все же не до такой степени аморальны, а?

– Плохо ты знаешь охотников за головами, как я погляжу. Не надо было впутывать сюда Диану.

Греве это явно позабавило:

– Правда?

– Как тебе удалось ее заполучить?

– Тебе в самом деле это интересно, Роджер? – Он чуть поднял пистолет.

Метр. Между глаз?

– Умираю от любопытства, Клас.

– Как знаешь. – Он снова чуть опустил пистолет. – Я не раз наведывался к ней в галерею. Купил пару вещей. Не сразу и по ее рекомендации. Пригласил ее в кафе. Мы беседовали на всевозможные темы, на темы глубоко личные, как возможно только между совсем чужими людьми. О семейных проблемах…

– Вы обсуждали наши семейные проблемы? – вырвалось у меня.

– Разумеется. Как человек разведенный, я многое понимаю. Понимаю, например, как это тяжело для такой красивой и зрелой женщины – что муж не хочет детей. Или уговаривает ее сделать аборт, поскольку у младенца якобы синдром Дауна. – Клас Греве осклабился, точно Синдре О в кресле-качалке. – Притом что я детей просто обожаю.

Кровь вместе с рассудком отлила от моей головы, оставив там единственную мысль: убить вот этого, стоящего сейчас передо мной.

– Ты… ты сказал ей, что хочешь ребенка.

– Нет, – тихо ответил Греве. – Я сказал, что хочу ребенка от нее.

Пришлось собрать все силы, чтобы ответить сдержанным тоном:

– Диана никогда бы не изменила мне с таким шутом гороховым…

– Я пригласил ее к себе домой и показал моего так называемого Рубенса…

– Так называемого? – Я растерялся.

– Да, картина, разумеется, не подлинник, просто очень добротная и старая копия, написанная современником Рубенса. Немцы, правда, довольно долго считали, будто это оригинал. Бабушка показывала мне ее, еще когда я был подростком и жил тут. Жаль, что пришлось обмануть тебя насчет подлинности.

Услышанное, вероятно, должно было потрясти меня, но после стольких ковровых бомбардировок я просто принял этот очередной факт к сведению. Одновременно сообразив, что Греве знает о подмене полотна.

– Тем не менее копия сослужила свою службу, – сказал он. – Диана, увидев ее и считая, что это – подлинный Рубенс, сделала вывод, что я не только хочу сделать ей ребенка, но и смогу его – и, соответственно, ее – обеспечить, иными словами, дать ей ту жизнь, о которой она мечтала.

– И она…

– Она, разумеется, согласилась похлопотать, чтобы ее будущий муж получил место управляющего директора, означающее респектабельность и как следствие – деньги.

– То есть… тогда вечером в галерее… все сплошной балаган, от начала до конца?

– Разумеется. Если не считать того, что мы не смогли достичь цели так легко, как планировали. Когда Диана позвонила мне и рассказала, что ты решил не рекомендовать меня… – Он театрально возвел глаза к потолку. – Представляешь мой шок, Роджер? Разочарование? Ярость? Я просто-напросто понять не мог, за что ты меня вдруг невзлюбил. За что, Роджер, за что, ну что я тебе сделал?

Я сглотнул. Греве выглядел таким безрассудно-расслабленным, словно в запасе у него было все время мира на то, чтобы всадить мне пулю в череп, сердце или любую другую область тела, которую он выберет.

– У тебя слишком маленький рост, – сказал я.

– Что-что?

– Так это ты заставил Диану подложить в машину тот резиновый шарик с курацитом? Чтобы он убил меня, прежде чем я напишу, что не рекомендую тебя на должность?

Греве нахмурился:

– Курацит? Занятно, ты даже не сомневаешься, что твоя жена способна совершить убийство ради ребенка и некоторой денежной суммы. И насколько я знаю, ты прав. Но вообще-то, я попросил ее не об этом. Внутри шарика находилась смесь кеталара и дормикума, анестетик мгновенного действия и такой силы, что его применение не всегда безопасно. По нашему плану ты должен был вырубиться в то утро прямо в машине, а Диана – привезти тебя в условленное место.